- Конечно, оставайся
дома, раз заболел. Я просто думал, что для тебя это важно...
- Конечно важно! Мне страшно интересно, что там нашли.
Сейчас же начинаю лечиться - аспирин там и все такое, думаю, что
собью температуру. В Ярд приду что-нибудь... около часа. Передай
Коллзу, я буду его ждать.
Положив трубку, Грегори подошел к окну. Светало. Он знал,
что заснуть уже не удастся. Отворив дверь на террасу, он стоял,
обвеваемый холодным, влажным воздухом, и глядел на бесцветное
небо нового дня.
6
Когда Грегори подошел к "Ритцу", было почти четыре. Бросив
взгляд на часы, висящие над трамвайной остановкой, он остановился
возле стеклянного киоска, в котором медленно проползали
подсвеченные кадры из нового фильма, и рассеянно поглазел на
длинноногих красоток в изорванном белье, гангстеров в полумасках
и разбивающиеся машины, окутанные тучами пыли. К ресторану
подкатывали длинные американские лимузины. Из черного "паккарда"
высаживалась пара заокеанских туристов: она - старая, ужасающе
размалеванная, в собольей пелерине, застегнутой бриллиантовой
брошью; он - молодой, стройный, в элегантном сером костюме.
Держа сумочку, американец терпеливо ждал, пока его дама выйдет из
авто. На противоположной стороне улицы над кинотеатром вспыхнула
неоновая реклама, и сразу же на стеклах задрожали синеватые
отблески. Часы показывали ровно четыре; Грегори направился ко
входу. День прошел так, как он и ожидал. Коллз привез протокол
осмотра тела и показания рабочих, нашедших его, - и то, и другое
абсолютно бесполезные. Идея устройства "ловушек" для
возвращающихся трупов не стоила и выеденного яйца. Где взять
столько людей, чтобы держать под наблюдением территорию в двести
квадратных миль?
Швейцар в роскошной ливрее распахнул дверь. Его перчатки
явно были и новее, и дороже перчаток Грегори. Лейтенанту было
немножко не по себе, он никак не мог представить, как пройдет
встреча. Сисс позвонил около двенадцати и предложил вместе
пообедать. Был он необычно любезен и, казалось, начисто забыл о
том, что произошло вчера вечером. Ни словом не обмолвился он и о
постыдном блефе с телефонным звонком. "Второй акт", - подумал
Грегори, обводя взглядом огромный зал. Он нашел Сисса и,
ускользнув от приближавшегося официанта в черном фраке, подошел к
его столику. Правда, он удивился, обнаружив рядом с Сиссом двух
незнакомцев. Они представились, и Грегори уселся; чувствовал он
себя несколько скованно. Их столик стоял между двумя пальмами в
фаянсовых кадках на возвышении, с которого прекрасно
просматривался весь ресторан - женщины в элегантных туалетах,
колонны в псевдомавританском стиле и подсвеченные разноцветными
прожекторами фонтаны. Сисс протянул карту, Грегори, наморщив лоб,
делал вид, что читает ее. У него было ощущение, точно его опять
обвели вокруг пальца.
Предположение, что Сисс жаждет откровенного разговора,
рухнуло. "Ишь, болван, хочет мне пыль в глаза пустить своими
знакомствами", - подумал Грегори, с подчеркнутым безразличием
глядя на сотрапезников. Это были Армур Блак и доктор Мак Катт.
Блака он знал - по книжкам, по фотографиям в газетах. Писатель,
достигший к пятидесяти годам вершин успеха. После долгих лет
безвестности несколько повестей, изданных одна за другой,
принесли ему славу. Выглядел он великолепно; периодически
появляющиеся в газетах фотографии, на которых он был представлен
то с теннисной ракеткой, то со спиннингом, явно относились не к
прошлому. У него были большие холеные руки, массивная голова,
иссиня-черные волосы, мясистый нос и тяжелые темные веки, гораздо
темнее лица. Когда он их опускал, лицо сразу казалось
постаревшим. А глаза он прикрывал часто и порой надолго, оставляя
при этом собеседника как бы в одиночестве. Второй знакомый Сисса
выглядел моложе - этакий мужчина-мальчик, худой, с близко
посаженными голубыми глазами и мощным выступающим кадыком, словно
бы переламывающим шею пополам. Воротник рубашки был ему явно
велик. Вел он себя весьма эксцентрично: то впивался остекленевшим
взглядом в стоящую перед ним рюмку, то горбился, а то, словно
вдруг опомнившись, выпрямлялся и минуту-другую сидел точно
проглотил палку. Приоткрыв рот, он рассматривал зал, внезапно
поворачивался к Грегори, упорно сверлил его взглядом и внезапно,
как шаловливое дитя, расплывался в улыбке. Было в нем нечто общее
с Сиссом, наверно, поэтому Грегори решил, что он тоже ученый. Но
если Сисс напоминал длинноногую птицу, то Мак Катт больше
смахивал на грызуна.
Дальнейшему развитию зоологических аналогий помешал спор
между Блаком и Сиссом.
