Малые Карпаты очень красивы и живописны. Всюду леса. Сердечно тебя приветствует Ярослав. Божа также шлет тебе привет». Другая открытка — из окрестностей Трнавы: «Дорогая Маня, привет тебе от путешественников по Венгрии. У нас хорошее настроение, особенно когда мы видим пивоварню и полное еды блюдо. Таковы впечатления путешественников. Когда на своих двоих доберемся до дому, будет что порассказать».
В Чехии тогда очень интересовались словацкой тематикой. После нескольких лет декадентской самоизоляции молодая поэзия открывает красоту непосредственного переживания, упивается культом земли, черпает вдохновение в природе. Поколение, которое в начале столетия выступает с лозунгом «Да здравствует жизнь!» и в пику преодоленному символизму добавляет: «Да сгинет литература!», любит поездки в Моравскую Словакию и Словакию. Литераторов этого поколения привлекает сюда красота края и народ вопреки подъяремному существованию сохранивший неукротимый темперамент и удивительную творческую силу. Говорили, будто это область чистой, нетронутой народной культуры, а когда Роден, будучи в гостях у Йожи Упрки, сравнил традиции этой страны с наследием античности, прославлению Словакии не было конца.
Писатель Ян Гавласа, соученик Гашека по гимназии, публикует в газете «Народни листы» путевые рассказы, где изображает область Татр как край экзотической, дикой, романтической красоты. Привлекают внимание и рассказы Казимира Пшервы-Тетмайера, действие которых происходит в галицийских предгорьях Татр. В новеллах польского автора жители гор выступают как цельные натуры с неукротимыми инстинктами.
Очерки, которые пишет Гашек, в сопоставлении с этой чисто экзотической трактовкой словацких мотивов поражают своей конкретностью. В их основе лежит трезвая наблюдательность, репортажная запись реально увиденного. Наряду с удачными пейзажными зарисовками здесь встречаются дословные цитаты из фольклора, элементы диалекта, отрывки из цыганских песен и т. д. Молодой автор избегает приключенческой фабулы и, следуя журналистской традиции жанра путевого очерка, создает интересные этюды.
В повествовании начинающий писатель опирается на конкретные детали, почерпнутые из собственного жизненного багажа. Поэтому его литературные опыты производят впечатление естественности и оригинальности. Если он отваживается на более широкое обобщение, то подает его афористично, слегка иронически, всего лишь намеком. Вот как он рассуждает, например, о натуре детванцев: «Кто часто соприкасается с судом, почитается в Детве мудрым человеком.
В какой-то деревне старушка посоветовала пришельцу, интересовавшемуся местными обычаями и нравами, пойти к одному крестьянину: «Ступайте к нему, он уже четыре раза был в Зволене у адвоката и два раза сидел в каталажке, это мудрый человек!»
Впрочем, есть существенное различие между двумя первыми странствиями Гашека по Словакии (1900—1901 гг.) и третьим путешествием в Галицию и Словакию, предпринятым после окончания коммерческого училища в 1902 году.
Перед последним каникулярным путешествием Гашек вынужден написать покорнейшую просьбу о предоставлении места в банке «Славия», чтобы угодить матери. Владея стилем коммерческой корреспонденции, он сочиняет следующее смиренное прошение: «Уважаемой дирекции банка „Славия“ в Праге. Нижеозначенный с глубоким почтением позволяет себе просить настоящим письмом уважаемую дирекцию о предоставлении ему места в досточтимом банке „Славия“, что соответствовало бы полученному им образованию.
Окончив первую ступень гимназии, я поступил в Чехославянское коммерческое училище в Праге, где приобрел разнообразнейшие познания, о чем можно судить из прилагаемого аттестата.
Что касается моего личного характера, отсылаю Вас к дирекции училища, которая на Ваш любезный запрос, несомненно, даст обо мне рекомендательный отзыв.
Если мне удастся снискать доверие уважаемой дирекции, я сделаю все возможное, дабы оправдать его самым точным и добросовестным исполнением всех своих обязанностей. С глубочайшим почтением, преданный Вам и т. д.
Крал. Винограды, 23 июля 1902 года».
Между написанным по всем правилам приличия и вежливости прошением и тем, что в это время переживает его автор, зияла пропасть. Видимо, письмо в банк было неверно датировано, потому что 22 июля двоюродная сестра Гашека Мария получает открытку из Брно с изображением крепости Шпильберк — тюрьмы для политических преступников. На открытке подписались три друга — Ярослав, Ян Чулен и Виктор Янота; Богуслав на сей раз остался дома.
