Он ничего не объяснил, да и Джессика ни о чем его не спрашивала. Она не сомневалась, что очень скоро он вернется к себе в далекую Бразилию, и ей оставалось только радоваться, что он пока находится рядом с ней. Раз или два Джессика задумалась о том, чтобы попросить его остаться — хотя бы для того, чтобы проследить за ходом объединения компаний и на несколько дней освободить Кейла от рутины, — но она сдержала себя. Рафаэль мог согласиться просто из вежливости, а ей это было бы слишком тяжело выносить.
На следующий день после похорон Кейл вернулся в Новый Орлеан. С ним отправился и Ник, во-первых, потому, что его пикап остался в городе, а во-вторых, потому, что ему не хотелось отпускать Кейла одного. Джессика подумала, что так будет лучше: по дороге Ник и Кейл могли о многом переговорить, ведь они как-никак были кузенами, объединенными к тому же общим интересом к морскому бизнесу. В детстве и в юности они неплохо ладили между собой, и уж тем более они должны были поладить сейчас, став неожиданно близкими родственниками и партнерами.
Отъезд Кейла и Ника послужил сигналом для всех остальных. Первыми покинули «Мимозу» друзья Зои, и Джессика подумала, что она, наверное, никогда больше их не увидит. Потом Арлетта, которая все утро была занята тем, что рылась в шкафах, отбирая ненужные вещи для благотворительной раздачи в церкви, стала укладывать в машину вещи, которые она решила взять себе. Разговорчивый Карлос и молчаливый Пепе помогали ей, а когда работа была закончена, ушли к самолету, чтобы проверить его перед обратной дорогой. Рафаэль уединился в кабинете Клода Фрейзера, чтобы сделать несколько телефонных звонков. В частности, он позвонил в Лейк-Чарльз, чтобы вызвать оттуда заправщик с топливом для самолета, из чего Джессика заключила, что Рафаэль решил отправиться в Рио прямо сейчас, не залетая в Новый Орлеан.
Джессика знала, что и ей пора собираться. К счастью, ей вовремя пришло на ум, что она все равно не может никуда уехать, пока Рафаэль остается в усадьбе — в конце концов, она была здесь хозяйкой. К тому же небольшая отсрочка должна была помочь ей успокоиться и привести в порядок мысли.
Видя ее состояние, Арлетта предложила дочери осмотреть дом и выбрать какие-то вещицы, безделушки, которые ей хотелось бы оставить себе на память. Джессика честно пыталась последовать доброму совету, но у нее ничего не вышло — мысли ее блуждали, и ей никак не удавалось сосредоточиться. В конце концов Джессика решила, что, заняться этим можно будет потом, тем более что о продаже «Мимозы» не могло быть и речи. Она уже знала, что старая усадьба станет отныне убежищем для любого из Фрейзеров, которому понадобится надежный тихий порт, чтобы переждать бурю. Словно перелетные птицы осенью, кто-нибудь из них обязательно будет возвращаться в свое родовое гнездо на болотах.
Выйдя из усадьбы, Джессика медленно спустилась по ступеням крыльца и вышла на лужайку за домом. Сразу за ней начиналась тропа, ведущая к болоту, в самом конце которой стояла беседка, выстроенная на месте старой купальни. Никакого практического значения она больше не имела, просто здесь было приятно посидеть в жару. Из беседки открывался очень живописный вид на болотистую низину, и Джессика машинально повернула в ту сторону.
Косые лучи солнца вызолотили сочные стебли травы с торчащими из нее пучками осоки, сверкавшей словно острые клинки. Кланяясь ветру, налетавшему с залива, сухо шуршал шпажник; над ним носились стайки краснокрылых дроздов, то и дело присаживавшихся на сгибающиеся под их тяжестью тростинки. Йодистый аромат моря смешивался здесь с влажным воздухом болот, полным метановых испарений, запахов плодородного краснозема и пышной растительности. Лягушки в лужах и насекомые в зарослях возле тропы завели свои весенние песни, прерывая их лишь тогда, когда Джессика подходила слишком близко. На сыром лугу, у самого края топи, паслось небольшое стадо коров, между которыми, важно поднимая ноги, расхаживали белые цапли, изредка тяжело взлетавшие, чтобы взгромоздиться на костлявый хребет той или иной коровы. Животные не реагировали — им было все равно. Чуть дальше, на открытой воде, плавали и ныряли серые пеликаны, охотясь за рыбой и прочими обитателями болота. Закатное солнце играло на рябящей воде, и оперение голенастых колпиц, опустившихся на отмель неподалеку от шумного пеликаньего общества, отливало розовым и красным.
Ни уток, ни гусей уже не было. Большинство из них, перезимовав в луизианских болотах, уже подались на север — строить гнезда и выводить птенцов. Джессика сразу заметила, что воды в болоте стало еще меньше, чем в прошлый ее приезд. Пройдет еще совсем немного времени, и жаркое южное солнце окончательно высушит заливные луга, и скотоводы перегонят сюда с зимних пастбищ свои многочисленные стада.