- Нет, только не "Шато Марго"! - категорически заявил
писатель, потрясая картой вин. - Это вино - губитель аппетита.
Убивает вкусовые ощущения, подавляет выделение желудочного сока.
Да и вообще, - он с отвращением взглянул на карту, - здесь же
ничего нет! Ничего! Впрочем, это не мое дело. Я привык жертвовать
собой.
- Но позволь... - Сисс был изрядно сконфужен.
Появился старший официант, напомнивший Грегори одного
известного дирижера. Пока подавали закуски, Блак все ворчал. Сисс
начал было говорить о каком-то новом романе, но слова его повисли
в воздухе. Блак не удостоил его ответом; не прекращая жевать, он
только взглянул на Сисса, и в его взгляде была такая укоризна,
словно доктор совершил Бог весть какую бестактность. "Однако
крепко его держит знаменитый приятель", - не без злорадства
подумал Грегори. Обед протекал в молчании. Между супом и мясом
Мак Катт, закуривая сигарету, по нечаянности бросил спичку в вино
и теперь пытался ее выловить. За неимением других развлечений
Грегори следил за его тщетными попытками. Обед подходил к концу,
когда Блак наконец заявил:
- Я подобрел. Но на твоем месте, Харви, я бы все-таки
испытывал угрызения совести. Эта утка - что они с ней делали в
последние годы ее жизни?! В погребении замученных всегда есть
нечто, отбивающее аппетит.
- Ну, Армур... - пробормотал Сисс, не зная, что ответить.
Он попытался рассмеяться, однако это ему не удалось. Блак
медленно покачивал головой.
- Нет, я ничего не говорю. И все-таки эта наша встреча -
стервятники, слетевшиеся с четырех сторон света. А яблоки! Какая
жестокость - набивать беззащитное существо каменными яблоками!
Кстати, ты, кажется, занимаешься статистикой сверхъестественных
явлений на кладбищах?
- Могу тебе ее дать. Но уверяю, в ней нет ничего
сверхъестественного. Сам увидишь.
- Ничего сверхъестественного? Но это же ужасно! Нет, тогда
я ее и в руки не возьму. Ни за что!
Грегори внутренне ликовал, видя, какие муки испытывает Сисс,
как он пытается и не может попасть в тон писателю.
- Почему, это интересно, - добродушно заметил Мак Катт. -
Как проблема очень интересно.
- Как проблема? Наслышаны. Плагиат Евангелия, не больше.
Что еще?
- А ты не мог хотя бы минуту вести себя серьезней? - с
плохо скрытым раздражением спросил Сисс.
- Серьезнее всего я бываю, когда шучу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
дома, раз заболел. Я просто думал, что для тебя это важно...
- Конечно важно! Мне страшно интересно, что там нашли.
Сейчас же начинаю лечиться - аспирин там и все такое, думаю, что
собью температуру. В Ярд приду что-нибудь... около часа. Передай
Коллзу, я буду его ждать.
Положив трубку, Грегори подошел к окну. Светало. Он знал,
что заснуть уже не удастся. Отворив дверь на террасу, он стоял,
обвеваемый холодным, влажным воздухом, и глядел на бесцветное
небо нового дня.
6
Когда Грегори подошел к "Ритцу", было почти четыре. Бросив
взгляд на часы, висящие над трамвайной остановкой, он остановился
возле стеклянного киоска, в котором медленно проползали
подсвеченные кадры из нового фильма, и рассеянно поглазел на
длинноногих красоток в изорванном белье, гангстеров в полумасках
и разбивающиеся машины, окутанные тучами пыли. К ресторану
подкатывали длинные американские лимузины. Из черного "паккарда"
высаживалась пара заокеанских туристов: она - старая, ужасающе
размалеванная, в собольей пелерине, застегнутой бриллиантовой
брошью; он - молодой, стройный, в элегантном сером костюме.
Держа сумочку, американец терпеливо ждал, пока его дама выйдет из
авто. На противоположной стороне улицы над кинотеатром вспыхнула
неоновая реклама, и сразу же на стеклах задрожали синеватые
отблески. Часы показывали ровно четыре; Грегори направился ко
входу. День прошел так, как он и ожидал. Коллз привез протокол
осмотра тела и показания рабочих, нашедших его, - и то, и другое
абсолютно бесполезные. Идея устройства "ловушек" для
возвращающихся трупов не стоила и выеденного яйца. Где взять
столько людей, чтобы держать под наблюдением территорию в двести
квадратных миль?
Швейцар в роскошной ливрее распахнул дверь. Его перчатки
явно были и новее, и дороже перчаток Грегори. Лейтенанту было
немножко не по себе, он никак не мог представить, как пройдет
встреча. Сисс позвонил около двенадцати и предложил вместе
пообедать. Был он необычно любезен и, казалось, начисто забыл о
том, что произошло вчера вечером. Ни словом не обмолвился он и о
постыдном блефе с телефонным звонком. "Второй акт", - подумал
Грегори, обводя взглядом огромный зал. Он нашел Сисса и,
ускользнув от приближавшегося официанта в черном фраке, подошел к
его столику. Правда, он удивился, обнаружив рядом с Сиссом двух
незнакомцев. Они представились, и Грегори уселся; чувствовал он
себя несколько скованно. Их столик стоял между двумя пальмами в
фаянсовых кадках на возвышении, с которого прекрасно
просматривался весь ресторан - женщины в элегантных туалетах,
колонны в псевдомавританском стиле и подсвеченные разноцветными
прожекторами фонтаны. Сисс протянул карту, Грегори, наморщив лоб,
делал вид, что читает ее. У него было ощущение, точно его опять
обвели вокруг пальца.
