Желание иметь надежный оплот связано не просто с экономикой; его характер более сложен и глубок. Если человек разрушает семью, он находит другие формы защищенности в виде государства, коллектива, верования и т.д., которые, в свою очередь, создадут свои собственные проблемы. Мы должны понять желание внутренней, психологической безопасности, а не только подменить один образец безопасности другим.
Следовательно, наша проблема — это не семья, а желание находиться в безопасности. Не носит ли желание безопасности, все равно на каком уровне, замкнутого в себе характера? Этот дух замкнутости проявляется в форме семьи, собственности, государства, религии и т.п. Разве желание внутренней безопасности не ведет к созданию внешних ее форм, которые всегда замыкаются в себе? Но само желание находиться в безопасности разрушает безопасность. Замкнутость в себе, обособленность неизбежно ведут к дезинтеграции; национализм, классовая ненависть и война — ее симптомы. Семья как средство внутренней безопасности — это источник беспорядка и социальных катастроф.
«Но как же можно жить, если не иметь семьи?»
— Не правда ли, удивительно, как ум постоянно ищет какую-то модель, готовую копию? Наше образование состоит из формул и выводов. Вопрос «как» — это ведь требование получить новую формулу; но формулы не могут разрешить проблему. Прошу вас, поймите эту истину. Только тогда, когда мы не ищем внутренней безопасности, можем мы жить безопасно во внешнем отношении. Но до тех пор, пока семья остается центром безопасности, будет происходить социальная дезинтеграция. До тех пор пока семья используется как средство самозащиты, должны сохраняться конфликт и скорбь. Прошу вас, не приходите в смятение, тут все достаточно просто. Пока я использую вас или кого-то другого ради моей внутренней, психологической безопасности, я должен быть замкнут в себе; «я» становится самым важным, приобретает наибольшее значение; это моя семья, моя собственность. Отношения, преследующие выгоду, полезность, в основе своей имеют насилие. Семья как средство взаимной внутренней безопасности ведет к конфликту и смятению.
«Умом я понимаю то, о чем вы говорите; но возможно ли жить без этого внутреннего желания находиться в безопасности?»
— Интеллектуальное понимание вообще не является пониманием. Вы думаете, что слышите слова и схватываете их значение, и этим дело кончается; но подобное восприятие не ведет к действию. Использование другого человека в качестве средства для собственного удовлетворения и безопасности — это не любовь. Любовь никогда не связана с безопасностью; любовь — это такое состояние, при котором желание быть в безопасности отсутствует; любовь — это состояние уязвимости, это единственное состояние, при котором невозможна замкнутость в себе, враждебность и ненависть. В таком состоянии может возникнуть семья, но она не будет отчужденной, замкнутой в себе.
«Но мы не знаем такой любви. Как же должен человек...?»
— Полезно осознать пути своей собственной мысли. Внутреннее желание безопасности внешне выражается замкнутостью и насилием; и до тех пор, пока мы не поймем полностью этот процесс, истинной любви быть не может. Любовь не есть какое-то новое убежище в поисках безопасности. Желание безопасности должно полностью исчезнуть для того, чтобы проявилась любовь. Любовь не есть нечто такое, что можно вызвать путем принуждения. Любая форма принуждения, на каком бы то ни было уровне, является подлинным отрицанием любви. Революционер, обладающий той или иной идеологией, совсем не является революционером; он предлагает лишь суррогат, новый вид безопасности, новую надежду на будущее; но любая надежда на будущее есть смерть. Только любовь может вызвать радикальную революцию или трансформацию отношений; но любовь не принадлежит уму. Мысль может планировать и формулировать восхитительные образы надежды, но это приведет лишь к дальнейшему конфликту и беде. Любовь существует тогда, когда хитрый, замкнутый в себе ум молчит.
«Я»
«Медитация имеет для меня величайшее значение. Более двадцати пяти лет я регулярно медитирую два раза в день. Вначале это было очень трудно, мне никак не удавалось контролировать свои мысли, и они все время уходили в сторону; но постепенно я стал выключать все, что мне мешало. Все больше времени и силы я отдавал достижению конечной цели, я был у разных учителей и следовал указаниям нескольких, отличных друг от друга систем медитации; но я никогда не был полностью удовлетворен ни одной из них, — хотя слово „удовлетворен“, может быть, и не совсем точно. Все они подводят к определенной точке, в зависимости от системы, и я обнаружил, что становлюсь просто результатом системы, который так далек от моей конечной цели. Но после всех этих экспериментов я научился полностью владеть своими мыслями; мои эмоции также целиком находятся под контролем. Я упражнялся в глубоком дыхании, чтобы успокоить тело и ум; я повторял священное слово, постился в течение многих дней; в моральном отношении все было на высоте, а земные дела меня не привлекают. Но несмотря на все эти годы борьбы и усилий, упражнений и отречений, у меня нет душевного спокойствия, того блаженства, о котором говорят Великие. В редких случаях бывали светлые моменты глубокого экстаза, когда интуиция сулит высокие переживания; но я, кажется, не способен постичь иллюзорность собственного ума и постоянно оказываюсь у нее в плену. На меня опускается облако мрачного отчаяния, и я ощущаю все возрастающую скорбь».
