Вот как, однако, писал о нем его современник, большой лю­битель театра, писатель С. Т. Аксаков: «...полнозвуч­ный, сильный, приятный и выработанный голос его обнимал всю залу, и не было слушателя, который бы не слыхал явственно каждого слова, потому что произ­ношение его было необыкновенно чисто». Но, «услы­хав Кокошкина несколько раз, читающего одну и ту же пьесу, можно было сейчас это почувствовать: одинако­вость приемов, одинаковость переходов из тона в тон, несмотря на наружный жар и даже подчас вызванные слезы, обличали поддельность и недостаток истинного чувства. А потому люди, никогда не слыхавшие или очень редко слушавшие Кокошкина, - слушали его с восхищением или, по крайней мере, с удовольствием; а люди, составлявшие его почти ежедневное общест­во, - со скукою и даже с досадою».
Воспоминания о Кокошкине оставил и дальний род­ственник его писатель Владимир Александрович Солло­губ: «Перевод «Мизантропа» предоставлял ему видное место в русской драматической литературе, и ему-то он был обязан своим званием директора императорского театра. Он, впрочем, заботился добросовестно своею должностью. Им поощрены были дебюты Мочалова, М. С. Щепкина и В.И. Живокини, которые всегда от­носились к нему с благодарностью. При нем процвета­ла актриса Сандунова. Репертуар состоял преимущест­венно из пьес переводных, трагедий Озерова, опереток князя Шаховского и драм Полевого. Большие надежды возлагались на молодого Писарева, слишком рано по­хищенного смертью...» Добавим, что при Кокошкине 14 октября 1824 года был открыт в доме Варгина на Пет­ровской площади Малый театр, а вскоре - 6 января 1825 года - Большой Петровский театр.
Многие члены Общества любителей российской сло­весности - писатели, драматурги, поэты, переводчи­ки - были авторами Петровского и позднее Большого и Малого театров, писали либретто спектаклей, стихи песен и романсов.
Весьма характерной и значимой фигурой для куль­турной Москвы начала XIX века был Алексей Федоро­вич Мерзляков (о нем рассказано в отдельном очерке книги), друг Ф.Ф. Кокошкина. В большом каменном доме Кокошкина у Арбатских ворот Мерзляков блестя­ще читал свои публичные лекции о русской литера­туре.
Романсы А. Ф. Мерзлякова на музыку Д. Н. Каши­на были очень популярны тогда в Москве, их нередко певала со сцены театра, а также в домашних концер­тах любимица публики Елизавета Сандунова, в равной мере владевшая мастерством оперного пения и испол­нения русских романсов и народных песен.
В отличие от чиновного Петербурга Москва в на­чале XIX века проявляла особую склонность к русской старине. Поэтому, наверное, здесь были любимы празд­ничные костюмированные народные гулянья, что тоже, несомненно, питало творчество и поэтов, таких, как Алексей Мерзляков, и актеров, как Николай Цыганов, и композиторов-романтиков, сочинявших музыку пе­сен, романсов, опер, - Александра Алябьева, Александ­ра Варламова, Алексея Верстовского.
Романтизм, первые веяния которого проникли в русскую музыку еще в самом начале XIX века (примером может служить опера «Леста, днепровская ру­салка» композиторов Ф. Кауэра и С. И. Давыдова), раз­вился и усилился после Отечественной войны 1812 года.
Музыка романтиков характеризовалась повышен­ным интересом к национально-самобытному началу, стремилась раскрыть душу человека, его чувства, меч­ты. Естественно, что творчество композиторов-роман­тиков, и в первую очередь баллады, хоры, оперы яркого представителя этого направления А. Н. Верстовского, вобрало в себя мотивы народного искусства, народной песни, пляски.
Перед читателем этой книги пройдут портреты ком­позиторов, поэтов актеров, представлявших театраль­ную Москву начала прошлого века, а также тех, кто, как Одоевский и Виельгорский, принадлежал культур­ной жизни обеих столиц - Петербурга и Москвы. Все они в большей или меньшей степени были связаны с Петровским театром и оказали влияние на его разви­тие.
Профессор русской словесности и поэт
Имя Алексея Федоровича Мерзлякова знакомо сей­час далеко не многим. А в свое время, в начале XIX ве­ка, он играл весьма заметную роль в московской куль­турной жизни.
И в Московском университете, и в его Благородном пансионе любили профессора русской словесности Мерз­лякова. Его лекции слушали М. Ю. Лермонтов, П. А. Вяземский, А. И. Полежаев. При содействии Мерз­лякова состоялся литературный дебют его ученика Фе­дора Тютчева.
Вот что пишет М. А. Дмитриев в книге «Мелочи из запасов моей памяти»:
«Живое слово Мерзлякова и его неподдельная лю­бовь к литературе были столь действенны, что воспла­меняли молодых людей к той же неподдельной и бла­городной любви ко всему изящному, особенно к изящ­ной словесности.
Одна лекция приносила много и много плодов, ко­торые дозревали и без его пособия, его разбор какой-нибудь одной оды Державина или Ломоносова откры­вал так много тайн поэзии, что руководствовал к дру­гим дальнейшим открытиям законов искусства.
Он бросал семена столь свежие и в землю столь восприимчивую, что ни одно не пропадало и приносило плод сторицею».
«Учителем нашим был Мерзляков», - поясняет М. П. Погодин, говоря о литературных вкусах своего окружения.
А.Ф. Мерзляков родился в 1778 году в Далматове Пензенской губернии, в семье купца, учился в Перм­ском народном училище. Написанная им в годы учебы «Ода на заключение мира со шведами» решила даль­нейшую его судьбу: попечитель народных училищ И. И. Панаев передал оду Екатерине II, она была напе­чатана в «Российском магазине» (1792 г., ч. 1), а Алек­сей Мерзляков был переведен в гимназию при Москов­ском университете.
В 1795-1797 годах имя Мерзлякова встречается сре­ди отличившихся и получивших награды гимназистов. А в 1798 году его как первого, отмеченного за успехи в учебе золотой медалью среди так называемых казенно­коштных студентов, переводят в университет.
После окончания университета Мерзляков был оставлен на кафедре российского красноречия, стихо­творства и языка. В 1804 году он становится профессо­ром русской словесности.
Интерес к античной литературе, работа над пере­водами сблизили его с Н.И. Гнедичем, который в то время был еще учеником университетского пансиона. Вслед за В.К. Тредиаковским и А.Н. Радищевым, но прежде, чем Гнедич, Жуковский и Дельвиг, Мерзляков стал разрабатывать русский гекзаметр.
Мерзляков воспринимал литературу древнего мира как народную. Не случайно в переводах из Сафо он приходит к тому тоническому размеру, который при­сущ русской народной песне.
…Коренастый, широкоплечий, «поземистый», с резким провинциальным выговором на «о», со свежим от­крытым лицом, прилизанными волосами и доброй улыбкой - так описывали Алексея Федоровича Мерз­лякова его современники.
«Пишу, перевожу, выписываю, составляю, привожу в порядок, одним словом, хочу быть современным пут­ным профессором, - сообщает Мерзляков В.А. Жуков­скому осенью 1803 года, - с месяц уже не принимался за свою поэзию и живу теперь чужою».
С Жуковским Мерзлякова познакомил Александр Тургенев еще в Благородном пансионе. Мерзляков, как и Жуковский, вошел в Дружеское литературное обще­ство, организованное в 1801 году Андреем и Александ­ром Тургеневыми (братьями будущего декабриста Н. И. Тургенева). В Обществе определился интерес Мерзлякова к гражданственным стихам, к проблеме народности поэзии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37