Кроме того, она была чертовски привлекательной женщиной — Кейл мог вполне авторитетно подтвердить это как большой знаток и ценитель женской красоты, да и в том, что касалось характера, Джессика могла дать сто очков любой женщине. Знал он и другое: красивые женщины, занимающие важный руководящий пост, часто сталкивались с проблемами, о которых многие люди просто не подозревали. В самом деле, трудно было обсуждать вопросы бизнеса с женщиной, внешние данные которой начисто заслоняли ее ум, образование и деловую сметку. Правда, с Джессикой часто бывало наоборот: при виде ее мужчины таяли, и она умело этим пользовалась, добиваясь от клиентов и партнеров таких уступок, на какие не мог бы рассчитывать и сам Клод Фрейзер со всем его авторитетом. Это было вполне конкретное преимущество, которое часто приносило пользу и Кейлу, но он знал, что так будет не всегда.
— Ты говоришь так, словно что-то знаешь, — осторожно сказал он.
— В разговоре со мной Рафаэль упомянул о том, что хотел бы сохранить самых ценных работников, но тогда речь шла о слиянии, а не о том, что он сделал сейчас. Ведь он фактически завладел «Голубой Чайкой», и сделал это исподтишка, за нашими спинами!
Кейл немедленно отметил, что Джессика назвала Кастеляра по имени. Эти сведения он занес в свое мысленное досье с грифом «Информация к размышлению».
— Я почти уверен, что он имел в виду тебя. Вряд ли ему так уж нужен я, да и остальные…
— Со стороны КМК было бы глупо и недальновидно пренебречь твоим опытом и способностями. — Взгляд Джессики был прямым и открытым, хотя ее улыбка показалась Кейлу вымученной.
— Вот что мне в тебе нравится, сестренка! — сказал он искренне. — Ничто не может вышибить тебя из седла. Кроме того, ты, оказывается, неплохо разбираешься в мужчинах.
Улыбка на лице Джессики мгновенно погасла, словно Кейл задел какую-то ее тайную струну. Это и удивило и озадачило его, но он решил оставить свои недоуменные вопросы при себе. Подняв вверх обе руки, он спросил:
— Ну, и что нам теперь делать? Готовиться передавать дела?
Джессика мрачно поглядела на него.
— С нами еще не покончено. Прежде чем завладеть «Голубой Чайкой», КМК должна подвести нас к банкротству, чтобы через суд, в порядке надзора, ввести в наш совет директоров своих служащих, которые будут следить за соблюдением интересов КМК и блокировать все наши самостоятельные инициативы. Это, конечно, крайность, но даже если КМК изберет более мягкий вариант, суть от этого, не меняется.
— Ты имеешь в виду что-то вроде «добровольного присоединения», как это часто называют?
— Да, и я считаю, что это лучшее, на что мы можем надеяться в данной ситуации.
— И ты… ты готова с этим смириться? — В голосе Кейла прозвучало сомнение.
— Я просто не знаю, что здесь можно сделать… — Джессика внезапно замолчала. Взгляд ее зеленых глаз стал рассеянным и туманным, а губы слегка приоткрылись, словно в крайнем удивлении.
Между тем она молчала, и Кейл нахмурился.
— Хотел бы я знать, какие мысли роятся в твоей маленькой головке, — проворчал он. — Что ты задумала, Джесс?
Джессика не ответила, и Кейл окликнул ее, слегка повысив голос:
— Джессика! Очнись!..
— Я… я еще не знаю, — ответила она после небольшой паузы, с трудом сосредоточившись на лице брата. В следующее мгновение Джессика снова отвела глаза. — Мне нужно еще подумать.
В голове Кейла раздался громкий сигнал тревоги.
— Надеюсь, — сказал он полушутя-полусерьезно, — ты не собираешься пристрелить Кастеляра из своего старого верного «кольта»?
— Неплохая идея, — откликнулась Джессика. — Но у меня нет старого верного «кольта», так что это отпадает.
— Почему-то я не чувствую никакого облегчения, — пожал плечами Кейл.
— Ну-ка, рассказывай, что ты задумала?
Джессика встала из-за стола; ее движения неожиданно стали резкими, порывистыми.
— Обещаю тебе, что ты первым узнаешь обо всем, когда я приму окончательное решение. А сейчас… Мне очень не хочется прогонять тебя, но мне еще нужно много всего сделать.
Закрыв за Кейлом дверь своего кабинета, Джессика некоторое время неподвижно стояла, опершись о нее плечом. Ее слегка подташнивало, но она не знала, что было тому причиной — отвращение, страх или восторг.
Джессика поняла, что она может и должна сделать. Во все времена и во всем мире женщин отличала ветреность, так почему бы ей не передумать в самый последний момент? В конце концов, непостоянство — это ее и только ее прерогатива.
