Он вышел наружу, обошел территорию станции с досадой оглядывая редкий забор из колючей проволоки без каких-либо признаков вторжения, и окружающее его поле ржи. Обойдя периметр он поссал на один из столбов въездных ворот и теперь шатался взад и вперед перед воротами, считая шаги и не зная, как себя отвлечь от мыслей о скором отдыхе и сне.
Чутко уловив его состояние, Иван нырнул в рожь, доходившую ему до пояса, и стараясь не особенно ее колыхать описал полукруг вдоль забора. Скрывшись от взгляда милиционера за зданием станции, он повернул к забору и без труда раздвинув провисшие нити колючки, проскользнул сквозь него. Вдоль стены здания пробираться было намного легче, приходилось только следить за окнами, чтобы не быть замеченным изнутри. Перед последним углом здания он остановился, выглядывая время от времени и выжидая удобного момента.
Милиционер, молодой парень лет двадцати пяти, каждую минуту поглядывал на часы, из чего Иван заключил, что скоро конец его смены.
«Надо поторопиться, – подумал Иван, – сменщик может проснуться и сам, не дожидаясь, когда его разбудит этот олух.»
Охранник делал шагов десять в одну сторону, затем поворачивался и шел в другую, чтобы через десять шагов вновь развернуться и повторить все сначала. Иван знал, что при таком монотонном повторяющемся движении внимание притупляется от периодической смены одних и тех же зрительных восприятий, в голову при этом лезут всякие воспоминания, еще более отвлекающие от того, что человек должен делать. Он продолжал ждать.
Наконец, Иван решил, что момент вполне подходящий. Едва парень повернулся к Ивану спиной и сделал пару шагов, как тут же остановился и полез в карман. Как только он достал из кармана сигареты, Иван бесшумно, но быстро двинулся вперед. Он мгновенно рассчитал, что пару секунд сонный охранник будет доставать из пачки сигарету, секунды три-четыре уйдет у него на то, чтобы прикурить, а в качестве гарантии, у Ивана был еще запас времени, которое должно уйти на то, чтобы парень сделал оставшиеся ему до привычного поворота восемь шагов. Вряд ли он повернет раньше. В его полусонном состоянии моторные реакции гораздо сильнее спонтанных движений, и привычная точка поворота уже обладает особой притягательностью для человека, который до этого момента повернулся в этом месте несколько десятков раз.
На то, чтобы оказаться у охранника за спиной у Ивана ушло ровно четыре секунды. Парень еще не кончил прикуривать. Тихим ударом в основание шеи Иван лишил его возможности оказать себе сопротивление. Милиционер так и не успел понять, что прикуривал последнюю сигарету в своей жизни. Отработанным до механизма движением, взяв его за затылок и подбородок Иван свернул ему шею и оттащил тело к стене, чтобы его раньше времени не увидели из окна проснувшиеся сменщики. Сколько человек охраняет компрессорную станцию, Иван, конечно, не знал, но не предполагал, что больше пяти, не такой уж это был важный объект.
Все также бесшумно проникнув внутрь помещения, Иван принялся искать комнату, в которой охрана должна была устроить себе караулку. Но сначала наткнулся на компрессорный зал.
«Тоже неплохо, – подумал Иван. – начнем с дежурной смены.»
Он издалека заметил человека в черном халате, ковырявшемся в каком-то агрегате неясного для Ивана назначения. Впрочем, ему было наплевать на технические подробности. Главное – человек этот склонился над своей железякой и не видел Ивана, подходящего к нему сзади справа. По пути Иван поднял лежащий на полу внушительных размеров гаечный ключ. Коротко взмахнув им Иван буквально всадил железо в череп дежурного инженера, и только тогда понял, что не рассчитал удар, который оказался слишком сильным. Из проломленного черепа, в котором прочно застрял глубоко, на половину своей длины, вошедший гаечный ключ, начала вываливаться, пузырясь, белая масса мозга.
Больше в компрессорном зале никого не оказалось. Иван проверил двери, выходящие с противоположного конца обширного и гулкого помещения, в котором стояли поддерживающие давление в трубе газопровода компрессоры, и в одной из комнатушек обнаружил второго человека в черном халате, спящего на коком-то засаленном топчане. Валяющаяся на полу пустая бутылка дешевой водки местного производства и запах перегара, стоявший в каморке, не оставляли сомнений, в том, что он в стельку пьян.
Иван увидел на столе, стоящем в каморке, груду каких-то чертежей, графиков, таблиц, испещренных пометками, сделанными шариковой ручкой, но его внимание привлекли не эти совершенно бесполезные бумаги, а широкая катушка липкой ленты, скотча. Им он и решил воспользоваться. Отрезав от катушки нужный кусок скотча, Иван примерился и заклеил спящему рот, прицелившись так, чтобы нос тоже оказался заклеенным. Тот вздрогнул, открыл глаза и попытался дернуться, чтобы встать, но Иван уже крепко держал его за руки, следя, чтобы его нельзя было достать ногой.