Отсюда хорошо было видно пересекавшую болотистую прерию прямую дорогу, засыпанную гравием, и серебристый самолет в ее дальнем конце. Влажный воздух, нагревшийся за день, заметно дрожал, и самолет был похож на мираж, готовый вот-вот растаять, раствориться в безлюдной пустоте окружающих пространств.
Каменные, стершиеся от времени ступени и фундамент беседки, оставшиеся еще с тех времен, когда здесь была купальня, поросли бархатным зеленым мхом. Еще больше его было на старых, гнилых бревнах, ограждавших место, где выбивался из-под земли ключ, Из которого брали воду для огромной чугунной ванны и котлов, некогда установленных в купальне. Как и рассчитывала Джессика, в беседке было немного прохладнее, чем на открытом воздухе, но широкие каменные скамьи возле окон были влажными на ощупь, и она не стала садиться. Вместо этого Джессика прислонилась к подпирающему крышу столбу, сделанному из цельного ствола дерева, и, повернувшись спиной к усадьбе, стала смотреть на болота.
Позади нее негромко, успокаивающе журчала прохладная, чистая вода ключа. Собираясь в небольшом углублении, она переливалась через бревенчатое ограждение и устремлялась под пол беседки, а оттуда стекала в болото. Свежий, легкий ветерок нежно касался лба Джессики. Лучи солнца приятно согревали кожу, и Джессика устало закрыла глаза. Если ей и дано обрести покой, неожиданно подумалось ей, то только здесь. Во всяком случае, другого, более спокойного и мирного местечка она не знала.
Внезапно ее внимание привлекли негодующий крик и отчаянное хлопанье крыльев вспугнутой птицы. Открыв глаза и щурясь от солнца, Джессика повернулась на звук.
У края болота стоял волк. Худой, мосластый, с серым мехом, неряшливо торчащим в разные стороны, он был совершенно неподвижен. Лобастая голова была приподнята, настороженные уши стояли торчком, а влажный кожаный нос ловил несомые ветром запахи. Чтобы лучше рассмотреть зверя, Джессика поднесла руку к глазам, и волк тотчас повернулся в ее сторону.
Разглядывая его, Джессика довольно улыбнулась. Страха она не испытывала: этот худой, облезлый, еще не перелинявший и не успевший нагулять жир зверь ничем не напоминал свирепого и опасного хищника. Он к тому же нисколько не интересовался Джессикой, и это, как ни странно, слегка ее задело. И все-таки ей было очень приятно сознавать, что совсем рядом с усадьбой, среди осоки и камышей, существует настоящая дикая природа — зачарованный край потайных тропок и надежно спрятанных логовищ и гнезд, куда нет доступа человеку с его несчастьями и разрушительными страстями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
На следующий день после похорон Кейл вернулся в Новый Орлеан. С ним отправился и Ник, во-первых, потому, что его пикап остался в городе, а во-вторых, потому, что ему не хотелось отпускать Кейла одного. Джессика подумала, что так будет лучше: по дороге Ник и Кейл могли о многом переговорить, ведь они как-никак были кузенами, объединенными к тому же общим интересом к морскому бизнесу. В детстве и в юности они неплохо ладили между собой, и уж тем более они должны были поладить сейчас, став неожиданно близкими родственниками и партнерами.
Отъезд Кейла и Ника послужил сигналом для всех остальных. Первыми покинули «Мимозу» друзья Зои, и Джессика подумала, что она, наверное, никогда больше их не увидит. Потом Арлетта, которая все утро была занята тем, что рылась в шкафах, отбирая ненужные вещи для благотворительной раздачи в церкви, стала укладывать в машину вещи, которые она решила взять себе. Разговорчивый Карлос и молчаливый Пепе помогали ей, а когда работа была закончена, ушли к самолету, чтобы проверить его перед обратной дорогой. Рафаэль уединился в кабинете Клода Фрейзера, чтобы сделать несколько телефонных звонков. В частности, он позвонил в Лейк-Чарльз, чтобы вызвать оттуда заправщик с топливом для самолета, из чего Джессика заключила, что Рафаэль решил отправиться в Рио прямо сейчас, не залетая в Новый Орлеан.
Джессика знала, что и ей пора собираться. К счастью, ей вовремя пришло на ум, что она все равно не может никуда уехать, пока Рафаэль остается в усадьбе — в конце концов, она была здесь хозяйкой. К тому же небольшая отсрочка должна была помочь ей успокоиться и привести в порядок мысли.
Видя ее состояние, Арлетта предложила дочери осмотреть дом и выбрать какие-то вещицы, безделушки, которые ей хотелось бы оставить себе на память. Джессика честно пыталась последовать доброму совету, но у нее ничего не вышло — мысли ее блуждали, и ей никак не удавалось сосредоточиться. В конце концов Джессика решила, что, заняться этим можно будет потом, тем более что о продаже «Мимозы» не могло быть и речи. Она уже знала, что старая усадьба станет отныне убежищем для любого из Фрейзеров, которому понадобится надежный тихий порт, чтобы переждать бурю. Словно перелетные птицы осенью, кто-нибудь из них обязательно будет возвращаться в свое родовое гнездо на болотах.
