- Вильма? - прошептал Пит, когда она повернулась к нему своим широким
плоским лицом. Ему не понравилось выражение на этом лице, освещенном с
крыльца, - яркие белые полосы света, перемежающиеся с глубокими черными
впадинами теней. Не понравился ему и невидящий взгляд жены. - Милая? Как ты
себя чувствуешь?
Она прошагала мимо, как будто его не было рядом. Пит поспешил следом и
увидел, как она направилась прямиком к... телефону.
4
Нетти сидела в своей гостиной с Налетчиком у ног и новым абажуром
цветного стекла на коленях, когда зазвонил телефон. Было двадцать минут
восьмого. Она вскочила, схватив абажур, и со страхом и подозрением
посмотрела на телефонный аппарат. У нее возникла мысль - совершенно
необоснованная, конечно, - что звонит кто-нибудь из Высокого Начальства,
чтобы сказать, что абажур необходимо вернуть, что он принадлежит другому
человеку, что такая прекрасная вещь просто не может оставаться в маленькой
коллекции Нетти и что она полная дура, если даже на миг предположила, будто
такое счастье возможно.
Налетчик мельком взглянул на нее, как будто спрашивая, собирается она
подходить к телефону или нет, а потом снова опустил морду на лапы.
Нетти аккуратно поставила абажур и подняла трубку. Наверняка все
гораздо проще: звонит Полли и попросит, чтобы Нетти завтра утром, по дороге
на работу, прихватила в Хемфиллз Маркет что-нибудь им всем перекусить во
время обеденного перерыва.
- Алло, квартира Нетти Кобб, - уверенно произнесла она. Всю свою жизнь
Нетти опасалась Высокого Начальства и считала наилучшим способом свой страх
не выказывать - самой говорить начальственным тоном. Страх от этого никуда
не девался, но зато оставался под контролем.
- Я знаю, что это ты натворила, чокнутая сука, - прорычал голос в
трубке, и прозвучал так неожиданно и мерзко, как удар ножом в спину.
У Нетти перехватило дыхание; на лице застыло выражение ужаса, какое
бывает у человека, оказавшегося в ловушке; сердце, затрепыхав, поползло к
горлу. Налетчик снова вопросительно взглянул на хозяйку.
- Кто... кто...
- Ты, черт побери, прекрасно знаешь кто, - произнес голос и был
абсолютно прав. Кому так разговаривать, как не Вильме Ержик, этой
дьявольски страшной женщине?
- Он не лаял! - завопила Нетти так тоненько и визгливо, как может
говорить человек, только что вдохнувший целый баллон гелия. - Он уже вырос
и не лает больше! Он здесь сидит, прямо у моих ног.
- Хорошо развлеклась, вымазав грязью мои простыни, сволочь? - Вильма
окончательно взбеленилась. Эта идиотка собирается притворяться будто речь
снова пойдет о собаке.
- Простыни? Какие простыни? Я... я... - Нетти посмотрела на прекрасный
абажур и как будто впитала от него силы. - Оставьте меня в покое! Сами вы
сволочь! Вот!
-Ну ты у меня получишь за это! - никому не удастся безнаказанно прийти
ко мне во двор и вымазать грязью мои простыни в мое отсутствие. Никому.
НИКОМУ! Ты поняла? Дошло до твоих заплесневелых мозгов? Ты не узнаешь где,
не узнаешь когда и никто не узнает как... но я до тебя доберусь. Поняла?
Нетти крепко прижимала трубку к уху. Лицо ее побледнело и только ярко-
красная полоса вспыхнула на лбу, отрезав переносицу от линии волос. Зубы
стиснулись сами собой, а щеки раздувались и западали, словно мехи, когда
она вдыхала и выдыхала сквозь уголки рта.
