Примерно через четырнадцать часов я прибыл в Лос-Анджелес; нужно было менять австралийские деньги и заниматься прочими делами – и всё это с дикой болью. Я приехал домой, и, конечно, первым делом позвонил знакомой девушке и назначил на тот же вечер свидание. Болван.
На следующий день я поехал в больницу – вернее, моя подружка, бывшая медсестра, увидела мою руку, швырнула меня в свою машину и отвезла в больницу. Я воображал, что мне вкатят дозу пенициллина, и на этом всё кончится. Насколько может заблуждаться человек? А вот как я заблуждался.
Я пришёл в отделение экстренной помощи, сестра бросила один взгляд на мою руку, и во мгновение ока передо мною возник врач. Сказал, что я немедленно должен заполнить бланки, поскольку нужно начинать операцию как можно скорее. Я ответил, что не будет здесь никакой операции. Он сказал, что я могу уйти и вернуться завтра, и тогда придётся ампутировать мою руку, – или же можно начать сегодня, и они попытаются спасти то, что осталось от моего пальца. Это меня отрезвило, и я заполнил бланк. Через несколько минут я уже валялся на спине в одной из таких «ночнушек», в руку мне воткнули капельницу, и меня везли в операционную.
В какой-то момент я пришёл в себя, и появился врач – посмотреть, как я себя чувствую. Снял с моей руки повязку, а под ней была большая дыра. Он сказал, что её оставят открытой, чтобы рана подсохла. Затем сделал мне укол демерола, меня слегка поглючило, и я вырубился. Короче говоря, я валялся в госпитале шесть с половиной дней. В день своего рождения я пришёл к выводу, что с меня довольно. Выдернул капельницу и оделся. Когда пришёл врач, я предложил ему поздравить меня, потому что сегодня я ухожу домой. Он ответил, что я не пойду домой ещё четыре дня. Я только улыбнулся и сказал ему, что ухожу через несколько минут, и ему лучше выписать рецепт, если мне что-то понадобится. Он всё понял и написал что-то на бумажке. Я вышел оттуда и на следующий день поехал на гастроли. Мне нужно было давать концерты. Встретил своё двадцативосьмилетие, парясь на больничной койке. Слабак. На этот раз я получил хороший урок. Ни один козёл не стоит таких проблем.
13 февраля 1990 г. 23.50. Сан-Франциско, Калифорния: Я в гостях у Дона и Джейн. Дона видеть приятно, однако ситуация в доме Дона и Джейн ни к чёрту. Джейн пилит Дона при любой возможности. Он не жалуется. Она говорит ему ужасные гадости на людях. Дон старается быть невозмутимым терпеть это, но можно понять, что это очень его задевает. Они пригласили несколько человек на мой день рождения, и, наверное, всё прошло хорошо. Я ценю это, но это всё не моё.
Нелегко находиться в комнате, где полно друзей Джейн, слушать, как она кроет Дона и выставляет его посмешищем перед собравшимися и перед их дочерью. Никогда в жизни не женюсь. Когда я с ними, это напоминает то время, когда я был подростком, всю злобу, что изливалась между моими отцом и матерью. Я наблюдал за их поединками, и приходилось терпеть то же самое от их новых жён и дружков. Не нахожу ничего хорошего в браке. Может, мне одному и одиноко, но, по крайней мере, у меня есть возможность вставать и делать то, что хочу. Я буду за это держаться, пока дышу. Теперь я сижу в их комнате для гостей, пытаюсь не слишком шуметь, опасаясь пробудить гнев зверя по имени Джейн. Завтра у меня концерт в городе. Мне двадцать девять лет. Я одинок и беден и не знаю, как дальше буду удерживать вместе группу и выпускать книги. Временами это всё, что я могу, чтобы на распасться на части. Меня так мучает тревога, что иногда я не могу спать. Только злюсь всё больше и больше, и жду, когда настанет утро, чтобы можно было приступить к работе и пытаться тянуть это всё дальше. К счастью, я чертовски выносливый и могу терпеть эту срань месяц за месяцем. Иногда я так устаю. Кажется, я не высыпаюсь. Всё равно мне это, похоже, не помогает.