Мы сидели на берегу широкой реки, совсем близко к воде. Город был наверху, на некотором расстоянии от нас. На другом берегу мальчик пел песню. Позади нас садилось солнце, тяжелые тени легли на воду. Был тихий, прекрасный вечер. Вереница облаков тянулась к востоку; казалось, что глубокая река не имеет течения. Он совсем не замечал этой разлитой повсюду красоты и был целиком поглощен своей проблемой. Мы сидели молча, а он закрыл глаза. Его строгое лицо оставалось спокойным, но внутри продолжалась интенсивная борьба. Стая птиц уселась у кромки воды; их крик донесся до другого берега, так как оттуда прилетела еще одна стая и присоединилась к первой. Безмолвие, в котором нет времени, окутало землю.
— В течение всех этих лет прекращали ли вы когда-нибудь стремиться к конечной цели? Разве не наша воля, не усилие создают «я», и может ли процесс времени вести к вечному?
«Я никогда сознательно не прекращал стремление к тому, чего жаждало мое сердце и все мое существо. Я не смел делать остановки; если бы я остановился, то был бы отброшен назад, это было бы вырождение. В природе всех вещей заложено стремление к высшему, и если бы не проявлялась воля, не прилагалось усилие, то наступил бы застой. Не будь у меня стремления к цели, я никогда не смог бы выйти за пределы, возвыситься над самим собой».
— Может ли «я» когда-нибудь освободить себя от собственного рабства и иллюзий? Не должно ли «я» исчезнуть, чтобы получило бытие то, что не имеет имени? А это постоянное стремление к конечной цели, каким бы оно ни было страстным, — разве не усиливает «я»? Вы боретесь во имя конечной цели, другой человек домогается земных благ; ваше усилие, может быть, более возвышенно, но не является ли оно все еще желанием приобрести выгоду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Следовательно, наша проблема — это не семья, а желание находиться в безопасности. Не носит ли желание безопасности, все равно на каком уровне, замкнутого в себе характера? Этот дух замкнутости проявляется в форме семьи, собственности, государства, религии и т.п. Разве желание внутренней безопасности не ведет к созданию внешних ее форм, которые всегда замыкаются в себе? Но само желание находиться в безопасности разрушает безопасность. Замкнутость в себе, обособленность неизбежно ведут к дезинтеграции; национализм, классовая ненависть и война — ее симптомы. Семья как средство внутренней безопасности — это источник беспорядка и социальных катастроф.
«Но как же можно жить, если не иметь семьи?»
— Не правда ли, удивительно, как ум постоянно ищет какую-то модель, готовую копию? Наше образование состоит из формул и выводов. Вопрос «как» — это ведь требование получить новую формулу; но формулы не могут разрешить проблему. Прошу вас, поймите эту истину. Только тогда, когда мы не ищем внутренней безопасности, можем мы жить безопасно во внешнем отношении. Но до тех пор, пока семья остается центром безопасности, будет происходить социальная дезинтеграция. До тех пор пока семья используется как средство самозащиты, должны сохраняться конфликт и скорбь. Прошу вас, не приходите в смятение, тут все достаточно просто. Пока я использую вас или кого-то другого ради моей внутренней, психологической безопасности, я должен быть замкнут в себе; «я» становится самым важным, приобретает наибольшее значение; это моя семья, моя собственность. Отношения, преследующие выгоду, полезность, в основе своей имеют насилие. Семья как средство взаимной внутренней безопасности ведет к конфликту и смятению.
«Умом я понимаю то, о чем вы говорите; но возможно ли жить без этого внутреннего желания находиться в безопасности?»
— Интеллектуальное понимание вообще не является пониманием. Вы думаете, что слышите слова и схватываете их значение, и этим дело кончается; но подобное восприятие не ведет к действию. Использование другого человека в качестве средства для собственного удовлетворения и безопасности — это не любовь. Любовь никогда не связана с безопасностью; любовь — это такое состояние, при котором желание быть в безопасности отсутствует; любовь — это состояние уязвимости, это единственное состояние, при котором невозможна замкнутость в себе, враждебность и ненависть. В таком состоянии может возникнуть семья, но она не будет отчужденной, замкнутой в себе.