- Оставьте меня в покое, не то пожалеете? - снова взвизгнула она своим
полуобморочным, насыщенным гелием голосом. Налетчик уже стоял рядом,
навострив уши и сверкая тревожным взглядом. Он чувствовал, что в доме
сгущаются тучи. И даже разок угрожающе тяфкнул. Но Нетти его не слышала. -
Вы пожалеете? Я знакома... у меня знакомства, связи. Начальство! Я очень
близко с ними знакома! Я этого так не оставлю!
Тоном вкрадчивым, лишь с намеком на сдерживаемую ярость, Вильма
произнесла:
- Та шутка, которую ты со мной сыграла, станет самой большой ошибкой в
твоей жизни. Но исправить ее ты уже не успеешь.
И щелчок.
- Вы не осмелитесь, - всхлипнула Нетти. По щекам ее струились слезы.
Слезы страха и глубочайшего, бездонного и беспомощного гнева. - Вы не
осмелитесь, вы плохая женщина? Я... Я вас...
Послышался еще один щелчок и гудок освободившейся телефонной линии.
Нетти повесила трубку и сидела минуты три неподвижно, глядя в одну
точку. А потом она разрыдалась. Налетчик растерянно тяфкнул и, привстав на
задние лапы, положил передние на край кресла, в котором сидела Нетти. Она
обняла песика и уткнулась мокрым от слез лицом в его шерстку. Налетчик
лизнул ее в шею.
- Я не позволю ей обидеть тебя, милый, - шептала Нетти. Она вдыхала
уютное чистое собачье тепло и пыталась набраться от него сил. - Я не
позволю этой плохой, этой ужасной женщине тебя обидеть... или меня... она
пожалеет.
Наконец она выпрямилась, отыскала бумажный носовой платок, засунутый в
щель между сиденьем кресла и одной из его ручек, и вытерла глаза. Она была
напугана... но при этом ощущала, как негодование, уже давно зародившееся в
глубине души, становится все явственнее. Такое же чувство появилось перед
тем, как она достала из ящика под мойкой вилку и всадила ее в горло мужа.
Взяв со стола абажур из цветного стекла, Нетти нежно прижала его к
груди. "Если она только затеет что-нибудь дурное, то очень, очень пожалеет
об этом", - тихо сказала она.
И так, с Налетчиком у ног и абажуром на коленях, она сидела еще очень
долго.
5
Норрис Риджвик медленно ехал по Мейн Стрит в патрульной машине,
обозревая здания на левой стороне улицы. Он радовался тому, что скоро
заканчивается смена. Какое прекрасное настроение было у него с утра, пока
не схлестнулся с этим идиотом, стоял себе преспокойно в мужском туалете,
прилаживал перед зеркалом фуражку и получал удовольствие от того, что
видел. Все это он помнил, но как-то отстранение и нечетко, как бывает
нечеткой выцветшая старая фотография. С того самого момента как его
перехватил этот бешеный Китон все пошло наперекосяк.
Обедал он в грильбаре Клак-Клак Тунайт, что на Маршруте 119. Обычно
там кормили неплохо, но на этот раз почти сразу после обеда началась
сильная изжога, а потом еще понос прохватил. Около трех пополудни он наехал
на гвоздь. Это случилось на Таун Роуд неподалеку от старого моста и
пришлось менять колесо. Для того, чтобы не скользили пальцы, когда надо
было болты закручивать, он, не задумавшись, вытер грязные руки о только что
выстиранную форменную блузу, оставив на ней черные жирные полосы. Пока он
разглядывал с досадой следы своей нерадивости кишки снова свело спазмом и
пришлось бегом бежать в придорожные кусты. Надо было видеть, как он несся
туда, чтоб ненароком не наложить в штаны до того, как их спустит. Пробег
этот Норрису выиграть удалось, но зато кусты, которые он выбрал для своей
не слишком благородной цели, ему вовсе не понравились - это оказался
ядовитый колючий шмак, что явилось вполне естественным продолжением
неудавшегося с самого начала дня.
Итак, Норрис медленно ехал мимо зданий, построившихся вдоль
центральной улицы Касл Рок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53