13 февраля 1991 г. 00.34. Трентон, Нью-Джерси: Мне тридцать лет. Я в цокольном этаже дома матери Сима. Уже некоторое время не отмечаюсь в дневнике. Перегорел. Не то чтобы много чего происходило. А вот что произошло: вчера записали демо. Я не знаю, сколько песен. Сегодня я накладывал вокал. Шло быстро, просто слушал основные немикшированные треки; на мой взгляд, уже звучит хорошо.
Как-то на днях давал концерт в Биг-Беэре, Калифорния. Скоро напишу об этом побольше, когда будет больше охоты писать.
Женщина, о которой я писал месяцами, женщина, которая наполняла мои мысли светом, – она бросила меня ради какого-то парня. Какое унижение. Перенести это тяжело. Наверное, она мне слишком нравилась. Когда я был с нею в последний раз, мне пришло в голову, что с ней так хорошо, что без неё будет очень плохо. Теперь мне уже лучше и становится лучше с каждым днём. Несколько дней назад – в прошлое воскресенье – я был в глубокой яме. Не помню, чтоб когда-нибудь так пресмыкался.
Она уехала на месяц в Европу. Всё время, пока её не было, я думал о ней постоянно. Иногда меня поддерживали только мысли о ней. Пока её не было, она не писала, не звонила, ничего. Я три раза отправлял ей факсы. То был единственный номер, который она мне оставила. В конце концов, она вернулась, на несколько дней позже. Я каждый день звонил ей домой и оставлял сообщения. Она вернулась, и мне страшно хотелось поговорить с ней, но она держалась холодно и отчуждённо. Я знал: что-то случилось. Она сказала, что начала встречаться с этим парнем, с которым они вместе работают, она не знает, с кем из нас хочет быть, она совсем запуталась. Я ещё несколько раз пытался с ней поговорить, объяснить, каково мне. Я знал, что она собирается меня бросить, я был жалок и в отчаянии. Всё время, пока это продолжалось, я должен был давать концерты в Биг-Беэре. Приходилось терпеть всех этих людей, рукопожатия и прочую чушь. Я всё время внутренне умирал. Она сказала, что позвонит мне в воскресенье утром. В конце концов, я сам дозвонился до неё вечером и спросил, что за дела. Она по-прежнему пудрила мне мозги. Я спросил, была ли она с ним всё время после того, как вернулась. Она сказала, что да. Я сказал, что она, очевидно, уже приняла решение. Так всё некоторое время и продолжалось, одна хуйня. Наконец, мы повесили трубки. Я звонил ей потом ещё, но натыкался лишь на автоответчик. Здорово же она меня обломала. Больно думать о том, как она живёт с этим типом. Я знаю, что он выебет её так же, как выебал свою предыдущую подругу. Я никогда этого не пойму. Если бы кто-нибудь мне сказал, что я приду вот к такому, я бы ответил ему, что он псих. Всё то время, что мы были вместе, я считал, что мы близки, это было чудесно. Я думал, что значу для неё больше. Я ошибался. На этот раз я точно усвоил урок. Я знаю, что меня можно сломать. Я не так крут, как считал. Теперь я это вижу. На данный момент это единственная польза, которую я извлёк. Теперь я знаю себя лучше и знаю, что мне нужно делать. Оно всегда ко мне возвращается. Для меня действительно нет ничего, кроме дороги и работы. Они всегда рядом. Это была ошибка – так заинтересоваться женщиной. Я кое-что понял и не должен забывать об этом. То, что случилось, должно было случиться, должно было в конце концов произойти. Меня никогда не оставляют только дорога и жизнь. Единственная константа. Движение. Постоянное движение и изнурительная дорога. Жить с рюкзаком за плечами и спать на полу. Мне предназначено не выходить из бури.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65