«Но мы не знаем такой любви. Как же должен человек...?»
— Полезно осознать пути своей собственной мысли. Внутреннее желание безопасности внешне выражается замкнутостью и насилием; и до тех пор, пока мы не поймем полностью этот процесс, истинной любви быть не может. Любовь не есть какое-то новое убежище в поисках безопасности. Желание безопасности должно полностью исчезнуть для того, чтобы проявилась любовь. Любовь не есть нечто такое, что можно вызвать путем принуждения. Любая форма принуждения, на каком бы то ни было уровне, является подлинным отрицанием любви. Революционер, обладающий той или иной идеологией, совсем не является революционером; он предлагает лишь суррогат, новый вид безопасности, новую надежду на будущее; но любая надежда на будущее есть смерть. Только любовь может вызвать радикальную революцию или трансформацию отношений; но любовь не принадлежит уму. Мысль может планировать и формулировать восхитительные образы надежды, но это приведет лишь к дальнейшему конфликту и беде. Любовь существует тогда, когда хитрый, замкнутый в себе ум молчит.
«Я»
«Медитация имеет для меня величайшее значение. Более двадцати пяти лет я регулярно медитирую два раза в день. Вначале это было очень трудно, мне никак не удавалось контролировать свои мысли, и они все время уходили в сторону; но постепенно я стал выключать все, что мне мешало. Все больше времени и силы я отдавал достижению конечной цели, я был у разных учителей и следовал указаниям нескольких, отличных друг от друга систем медитации; но я никогда не был полностью удовлетворен ни одной из них, — хотя слово „удовлетворен“, может быть, и не совсем точно. Все они подводят к определенной точке, в зависимости от системы, и я обнаружил, что становлюсь просто результатом системы, который так далек от моей конечной цели. Но после всех этих экспериментов я научился полностью владеть своими мыслями; мои эмоции также целиком находятся под контролем. Я упражнялся в глубоком дыхании, чтобы успокоить тело и ум; я повторял священное слово, постился в течение многих дней; в моральном отношении все было на высоте, а земные дела меня не привлекают. Но несмотря на все эти годы борьбы и усилий, упражнений и отречений, у меня нет душевного спокойствия, того блаженства, о котором говорят Великие. В редких случаях бывали светлые моменты глубокого экстаза, когда интуиция сулит высокие переживания; но я, кажется, не способен постичь иллюзорность собственного ума и постоянно оказываюсь у нее в плену. На меня опускается облако мрачного отчаяния, и я ощущаю все возрастающую скорбь».
Мы сидели на берегу широкой реки, совсем близко к воде. Город был наверху, на некотором расстоянии от нас. На другом берегу мальчик пел песню. Позади нас садилось солнце, тяжелые тени легли на воду. Был тихий, прекрасный вечер. Вереница облаков тянулась к востоку; казалось, что глубокая река не имеет течения. Он совсем не замечал этой разлитой повсюду красоты и был целиком поглощен своей проблемой. Мы сидели молча, а он закрыл глаза. Его строгое лицо оставалось спокойным, но внутри продолжалась интенсивная борьба. Стая птиц уселась у кромки воды; их крик донесся до другого берега, так как оттуда прилетела еще одна стая и присоединилась к первой. Безмолвие, в котором нет времени, окутало землю.
— В течение всех этих лет прекращали ли вы когда-нибудь стремиться к конечной цели? Разве не наша воля, не усилие создают «я», и может ли процесс времени вести к вечному?
«Я никогда сознательно не прекращал стремление к тому, чего жаждало мое сердце и все мое существо. Я не смел делать остановки; если бы я остановился, то был бы отброшен назад, это было бы вырождение. В природе всех вещей заложено стремление к высшему, и если бы не проявлялась воля, не прилагалось усилие, то наступил бы застой. Не будь у меня стремления к цели, я никогда не смог бы выйти за пределы, возвыситься над самим собой».
— Может ли «я» когда-нибудь освободить себя от собственного рабства и иллюзий? Не должно ли «я» исчезнуть, чтобы получило бытие то, что не имеет имени? А это постоянное стремление к конечной цели, каким бы оно ни было страстным, — разве не усиливает «я»? Вы боретесь во имя конечной цели, другой человек домогается земных благ; ваше усилие, может быть, более возвышенно, но не является ли оно все еще желанием приобрести выгоду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156