Во время третьего странствия Гашек чувствует себя раскованнее. Словакия стала для молодого путешественника второй родиной, местом, где он давал волю своему темпераменту и тяге к приключениям. В самом начале пути он переживает бурный любовный эпизод. Это настоящая любовь бродяги, случайное соединение двух воспылавших страстью людей, которое произошло в крае, «где можно несколько часов идти до ближайшей деревни. А если ее и найдешь, так это несколько халуп, затерянных среди гор».
В открытках, которые он посылает с пути, проскальзывает грубоватость. Двоюродную сестру Марию Гашек называет теперь Маришкой, так же как ту девушку, с которой познакомился в одном из горных хуторов. Путевыми впечатлениями он делится лаконично, денег, как настоящий мужчина, требует настойчиво, даже в угрожающих тонах: «Привет из Штявницы. Возвращаюсь домой. В Бродске выеду 27-го (сентября), и если там не окажется денег, пойду пешком в Боснию и Герцеговину, потом на юг в Грецию и Турцию». Но угрозы эти, разумеется, только шуточные.
Меняется социальный характер странствий. Во время двух первых Гашек — студент, просящий благосклонной поддержки в домах приходских священников и школах. В период третьего путешествия он привыкает к неудобствам, может выспаться где-нибудь в стогу соломы, в копне сена, в ночлежке для бродяг. Еще студентом он умел завязывать разговоры с простыми людьми, с жителями гор — пастухами и подпасками, но всегда оставался туристом-наблюдателем. Между ним и простыми деревенскими жителями возникала некая дистанция, ему не доверяли. Теперь он один из них. Благодаря своей внешности и манерам он обретает мимикрию, необходимую для непосредственного контакта с окружением. Теперь это уже не любопытство и симпатии, а полное слияние с народной средой, интересами которой он начинает жить.
Молодой очеркист Гашек уже не выискивает особенно любопытных фольклорных и географических фактов. В одном из своих тогдашних произведений он подчеркивает: «Нас интересует не только местная природа. В первую очередь мы хотим узнать народ. Вот почему мы приходим к простым жителям гор». Раньше юношеские путевые впечатления и переживания служили вдохновляющим импульсом для литературного труда. Теперь, наоборот, литературные побуждения и замыслы вызывают в добровольном скитальце желание глубже познать действительность. Это обстоятельство оказывает влияние и на характер подачи жизненного материала.
Благодаря непосредственному общению с народной средой Гашек обнаруживает в ней свойства, которые остались скрытыми от романтических почитателей народа, потому что таились в слоях повседневной, слишком обыденной для них действительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
В Чехии тогда очень интересовались словацкой тематикой. После нескольких лет декадентской самоизоляции молодая поэзия открывает красоту непосредственного переживания, упивается культом земли, черпает вдохновение в природе. Поколение, которое в начале столетия выступает с лозунгом «Да здравствует жизнь!» и в пику преодоленному символизму добавляет: «Да сгинет литература!», любит поездки в Моравскую Словакию и Словакию. Литераторов этого поколения привлекает сюда красота края и народ вопреки подъяремному существованию сохранивший неукротимый темперамент и удивительную творческую силу. Говорили, будто это область чистой, нетронутой народной культуры, а когда Роден, будучи в гостях у Йожи Упрки, сравнил традиции этой страны с наследием античности, прославлению Словакии не было конца.
Писатель Ян Гавласа, соученик Гашека по гимназии, публикует в газете «Народни листы» путевые рассказы, где изображает область Татр как край экзотической, дикой, романтической красоты. Привлекают внимание и рассказы Казимира Пшервы-Тетмайера, действие которых происходит в галицийских предгорьях Татр. В новеллах польского автора жители гор выступают как цельные натуры с неукротимыми инстинктами.
Очерки, которые пишет Гашек, в сопоставлении с этой чисто экзотической трактовкой словацких мотивов поражают своей конкретностью. В их основе лежит трезвая наблюдательность, репортажная запись реально увиденного. Наряду с удачными пейзажными зарисовками здесь встречаются дословные цитаты из фольклора, элементы диалекта, отрывки из цыганских песен и т. д. Молодой автор избегает приключенческой фабулы и, следуя журналистской традиции жанра путевого очерка, создает интересные этюды.
В повествовании начинающий писатель опирается на конкретные детали, почерпнутые из собственного жизненного багажа. Поэтому его литературные опыты производят впечатление естественности и оригинальности. Если он отваживается на более широкое обобщение, то подает его афористично, слегка иронически, всего лишь намеком. Вот как он рассуждает, например, о натуре детванцев: «Кто часто соприкасается с судом, почитается в Детве мудрым человеком.