Но времени оставалось мало, и ей приходилось спешить. В ее распоряжении были считанные часы, в лучшем случае сутки-двое, чтобы осуществить свой план, который — она знала это — был продиктован отчаянием. Или инстинктом самосохранения.
Впрочем, вполне возможно, что отчаяние и страх были здесь совершенно ни при чем. Просто ей хотелось отомстить и, быть может, вернуть то, что она потеряла. Кроме того, Джессика надеялась, сохранить кое-что и для деда, потому что знала — в противном случае Клоду Фрейзеру придет конец.
Правда, ее дед уже одобрил этот отчаянный шаг. Фактически он сам подталкивал ее на эту крайнюю меру, словно знал, что иного выхода у них все равно не будет. Вот почему он был так настойчив и необычайно терпелив с нею.
И она его не подведет.
Могла ли она на самом деле пройти через это?
Джессика не чувствовала никакой уверенности.
Бразилец был их конкурентом, изрядным ловкачом по части плотских наслаждений, врагом, воспользовавшимся ее минутной слабостью. Должно быть, он еще в воскресенье знал, что она вынуждена будет изменить свое решение. Правда, деловые вопросы — такие, например, как выкуп и передача закладной, — как правило, требовали времени, однако уже к субботе Кастеляр должен был оформить все документы. Значит, вчера закладная уже лежала у него в кармане, но он ничего не сказал ей, потому что это было бы слишком просто. Кастеляр хотел, чтобы она сама бросилась к нему в объятия, во всяком случае, он ясно дал понять ей это, прежде чем уйти.
Но Джессика не собиралась просить его ни о чем. Это было выше ее сил, и ничто в ее глазах не стоило подобного унижения.
Однако могло существовать и другое объяснение. Не исключено, что Кастеляр промолчал, потому что хотел достичь с ней взаимопонимания без всякого давления и выкручивания рук. Конечно, не такой он человек, но он вполне мог рассудить, что полюбовное соглашение будет предпочтительнее и для их союза, и для будущих деловых отношений.
Джессике очень хотелось посмотреть, решится ли Кастеляр в ближайшее время использовать свою козырную карту, но она боялась, что он воспринял ее ответ как окончательный. В этом случае он мог запустить механизм искусственного банкротства, чтобы на законных основаниях взять управление «Голубой Чайкой» в свои руки. Этого Клод Фрейзер не пережил бы, а рисковать Джессика не собиралась.
Нет, она должна сама перейти в наступление, должна заставить Рафаэля Кастеляра повторить свое предложение, чтобы она могла принять его. И она сделает это, даже если это будет последним делом ее жизни.
Стоящая на якоре яхта лениво покачивалась на волнах, плясавших вокруг опор причала, и вместе с нею покачивалось на воде ее отражение цвета тусклой платины. Сама яхта была выкрашена в ослепительно белый цвет, и только вдоль фальшборта рулевой рубки были проведены две ярко-голубых полосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
— Ты говоришь так, словно что-то знаешь, — осторожно сказал он.
— В разговоре со мной Рафаэль упомянул о том, что хотел бы сохранить самых ценных работников, но тогда речь шла о слиянии, а не о том, что он сделал сейчас. Ведь он фактически завладел «Голубой Чайкой», и сделал это исподтишка, за нашими спинами!
Кейл немедленно отметил, что Джессика назвала Кастеляра по имени. Эти сведения он занес в свое мысленное досье с грифом «Информация к размышлению».
— Я почти уверен, что он имел в виду тебя. Вряд ли ему так уж нужен я, да и остальные…
— Со стороны КМК было бы глупо и недальновидно пренебречь твоим опытом и способностями. — Взгляд Джессики был прямым и открытым, хотя ее улыбка показалась Кейлу вымученной.
— Вот что мне в тебе нравится, сестренка! — сказал он искренне. — Ничто не может вышибить тебя из седла. Кроме того, ты, оказывается, неплохо разбираешься в мужчинах.
Улыбка на лице Джессики мгновенно погасла, словно Кейл задел какую-то ее тайную струну. Это и удивило и озадачило его, но он решил оставить свои недоуменные вопросы при себе. Подняв вверх обе руки, он спросил:
— Ну, и что нам теперь делать? Готовиться передавать дела?
Джессика мрачно поглядела на него.
— С нами еще не покончено. Прежде чем завладеть «Голубой Чайкой», КМК должна подвести нас к банкротству, чтобы через суд, в порядке надзора, ввести в наш совет директоров своих служащих, которые будут следить за соблюдением интересов КМК и блокировать все наши самостоятельные инициативы. Это, конечно, крайность, но даже если КМК изберет более мягкий вариант, суть от этого, не меняется.
— Ты имеешь в виду что-то вроде «добровольного присоединения», как это часто называют?
— Да, и я считаю, что это лучшее, на что мы можем надеяться в данной ситуации.
