«Я преодолел все страсти, все желания, кроме этого одного стремления, которое есть нечто большее, чем желание. Это — единственное, во имя чего я живу».
— В таком случае вы должны умереть и для этого желания, подобно тому, как умерли для других стремлений и желаний. В течение всех этих лет борьбы и постоянного игнорирования, исключения всяких желаний вы укрепились в этом единственном стремлении, но оно все еще продолжает оставаться внутри поля «я». А вы стремитесь пережить неизреченное — именно в этом ваше желание, не правда ли?
«Да, конечно. Переступив тень сомнений, я хочу познать конечную цель, я хочу иметь непосредственное переживание Бога».
— Переживающий всегда обусловлен тем, что он переживает. Если тот, кто имеет переживание, осознает, что он есть переживающий, тогда переживание оказывается результатом его собственных желаний, спроецированных изнутри. Если вы знаете, что переживаете Бога, тогда этот Бог есть проекция ваших надежд и иллюзий. Нет свободы для переживающего «я», так как он постоянно в плену собственных переживаний; он создает время и никогда не может переживать вечное.
«Не хотите ли вы сказать, что то, что я старательно создавал с большими усилиями и с помощью мудрого выбора, — что все это надо разрушить? И я сам должен быть инструментом разрушения?»
— Может ли «я» в позитивном смысле стать отрицающим само себя? Если бы это произошло, то его мотивом, его намерением было бы приобрести то, что не может быть предметом обладания. Какова бы ни была его деятельность, сколь возвышенной бы ни была его цель, любое усилие со стороны «я» продолжает оставаться в поле его собственных воспоминаний, особенностей и проекций, независимо от того, будут ли они сознательными или подсознательными. «Я» может разделить себя на органическое, основное «я», и «не-я», или трансцендентное, абстрактно-умозрительное «я»; это дуалистическое разделение есть иллюзия, в которой ум запутывается. Каковы бы ни были движения ума, движения нашего «я», оно никогда не может освободить само себя. Оно может подниматься с одного уровня на другой, переходить от неразумного к более осмысленному выбору, но его движения всегда останутся в пределах сферы собственной деятельности.
«Вы, кажется, исключаете всякую надежду. Что же тогда делать?»
— Вы должны быть полностью открытым, без груза прошлого или соблазна надеяться на будущее, что совсем не означает отчаяния. Если же вы в отчаянии, то нет пустоты, нет открытости. Вы ничего не можете «делать». Вы можете и должны быть спокойным, без какой-либо надежды, тоски или желания; но вы не можете устанавливать тишину, безмолвие, подавляя всякий шум, потому что в самом усилии существует шум. Безмолвие — это не противоположность шуму.
«Но что я должен делать в моем теперешнем состоянии?»
— Позвольте заметить, что вы настолько страстно стремитесь достичь успеха, так нетерпеливо ждете получения позитивных указаний, что просто-напросто не слушаете.
Вечерняя звезда отражалась в тихих водах реки.
На следующий день, рано утром, он пришел опять. Солнце только что показалось над верхушками деревьев, а над рекой еще стоял туман. Тяжело нагруженная дровами лодка с белыми парусами медленно плыла вниз по реке; все, кроме рулевого, спали в разных ее частях. Было совсем тихо, и обычная человеческая деятельность вдоль реки еще не началась.
«Несмотря на мое внешнее нетерпение и беспокойство, внутренне я, по-видимому, бдителен и с живым вниманием воспринимал все, что вы вчера говорили; потому что когда я сегодня утром проснулся, было определенное чувство свободы и ясности, которые приходят с пониманием. Я провел обычную утреннюю медитацию за час до восхода солнца, и я не вполне уверен, что не нахожусь в плену каких-то расширяющих иллюзий. Можно продолжить беседу с того, на чем мы вчера остановились?»
— Мы не можем начать в точности с того, на чем мы расстались; но к нашей проблеме можно подойти заново. Ум, внешний и внутренний, находится в постоянной деятельности, получая впечатления; захваченный воспоминаниями и реакциями, он является центром скоплений различных желаний и конфликтов. Он действует в пределах поля времени, а в этом поле существуют противоречия, противодействия воли или желания в форме усилия. Эта психологическая активность «я», «меня», «моего» должна прекратиться, так как подобная деятельность способствует появлению проблем и является причиной различных волнений и расстройств. Но любое усилие, предпринятое с целью остановить эту деятельность, приводит лишь к еще большей активности и возбуждению ума.
«Верно, я сам это замечал. Чем больше человек старается сделать свой ум безмолвным, тем больше это вызывает сопротивление. Тогда человек направляет свои усилия с целью преодолеть это сопротивление; в результате получается порочный круг, который нельзя разорвать».
— Если вы понимаете порочность этого круга и осознаете, что не можете его разорвать, то с этим осознанием цензор, наблюдающий перестает существовать.
«Это, по-видимому, труднее всего осуществить. Я имею в виду подавление наблюдающего. Я старался, но до сих пор ни разу не смог добиться успеха. Как это сделать?»
— Но вы продолжаете думать в терминах «я» и «не-я». Разве вы не поддерживаете в своем уме этот дуализм благодаря словам, благодаря постоянному воспроизведению опыта и привычек? По сути дела, мыслящий и его мысль — это не два различных процесса, но мы сами создаем их, чтобы достичь желаемой цели. Цензор появляется вместе с желанием. Наша проблема состоит не в том, чтобы найти способ подавить цензора, наша проблема — это понять желание.
«Но ведь должна же быть сущность, которая обладает способностью понимания; должно быть состояние, отличное от состояния неведения!»
— Сущность, которая говорит: «я понимаю», продолжает оставаться в поле ума; она по-прежнему наблюдающий, цензор, не так ли?
«Конечно, это так; но я не вижу, каким образом можно вырвать этого наблюдающего с корнем. И возможно ли это?»
— Давайте посмотрим. Мы говорим, что необходимо понять желание. Желание может себя распределять и распределяет по шкале: удовольствие, страдание, мудрость, неведение; одно желание противостоит другому, более выгодное — менее выгодному, и т.д. Хотя по разным причинам оно может себя разделять, фактически желание — это неделимый процесс, не так ли?
«Это нелегко понять. Я так привык противопоставлять одно желание другому, подавлять и преображать их, что до сих пор не могу полностью осознать желание как единое, как целостный процесс. Но теперь, когда вы на это указали, я начинаю чувствовать, что это так».
— Желание может разбиться на множество противоречащих и враждующих стремлений, но, тем не менее, оно остается желанием. Это множество стремлений образует «я» с его памятью, заботами, страстями и так далее; но вся деятельность этого «я» происходит в пределах поля желания; «я» не имеет другого поля проявления. Ведь это так, не правда ли?
«Пожалуйста, продолжайте. Я слушаю вас всем моим существом, стараясь выйти за пределы слов, глубоко, не делая усилий».
— Наша проблема, следовательно, состоит в следующем: возможно ли, чтобы проявления желания завершились естественно, свободно, без принуждения в какой бы то ни было форме?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156