В этом вопросе нужно снова учесть разницу между нашим образом мыслей и образом мыслей врагов. В этом отношении для нас было бы выгоднее искать мир через Англию, а не через Америку и Вильсона{197}.
В заключение я хотел бы еще указать на следующее: наши враги совершенно опьянены победой, но их народы чувствуют, что подошли вплотную к миру, о котором мечтали столько лет, к концу жертв и страданий. Поэтому нервы народных масс напряжены. Если мы теперь в ответ на предложения врагов решимся крикнуть: Стой! Вперед!, если мы еще раз покажем противнику зубы и объявим его требования неприемлемыми, то внезапно обнаружившаяся необходимость продолжать борьбу окажет на него величайшее психологическое действие. Утомленными борьбой народными массами вражеских стран овладеет страшное разочарование и весьма значительные силы начнут оказывать давление на правительства, склоняя их к смягчению условий.
В связи с усилением геройского сопротивления нашего фронта и с весьма обоснованным страхом перед большевизмом только такое поведение Германии может завоевать нам приемлемые условия.
Вашего великогерцогского высочества остаюсь с величайшим почтением фон Тирпиц.
Когда я писал эти строки, у меня оставалась лишь ничтожная надежда образумить «правящих» мужей. Этим письмом закончилось мое участие в политике.
Несчастливый исход войны дает виновникам его предлог, хотя и не право, обвинять перед неразумной массой тех, кто смогли бы выиграть войну или по крайней мере закончить ее с почетом, если бы им предоставили свободу действий. Предполагается создать специальный государственный суд; если он будет создан, то на скамью подсудимых нужно будет посадить совсем других людей, в том числе многих из тех, кто собирается разыгрывать из себя судей. Мне бы не хотелось затрагивать чувства этих людей, но долг перед историей заставляет меня пригвоздить к позорному столбу погубившую нас систему.
Эта политическая система, развитию которой фактически хотя и бессознательно способствовал Бетман-Гольвег и которая существует и ныне, правда, в чудовищно гипертрофированном виде, заключает в себе отказ от достижений нашего государства в результате слепого доверия к самым шантажистским и лживым миражам, создаваемым заграницей, и следования собственным интернационалистским иллюзиям. Все традиции и весь опыт нашей истории кажутся забытыми и их придется накапливать вновь.
По моему убеждению, эта система дала нашим агрессивно настроенным соседям случай и предлог к войне. Она подточила нашу политику изнутри, так что народ потерял моральную силу, необходимую для продолжения войны. Та же система является существенной причиной того, что наш флот не смог дать почувствовать свою силу в этой войне. Та же система дала неправильное направление нашей политике, стремившейся к разгрому России и щадившей Англию. Та же система повинна в нашей беспримерной по своей глупости и отсутствию достоинства капитуляции осенью 1918 года и усугубила новыми ошибками тяжелые последствия этого шага. Та же система неистовствовала после революции против последних остатков государственного разума, так что быть немцем кажется теперь позором и наказанием. А ведь когда-то это было для меня источником величайшего счастья и гордости.
При наличии твердого руководства наш народ может совершить больше любого другого. Но в руках плохих и негодных руководителей германский народ становится величайшим врагом самому себе. Ему скоро надоест черно-красно-золотое подобие государства, которое преподносится ему сейчас. Но сохранится ли к тому времени хоть что-нибудь от субстанции нашего доброго старого государства, возбуждавшего такую зависть наших врагов, что они уничтожили с помощью нашей радикальной демократии все его силы: монархию, обороноспособность, неподкупность и прилежание чиновничества, государственный дух пруссачества и презирающую смерть любовь к отечеству?
Сегодня наше положение хуже, чем после Тридцатилетней войны. Без нового Потсдама, без необычайно серьезного самоотрезвления и духовного обновления германский народ никогда больше не будет жить на свободной земле, быстро или постепенно перестанет быть великим по своей культуре и численности народом; тогда не будет возможен и новый Веймар{198}. Мы пали с величайшей высоты в глубочайшую пропасть. Нельзя легкомысленно болтать о восстановлении, пока мы погружаемся в нее все глубже. Подъем страшно труден и тяжел. Но он начнется и пройдет удачно, если решительное национальное терпение и воля объединят народ, как объединяют они французов, итальянцев, англичан, сербов, а в последнее время даже и индийцев. Пока мы являемся народом с наиболее слабо развитым национальным чувством, которое на грабеж нашей земли и все другие унижения отвечает примирительными речами и, оставляя, преступника безнаказанным, толкает его к новым грабежам, пока, лишенные необходимой национальной гордости, мы копируем нравы и обычаи других народов и пока борьба с немцами, принадлежащими к другим партиям, кажется нам важнее объединения перед лицом заграницы; пока имеет место все это, Германия может лишь погружаться в трясину, а не выздоравливать. В битве с алеманнами германцы кричали своим вождям: Долой с коней!, и проиграли эту битву. Раскол среди немцев привел нас к падению и на сей раз, ибо в политическом, а в некоторых своих слоях и в нравственном отношении наш народ не дорос до понимания задач своего времени.