— И ты… ты готова с этим смириться? — В голосе Кейла прозвучало сомнение.
— Я просто не знаю, что здесь можно сделать… — Джессика внезапно замолчала. Взгляд ее зеленых глаз стал рассеянным и туманным, а губы слегка приоткрылись, словно в крайнем удивлении.
Между тем она молчала, и Кейл нахмурился.
— Хотел бы я знать, какие мысли роятся в твоей маленькой головке, — проворчал он. — Что ты задумала, Джесс?
Джессика не ответила, и Кейл окликнул ее, слегка повысив голос:
— Джессика! Очнись!..
— Я… я еще не знаю, — ответила она после небольшой паузы, с трудом сосредоточившись на лице брата. В следующее мгновение Джессика снова отвела глаза. — Мне нужно еще подумать.
В голове Кейла раздался громкий сигнал тревоги.
— Надеюсь, — сказал он полушутя-полусерьезно, — ты не собираешься пристрелить Кастеляра из своего старого верного «кольта»?
— Неплохая идея, — откликнулась Джессика. — Но у меня нет старого верного «кольта», так что это отпадает.
— Почему-то я не чувствую никакого облегчения, — пожал плечами Кейл.
— Ну-ка, рассказывай, что ты задумала?
Джессика встала из-за стола; ее движения неожиданно стали резкими, порывистыми.
— Обещаю тебе, что ты первым узнаешь обо всем, когда я приму окончательное решение. А сейчас… Мне очень не хочется прогонять тебя, но мне еще нужно много всего сделать.
Закрыв за Кейлом дверь своего кабинета, Джессика некоторое время неподвижно стояла, опершись о нее плечом. Ее слегка подташнивало, но она не знала, что было тому причиной — отвращение, страх или восторг.
Джессика поняла, что она может и должна сделать. Во все времена и во всем мире женщин отличала ветреность, так почему бы ей не передумать в самый последний момент? В конце концов, непостоянство — это ее и только ее прерогатива.
Но времени оставалось мало, и ей приходилось спешить. В ее распоряжении были считанные часы, в лучшем случае сутки-двое, чтобы осуществить свой план, который — она знала это — был продиктован отчаянием. Или инстинктом самосохранения.
Впрочем, вполне возможно, что отчаяние и страх были здесь совершенно ни при чем. Просто ей хотелось отомстить и, быть может, вернуть то, что она потеряла. Кроме того, Джессика надеялась, сохранить кое-что и для деда, потому что знала — в противном случае Клоду Фрейзеру придет конец.
Правда, ее дед уже одобрил этот отчаянный шаг. Фактически он сам подталкивал ее на эту крайнюю меру, словно знал, что иного выхода у них все равно не будет. Вот почему он был так настойчив и необычайно терпелив с нею.
И она его не подведет.
Могла ли она на самом деле пройти через это?
Джессика не чувствовала никакой уверенности.
Бразилец был их конкурентом, изрядным ловкачом по части плотских наслаждений, врагом, воспользовавшимся ее минутной слабостью. Должно быть, он еще в воскресенье знал, что она вынуждена будет изменить свое решение. Правда, деловые вопросы — такие, например, как выкуп и передача закладной, — как правило, требовали времени, однако уже к субботе Кастеляр должен был оформить все документы. Значит, вчера закладная уже лежала у него в кармане, но он ничего не сказал ей, потому что это было бы слишком просто. Кастеляр хотел, чтобы она сама бросилась к нему в объятия, во всяком случае, он ясно дал понять ей это, прежде чем уйти.
Но Джессика не собиралась просить его ни о чем. Это было выше ее сил, и ничто в ее глазах не стоило подобного унижения.
Однако могло существовать и другое объяснение. Не исключено, что Кастеляр промолчал, потому что хотел достичь с ней взаимопонимания без всякого давления и выкручивания рук. Конечно, не такой он человек, но он вполне мог рассудить, что полюбовное соглашение будет предпочтительнее и для их союза, и для будущих деловых отношений.
Джессике очень хотелось посмотреть, решится ли Кастеляр в ближайшее время использовать свою козырную карту, но она боялась, что он воспринял ее ответ как окончательный. В этом случае он мог запустить механизм искусственного банкротства, чтобы на законных основаниях взять управление «Голубой Чайкой» в свои руки. Этого Клод Фрейзер не пережил бы, а рисковать Джессика не собиралась.
Нет, она должна сама перейти в наступление, должна заставить Рафаэля Кастеляра повторить свое предложение, чтобы она могла принять его. И она сделает это, даже если это будет последним делом ее жизни.
Стоящая на якоре яхта лениво покачивалась на волнах, плясавших вокруг опор причала, и вместе с нею покачивалось на воде ее отражение цвета тусклой платины. Сама яхта была выкрашена в ослепительно белый цвет, и только вдоль фальшборта рулевой рубки были проведены две ярко-голубых полосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127