Предположение, что Сисс жаждет откровенного разговора,
рухнуло. "Ишь, болван, хочет мне пыль в глаза пустить своими
знакомствами", - подумал Грегори, с подчеркнутым безразличием
глядя на сотрапезников. Это были Армур Блак и доктор Мак Катт.
Блака он знал - по книжкам, по фотографиям в газетах. Писатель,
достигший к пятидесяти годам вершин успеха. После долгих лет
безвестности несколько повестей, изданных одна за другой,
принесли ему славу. Выглядел он великолепно; периодически
появляющиеся в газетах фотографии, на которых он был представлен
то с теннисной ракеткой, то со спиннингом, явно относились не к
прошлому. У него были большие холеные руки, массивная голова,
иссиня-черные волосы, мясистый нос и тяжелые темные веки, гораздо
темнее лица. Когда он их опускал, лицо сразу казалось
постаревшим. А глаза он прикрывал часто и порой надолго, оставляя
при этом собеседника как бы в одиночестве. Второй знакомый Сисса
выглядел моложе - этакий мужчина-мальчик, худой, с близко
посаженными голубыми глазами и мощным выступающим кадыком, словно
бы переламывающим шею пополам. Воротник рубашки был ему явно
велик. Вел он себя весьма эксцентрично: то впивался остекленевшим
взглядом в стоящую перед ним рюмку, то горбился, а то, словно
вдруг опомнившись, выпрямлялся и минуту-другую сидел точно
проглотил палку. Приоткрыв рот, он рассматривал зал, внезапно
поворачивался к Грегори, упорно сверлил его взглядом и внезапно,
как шаловливое дитя, расплывался в улыбке. Было в нем нечто общее
с Сиссом, наверно, поэтому Грегори решил, что он тоже ученый. Но
если Сисс напоминал длинноногую птицу, то Мак Катт больше
смахивал на грызуна.
Дальнейшему развитию зоологических аналогий помешал спор
между Блаком и Сиссом.
- Нет, только не "Шато Марго"! - категорически заявил
писатель, потрясая картой вин. - Это вино - губитель аппетита.
Убивает вкусовые ощущения, подавляет выделение желудочного сока.
Да и вообще, - он с отвращением взглянул на карту, - здесь же
ничего нет! Ничего! Впрочем, это не мое дело. Я привык жертвовать
собой.
- Но позволь... - Сисс был изрядно сконфужен.
Появился старший официант, напомнивший Грегори одного
известного дирижера. Пока подавали закуски, Блак все ворчал. Сисс
начал было говорить о каком-то новом романе, но слова его повисли
в воздухе. Блак не удостоил его ответом; не прекращая жевать, он
только взглянул на Сисса, и в его взгляде была такая укоризна,
словно доктор совершил Бог весть какую бестактность. "Однако
крепко его держит знаменитый приятель", - не без злорадства
подумал Грегори. Обед протекал в молчании. Между супом и мясом
Мак Катт, закуривая сигарету, по нечаянности бросил спичку в вино
и теперь пытался ее выловить. За неимением других развлечений
Грегори следил за его тщетными попытками. Обед подходил к концу,
когда Блак наконец заявил:
- Я подобрел. Но на твоем месте, Харви, я бы все-таки
испытывал угрызения совести. Эта утка - что они с ней делали в
последние годы ее жизни?! В погребении замученных всегда есть
нечто, отбивающее аппетит.
- Ну, Армур... - пробормотал Сисс, не зная, что ответить.
Он попытался рассмеяться, однако это ему не удалось. Блак
медленно покачивал головой.
- Нет, я ничего не говорю. И все-таки эта наша встреча -
стервятники, слетевшиеся с четырех сторон света. А яблоки! Какая
жестокость - набивать беззащитное существо каменными яблоками!
Кстати, ты, кажется, занимаешься статистикой сверхъестественных
явлений на кладбищах?
- Могу тебе ее дать. Но уверяю, в ней нет ничего
сверхъестественного. Сам увидишь.
- Ничего сверхъестественного? Но это же ужасно! Нет, тогда
я ее и в руки не возьму. Ни за что!
Грегори внутренне ликовал, видя, какие муки испытывает Сисс,
как он пытается и не может попасть в тон писателю.
- Почему, это интересно, - добродушно заметил Мак Катт. -
Как проблема очень интересно.
- Как проблема? Наслышаны. Плагиат Евангелия, не больше.
Что еще?
- А ты не мог хотя бы минуту вести себя серьезней? - с
плохо скрытым раздражением спросил Сисс.
- Серьезнее всего я бываю, когда шучу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47