Пьяный замычал, грудь его судорожно заходила, все чаще и чаще, челюсть задергалась вниз, пытаясь преодолеть липкость ленты, склеившей его губы и нос. Он начал крутить головой, стараясь содрать ленту со рта о засаленную подстилку на топчане, но воздуха ему уже не хватало, он пару раз взбрыкнул ногами, глаза его выкатились из орбит до предела, которого трудно было и предположить, лицо исказилось кривой гримасой, затем поднятая грудь опустилась и, вздрогнув еще пару раз, он затих.
Оставив его, Иван отправился дальше со своим обходом. Он обошел почти всю станцию, и, обнаружив, наконец, комнату, в которой в разных углах спали два милиционера, был уверен, что на станции кроме них двоих и его самого нет ни одного живого человека. Ему даже стало скучно от легкости той задачи, которую ему предстояло сейчас выполнить, и выполнить которую, как он предвидел, не составит ни какого особого труда.
Осторожно подойдя к одному из спящих, он взял стоявший у стены автомат и, немного подержав его, тихо, стараясь делать это без щелчка, отсоединил обойму, и сунул ее в карман, а автомат положил на стол, стоявший у дальней от обоих спящих стены. Затем подошел ко второму спящему охраннику, который лежал со своим автоматом в обнимку, осторожно снял предохранитель и, не вынимая оружие из рук милиционера, нажал на курок.
«Развлекаться, так развлекаться...» – подумал в этот момент Иван.
Сонную тишину комнаты разбила автоматная очередь из пяти выстрелов. Милиционер, державший автомат, заорал и вцепился во вздрагивающее от выстрелов оружие, но так неудачно, что сунул одну руку под выстрелы и, выпустив автомат, схватился правой рукой за ладонь простреленной левой. Иван одним движением смахнул автомат с его груди и отправил его в окно, вылетевшее со стеклянным грохотом. Милиционер, обезоруженный Иваном прежде, успел очнуться и бросился к столу. Но, подскочив к нему и сообразив, что оружием он воспользоваться не сумеет, повернулся к Ивану, намереваясь атаковать его без оружия.
Этого Иван, собственно, и добивался. Ему уже осточертело это мотание по лесам и степям, очень похожее на бегство, не понятно, правда, от чего. Убийства, которые он совершал до этого, были пресными и скучными, это были даже не убийства, а просто он давил мимоходом каких-то червяков, не способных оказать ему сопротивление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Чутко уловив его состояние, Иван нырнул в рожь, доходившую ему до пояса, и стараясь не особенно ее колыхать описал полукруг вдоль забора. Скрывшись от взгляда милиционера за зданием станции, он повернул к забору и без труда раздвинув провисшие нити колючки, проскользнул сквозь него. Вдоль стены здания пробираться было намного легче, приходилось только следить за окнами, чтобы не быть замеченным изнутри. Перед последним углом здания он остановился, выглядывая время от времени и выжидая удобного момента.
Милиционер, молодой парень лет двадцати пяти, каждую минуту поглядывал на часы, из чего Иван заключил, что скоро конец его смены.
«Надо поторопиться, – подумал Иван, – сменщик может проснуться и сам, не дожидаясь, когда его разбудит этот олух.»
Охранник делал шагов десять в одну сторону, затем поворачивался и шел в другую, чтобы через десять шагов вновь развернуться и повторить все сначала. Иван знал, что при таком монотонном повторяющемся движении внимание притупляется от периодической смены одних и тех же зрительных восприятий, в голову при этом лезут всякие воспоминания, еще более отвлекающие от того, что человек должен делать. Он продолжал ждать.
Наконец, Иван решил, что момент вполне подходящий. Едва парень повернулся к Ивану спиной и сделал пару шагов, как тут же остановился и полез в карман. Как только он достал из кармана сигареты, Иван бесшумно, но быстро двинулся вперед. Он мгновенно рассчитал, что пару секунд сонный охранник будет доставать из пачки сигарету, секунды три-четыре уйдет у него на то, чтобы прикурить, а в качестве гарантии, у Ивана был еще запас времени, которое должно уйти на то, чтобы парень сделал оставшиеся ему до привычного поворота восемь шагов. Вряд ли он повернет раньше. В его полусонном состоянии моторные реакции гораздо сильнее спонтанных движений, и привычная точка поворота уже обладает особой притягательностью для человека, который до этого момента повернулся в этом месте несколько десятков раз.