Таким образом, прошедшее, настоящее и будущее делают борьбу с этой системой моим долгом.
Если же германский народ когда-нибудь воспрянет ото сна, в который погрузила его катастрофа, и с гордостью и умилением вспомнит об огромной силе, добродетели и готовности к жертвам, которыми он обладал в прусско-германском государстве и даже еще во время войны, то воспоминание о мировой войне встанет в один ряд с его величайшими национальными святынями. Будущие поколения нашего народа будут укреплять свою веру, поражаясь тому, как, несмотря на неполноценность наших союзников, мы противостояли ужасающему превосходству сил, как боролись против всемирного антигерманского заговора, организованного англичанами, как сохраняли много лет бодрость, несмотря на клеветническое отрицание нашего миролюбия и грубое уничтожение бесчисленных германских жизней во всех частях света, как умели настигать врага на суше и на воде и приносить себя в жертву. Но, как и во времена Лютера, Германия оставалась здоровым жеребцом, которому недостает одного: ездока. В навязанной нам борьбе мы имели вначале все шансы на успех, и даже после всех совершенных нами ошибок в октябре 1918 года еще оставалась возможность избежать мира, равносильного нашей гибели.
Но политическая алчность, которая на всем протяжении войны была готова капитулировать перед врагом, захватила бразды правления лишенной руководства нацией.
Глава восемнадцатая
Флот открытого моря и война
1
Мне предстоит самая горестная часть моей задачи: я должен высказать мой взгляд на причины, по которым наш флот, после того как наша дипломатия не сумела предотвратить войну, не смог завоевать Германии справедливого мира и нашел свой бесславный конец. Я не намерен излагать историю морских операций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
В заключение я хотел бы еще указать на следующее: наши враги совершенно опьянены победой, но их народы чувствуют, что подошли вплотную к миру, о котором мечтали столько лет, к концу жертв и страданий. Поэтому нервы народных масс напряжены. Если мы теперь в ответ на предложения врагов решимся крикнуть: Стой! Вперед!, если мы еще раз покажем противнику зубы и объявим его требования неприемлемыми, то внезапно обнаружившаяся необходимость продолжать борьбу окажет на него величайшее психологическое действие. Утомленными борьбой народными массами вражеских стран овладеет страшное разочарование и весьма значительные силы начнут оказывать давление на правительства, склоняя их к смягчению условий.
В связи с усилением геройского сопротивления нашего фронта и с весьма обоснованным страхом перед большевизмом только такое поведение Германии может завоевать нам приемлемые условия.
Вашего великогерцогского высочества остаюсь с величайшим почтением фон Тирпиц.
Когда я писал эти строки, у меня оставалась лишь ничтожная надежда образумить «правящих» мужей. Этим письмом закончилось мое участие в политике.
Несчастливый исход войны дает виновникам его предлог, хотя и не право, обвинять перед неразумной массой тех, кто смогли бы выиграть войну или по крайней мере закончить ее с почетом, если бы им предоставили свободу действий. Предполагается создать специальный государственный суд; если он будет создан, то на скамью подсудимых нужно будет посадить совсем других людей, в том числе многих из тех, кто собирается разыгрывать из себя судей. Мне бы не хотелось затрагивать чувства этих людей, но долг перед историей заставляет меня пригвоздить к позорному столбу погубившую нас систему.
Эта политическая система, развитию которой фактически хотя и бессознательно способствовал Бетман-Гольвег и которая существует и ныне, правда, в чудовищно гипертрофированном виде, заключает в себе отказ от достижений нашего государства в результате слепого доверия к самым шантажистским и лживым миражам, создаваемым заграницей, и следования собственным интернационалистским иллюзиям. Все традиции и весь опыт нашей истории кажутся забытыми и их придется накапливать вновь.