Выйдя из усадьбы, Джессика медленно спустилась по ступеням крыльца и вышла на лужайку за домом. Сразу за ней начиналась тропа, ведущая к болоту, в самом конце которой стояла беседка, выстроенная на месте старой купальни. Никакого практического значения она больше не имела, просто здесь было приятно посидеть в жару. Из беседки открывался очень живописный вид на болотистую низину, и Джессика машинально повернула в ту сторону.
Косые лучи солнца вызолотили сочные стебли травы с торчащими из нее пучками осоки, сверкавшей словно острые клинки. Кланяясь ветру, налетавшему с залива, сухо шуршал шпажник; над ним носились стайки краснокрылых дроздов, то и дело присаживавшихся на сгибающиеся под их тяжестью тростинки. Йодистый аромат моря смешивался здесь с влажным воздухом болот, полным метановых испарений, запахов плодородного краснозема и пышной растительности. Лягушки в лужах и насекомые в зарослях возле тропы завели свои весенние песни, прерывая их лишь тогда, когда Джессика подходила слишком близко. На сыром лугу, у самого края топи, паслось небольшое стадо коров, между которыми, важно поднимая ноги, расхаживали белые цапли, изредка тяжело взлетавшие, чтобы взгромоздиться на костлявый хребет той или иной коровы. Животные не реагировали — им было все равно. Чуть дальше, на открытой воде, плавали и ныряли серые пеликаны, охотясь за рыбой и прочими обитателями болота. Закатное солнце играло на рябящей воде, и оперение голенастых колпиц, опустившихся на отмель неподалеку от шумного пеликаньего общества, отливало розовым и красным.
Ни уток, ни гусей уже не было. Большинство из них, перезимовав в луизианских болотах, уже подались на север — строить гнезда и выводить птенцов. Джессика сразу заметила, что воды в болоте стало еще меньше, чем в прошлый ее приезд. Пройдет еще совсем немного времени, и жаркое южное солнце окончательно высушит заливные луга, и скотоводы перегонят сюда с зимних пастбищ свои многочисленные стада.
Отсюда хорошо было видно пересекавшую болотистую прерию прямую дорогу, засыпанную гравием, и серебристый самолет в ее дальнем конце. Влажный воздух, нагревшийся за день, заметно дрожал, и самолет был похож на мираж, готовый вот-вот растаять, раствориться в безлюдной пустоте окружающих пространств.
Каменные, стершиеся от времени ступени и фундамент беседки, оставшиеся еще с тех времен, когда здесь была купальня, поросли бархатным зеленым мхом. Еще больше его было на старых, гнилых бревнах, ограждавших место, где выбивался из-под земли ключ, Из которого брали воду для огромной чугунной ванны и котлов, некогда установленных в купальне. Как и рассчитывала Джессика, в беседке было немного прохладнее, чем на открытом воздухе, но широкие каменные скамьи возле окон были влажными на ощупь, и она не стала садиться. Вместо этого Джессика прислонилась к подпирающему крышу столбу, сделанному из цельного ствола дерева, и, повернувшись спиной к усадьбе, стала смотреть на болота.
Позади нее негромко, успокаивающе журчала прохладная, чистая вода ключа. Собираясь в небольшом углублении, она переливалась через бревенчатое ограждение и устремлялась под пол беседки, а оттуда стекала в болото. Свежий, легкий ветерок нежно касался лба Джессики. Лучи солнца приятно согревали кожу, и Джессика устало закрыла глаза. Если ей и дано обрести покой, неожиданно подумалось ей, то только здесь. Во всяком случае, другого, более спокойного и мирного местечка она не знала.
Внезапно ее внимание привлекли негодующий крик и отчаянное хлопанье крыльев вспугнутой птицы. Открыв глаза и щурясь от солнца, Джессика повернулась на звук.
У края болота стоял волк. Худой, мосластый, с серым мехом, неряшливо торчащим в разные стороны, он был совершенно неподвижен. Лобастая голова была приподнята, настороженные уши стояли торчком, а влажный кожаный нос ловил несомые ветром запахи. Чтобы лучше рассмотреть зверя, Джессика поднесла руку к глазам, и волк тотчас повернулся в ее сторону.
Разглядывая его, Джессика довольно улыбнулась. Страха она не испытывала: этот худой, облезлый, еще не перелинявший и не успевший нагулять жир зверь ничем не напоминал свирепого и опасного хищника. Он к тому же нисколько не интересовался Джессикой, и это, как ни странно, слегка ее задело. И все-таки ей было очень приятно сознавать, что совсем рядом с усадьбой, среди осоки и камышей, существует настоящая дикая природа — зачарованный край потайных тропок и надежно спрятанных логовищ и гнезд, куда нет доступа человеку с его несчастьями и разрушительными страстями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127