На то, чтобы оказаться у охранника за спиной у Ивана ушло ровно четыре секунды. Парень еще не кончил прикуривать. Тихим ударом в основание шеи Иван лишил его возможности оказать себе сопротивление. Милиционер так и не успел понять, что прикуривал последнюю сигарету в своей жизни. Отработанным до механизма движением, взяв его за затылок и подбородок Иван свернул ему шею и оттащил тело к стене, чтобы его раньше времени не увидели из окна проснувшиеся сменщики. Сколько человек охраняет компрессорную станцию, Иван, конечно, не знал, но не предполагал, что больше пяти, не такой уж это был важный объект.
Все также бесшумно проникнув внутрь помещения, Иван принялся искать комнату, в которой охрана должна была устроить себе караулку. Но сначала наткнулся на компрессорный зал.
«Тоже неплохо, – подумал Иван. – начнем с дежурной смены.»
Он издалека заметил человека в черном халате, ковырявшемся в каком-то агрегате неясного для Ивана назначения. Впрочем, ему было наплевать на технические подробности. Главное – человек этот склонился над своей железякой и не видел Ивана, подходящего к нему сзади справа. По пути Иван поднял лежащий на полу внушительных размеров гаечный ключ. Коротко взмахнув им Иван буквально всадил железо в череп дежурного инженера, и только тогда понял, что не рассчитал удар, который оказался слишком сильным. Из проломленного черепа, в котором прочно застрял глубоко, на половину своей длины, вошедший гаечный ключ, начала вываливаться, пузырясь, белая масса мозга.
Больше в компрессорном зале никого не оказалось. Иван проверил двери, выходящие с противоположного конца обширного и гулкого помещения, в котором стояли поддерживающие давление в трубе газопровода компрессоры, и в одной из комнатушек обнаружил второго человека в черном халате, спящего на коком-то засаленном топчане. Валяющаяся на полу пустая бутылка дешевой водки местного производства и запах перегара, стоявший в каморке, не оставляли сомнений, в том, что он в стельку пьян.
Иван увидел на столе, стоящем в каморке, груду каких-то чертежей, графиков, таблиц, испещренных пометками, сделанными шариковой ручкой, но его внимание привлекли не эти совершенно бесполезные бумаги, а широкая катушка липкой ленты, скотча. Им он и решил воспользоваться. Отрезав от катушки нужный кусок скотча, Иван примерился и заклеил спящему рот, прицелившись так, чтобы нос тоже оказался заклеенным. Тот вздрогнул, открыл глаза и попытался дернуться, чтобы встать, но Иван уже крепко держал его за руки, следя, чтобы его нельзя было достать ногой.
Пьяный замычал, грудь его судорожно заходила, все чаще и чаще, челюсть задергалась вниз, пытаясь преодолеть липкость ленты, склеившей его губы и нос. Он начал крутить головой, стараясь содрать ленту со рта о засаленную подстилку на топчане, но воздуха ему уже не хватало, он пару раз взбрыкнул ногами, глаза его выкатились из орбит до предела, которого трудно было и предположить, лицо исказилось кривой гримасой, затем поднятая грудь опустилась и, вздрогнув еще пару раз, он затих.
Оставив его, Иван отправился дальше со своим обходом. Он обошел почти всю станцию, и, обнаружив, наконец, комнату, в которой в разных углах спали два милиционера, был уверен, что на станции кроме них двоих и его самого нет ни одного живого человека. Ему даже стало скучно от легкости той задачи, которую ему предстояло сейчас выполнить, и выполнить которую, как он предвидел, не составит ни какого особого труда.
Осторожно подойдя к одному из спящих, он взял стоявший у стены автомат и, немного подержав его, тихо, стараясь делать это без щелчка, отсоединил обойму, и сунул ее в карман, а автомат положил на стол, стоявший у дальней от обоих спящих стены. Затем подошел ко второму спящему охраннику, который лежал со своим автоматом в обнимку, осторожно снял предохранитель и, не вынимая оружие из рук милиционера, нажал на курок.
«Развлекаться, так развлекаться...» – подумал в этот момент Иван.
Сонную тишину комнаты разбила автоматная очередь из пяти выстрелов. Милиционер, державший автомат, заорал и вцепился во вздрагивающее от выстрелов оружие, но так неудачно, что сунул одну руку под выстрелы и, выпустив автомат, схватился правой рукой за ладонь простреленной левой. Иван одним движением смахнул автомат с его груди и отправил его в окно, вылетевшее со стеклянным грохотом. Милиционер, обезоруженный Иваном прежде, успел очнуться и бросился к столу. Но, подскочив к нему и сообразив, что оружием он воспользоваться не сумеет, повернулся к Ивану, намереваясь атаковать его без оружия.
Этого Иван, собственно, и добивался. Ему уже осточертело это мотание по лесам и степям, очень похожее на бегство, не понятно, правда, от чего. Убийства, которые он совершал до этого, были пресными и скучными, это были даже не убийства, а просто он давил мимоходом каких-то червяков, не способных оказать ему сопротивление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49