По моему убеждению, эта система дала нашим агрессивно настроенным соседям случай и предлог к войне. Она подточила нашу политику изнутри, так что народ потерял моральную силу, необходимую для продолжения войны. Та же система является существенной причиной того, что наш флот не смог дать почувствовать свою силу в этой войне. Та же система дала неправильное направление нашей политике, стремившейся к разгрому России и щадившей Англию. Та же система повинна в нашей беспримерной по своей глупости и отсутствию достоинства капитуляции осенью 1918 года и усугубила новыми ошибками тяжелые последствия этого шага. Та же система неистовствовала после революции против последних остатков государственного разума, так что быть немцем кажется теперь позором и наказанием. А ведь когда-то это было для меня источником величайшего счастья и гордости.
При наличии твердого руководства наш народ может совершить больше любого другого. Но в руках плохих и негодных руководителей германский народ становится величайшим врагом самому себе. Ему скоро надоест черно-красно-золотое подобие государства, которое преподносится ему сейчас. Но сохранится ли к тому времени хоть что-нибудь от субстанции нашего доброго старого государства, возбуждавшего такую зависть наших врагов, что они уничтожили с помощью нашей радикальной демократии все его силы: монархию, обороноспособность, неподкупность и прилежание чиновничества, государственный дух пруссачества и презирающую смерть любовь к отечеству?
Сегодня наше положение хуже, чем после Тридцатилетней войны. Без нового Потсдама, без необычайно серьезного самоотрезвления и духовного обновления германский народ никогда больше не будет жить на свободной земле, быстро или постепенно перестанет быть великим по своей культуре и численности народом; тогда не будет возможен и новый Веймар{198}. Мы пали с величайшей высоты в глубочайшую пропасть. Нельзя легкомысленно болтать о восстановлении, пока мы погружаемся в нее все глубже. Подъем страшно труден и тяжел. Но он начнется и пройдет удачно, если решительное национальное терпение и воля объединят народ, как объединяют они французов, итальянцев, англичан, сербов, а в последнее время даже и индийцев. Пока мы являемся народом с наиболее слабо развитым национальным чувством, которое на грабеж нашей земли и все другие унижения отвечает примирительными речами и, оставляя, преступника безнаказанным, толкает его к новым грабежам, пока, лишенные необходимой национальной гордости, мы копируем нравы и обычаи других народов и пока борьба с немцами, принадлежащими к другим партиям, кажется нам важнее объединения перед лицом заграницы; пока имеет место все это, Германия может лишь погружаться в трясину, а не выздоравливать. В битве с алеманнами германцы кричали своим вождям: Долой с коней!, и проиграли эту битву. Раскол среди немцев привел нас к падению и на сей раз, ибо в политическом, а в некоторых своих слоях и в нравственном отношении наш народ не дорос до понимания задач своего времени.
Таким образом, прошедшее, настоящее и будущее делают борьбу с этой системой моим долгом.
Если же германский народ когда-нибудь воспрянет ото сна, в который погрузила его катастрофа, и с гордостью и умилением вспомнит об огромной силе, добродетели и готовности к жертвам, которыми он обладал в прусско-германском государстве и даже еще во время войны, то воспоминание о мировой войне встанет в один ряд с его величайшими национальными святынями. Будущие поколения нашего народа будут укреплять свою веру, поражаясь тому, как, несмотря на неполноценность наших союзников, мы противостояли ужасающему превосходству сил, как боролись против всемирного антигерманского заговора, организованного англичанами, как сохраняли много лет бодрость, несмотря на клеветническое отрицание нашего миролюбия и грубое уничтожение бесчисленных германских жизней во всех частях света, как умели настигать врага на суше и на воде и приносить себя в жертву. Но, как и во времена Лютера, Германия оставалась здоровым жеребцом, которому недостает одного: ездока. В навязанной нам борьбе мы имели вначале все шансы на успех, и даже после всех совершенных нами ошибок в октябре 1918 года еще оставалась возможность избежать мира, равносильного нашей гибели.
Но политическая алчность, которая на всем протяжении войны была готова капитулировать перед врагом, захватила бразды правления лишенной руководства нацией.
Глава восемнадцатая
Флот открытого моря и война
1
Мне предстоит самая горестная часть моей задачи: я должен высказать мой взгляд на причины, по которым наш флот, после того как наша дипломатия не сумела предотвратить войну, не смог завоевать Германии справедливого мира и нашел свой бесславный конец. Я не намерен излагать историю морских операций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124