В какой-то деревне старушка посоветовала пришельцу, интересовавшемуся местными обычаями и нравами, пойти к одному крестьянину: «Ступайте к нему, он уже четыре раза был в Зволене у адвоката и два раза сидел в каталажке, это мудрый человек!»
Впрочем, есть существенное различие между двумя первыми странствиями Гашека по Словакии (1900—1901 гг.) и третьим путешествием в Галицию и Словакию, предпринятым после окончания коммерческого училища в 1902 году.
Перед последним каникулярным путешествием Гашек вынужден написать покорнейшую просьбу о предоставлении места в банке «Славия», чтобы угодить матери. Владея стилем коммерческой корреспонденции, он сочиняет следующее смиренное прошение: «Уважаемой дирекции банка „Славия“ в Праге. Нижеозначенный с глубоким почтением позволяет себе просить настоящим письмом уважаемую дирекцию о предоставлении ему места в досточтимом банке „Славия“, что соответствовало бы полученному им образованию.
Окончив первую ступень гимназии, я поступил в Чехославянское коммерческое училище в Праге, где приобрел разнообразнейшие познания, о чем можно судить из прилагаемого аттестата.
Что касается моего личного характера, отсылаю Вас к дирекции училища, которая на Ваш любезный запрос, несомненно, даст обо мне рекомендательный отзыв.
Если мне удастся снискать доверие уважаемой дирекции, я сделаю все возможное, дабы оправдать его самым точным и добросовестным исполнением всех своих обязанностей. С глубочайшим почтением, преданный Вам и т. д.
Крал. Винограды, 23 июля 1902 года».
Между написанным по всем правилам приличия и вежливости прошением и тем, что в это время переживает его автор, зияла пропасть. Видимо, письмо в банк было неверно датировано, потому что 22 июля двоюродная сестра Гашека Мария получает открытку из Брно с изображением крепости Шпильберк — тюрьмы для политических преступников. На открытке подписались три друга — Ярослав, Ян Чулен и Виктор Янота; Богуслав на сей раз остался дома.
Во время третьего странствия Гашек чувствует себя раскованнее. Словакия стала для молодого путешественника второй родиной, местом, где он давал волю своему темпераменту и тяге к приключениям. В самом начале пути он переживает бурный любовный эпизод. Это настоящая любовь бродяги, случайное соединение двух воспылавших страстью людей, которое произошло в крае, «где можно несколько часов идти до ближайшей деревни. А если ее и найдешь, так это несколько халуп, затерянных среди гор».
В открытках, которые он посылает с пути, проскальзывает грубоватость. Двоюродную сестру Марию Гашек называет теперь Маришкой, так же как ту девушку, с которой познакомился в одном из горных хуторов. Путевыми впечатлениями он делится лаконично, денег, как настоящий мужчина, требует настойчиво, даже в угрожающих тонах: «Привет из Штявницы. Возвращаюсь домой. В Бродске выеду 27-го (сентября), и если там не окажется денег, пойду пешком в Боснию и Герцеговину, потом на юг в Грецию и Турцию». Но угрозы эти, разумеется, только шуточные.
Меняется социальный характер странствий. Во время двух первых Гашек — студент, просящий благосклонной поддержки в домах приходских священников и школах. В период третьего путешествия он привыкает к неудобствам, может выспаться где-нибудь в стогу соломы, в копне сена, в ночлежке для бродяг. Еще студентом он умел завязывать разговоры с простыми людьми, с жителями гор — пастухами и подпасками, но всегда оставался туристом-наблюдателем. Между ним и простыми деревенскими жителями возникала некая дистанция, ему не доверяли. Теперь он один из них. Благодаря своей внешности и манерам он обретает мимикрию, необходимую для непосредственного контакта с окружением. Теперь это уже не любопытство и симпатии, а полное слияние с народной средой, интересами которой он начинает жить.
Молодой очеркист Гашек уже не выискивает особенно любопытных фольклорных и географических фактов. В одном из своих тогдашних произведений он подчеркивает: «Нас интересует не только местная природа. В первую очередь мы хотим узнать народ. Вот почему мы приходим к простым жителям гор». Раньше юношеские путевые впечатления и переживания служили вдохновляющим импульсом для литературного труда. Теперь, наоборот, литературные побуждения и замыслы вызывают в добровольном скитальце желание глубже познать действительность. Это обстоятельство оказывает влияние и на характер подачи жизненного материала.
Благодаря непосредственному общению с народной средой Гашек обнаруживает в ней свойства, которые остались скрытыми от романтических почитателей народа, потому что таились в слоях повседневной, слишком обыденной для них действительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86