"Да ты кто сам, мальчик? – интересуется милицейская баба, – как твоя фамилия?" Ребенок не обращает внимания на глупые вопросы, знай твердит про неживого человека, лучше плаксивым голосом. А если уж баба слишком пристанет с фамилией, то ответит: "Нипочем не скажу, не то татусь выпорет. А покойник лежит, можете проверить". Гарантирую – проверят непременно, вышлют патрульную машину, они обязаны проверять все сигналы. А потом пусть разыскивают пацана до посинения.
– Идея стоящая, – похвалил Витек, – вот только с тонким голосом у меня загвоздка.
– А у твоего кореша?
– Ну, не знаю… Разве что поднатужится… Но тоже сомневаюсь. Боюсь, его "пацан" будет уже в возрасте.
Марта внесла дельное предложение:
– Мальчишка может быть простужен. Хрипит в трубку и носом шмыгает.
И в итоге после довольно продолжительной дискуссии решили: позвонит Марта. У нее прямо талант обнаружился, отлично получались и довольно тонкий голос, и слезливое нытье, да и шмыганье носом не доставляло никаких трудностей.
Звонить решили из автомата. Никто из нас троих не знал точно, какие успехи сделала за последнее время электроника в области связи. А вдруг у ментов сразу высветится номер моего телефона?
Потом стали уговаривать Марту. Это оказалось очень непросто. Пришлось мне в красках описывать, как группа мальчишек до полной темноты гоняла мяч по ничейному участку, как этот мяч залетел в подвал, как виновник спускается в темную вонючую яму, а вместо мяча находит там…
Вот тут-то Марта и сдалась, лишь бы я перестала живописать и перешла к конкретным указаниям.
Витеку не понравилась ватага мальчишек, они бы всей толпой полезли в подвал, узнав о сенсационной находке, что он, мальчишек не знает? А потом торчали бы на участке до приезда патрульной машины. Сошлись на двух пацанах, они и вдвоем могли гонять мяч до темноты. И тот самый виновник решается на благородный гражданский поступок и звонит в полицию.
– Лопнуть мне на этом месте, – опять встрял Витек, – если пацан не прирастет к сетке в ожидании ментов! А те, не обнаружив ни одного мальчишки поблизости, сразу заподозрят подвох.
Я возразила:
– Твой любопытный пацан может наблюдать откуда-нибудь из укромного места, где полиция его не обнаружит. Даже логично – чтобы папаша не узнал и не выпорол. А разглядит и издали все отлично, уж менты себе посветят. Наглядевшись, наш мальчонка сбежит – и дело с концом, словно его и не было.
– Золотые слова, – вздохнул Витек. – Его и не было…
Марта продолжала мыслить творчески:
– А следы как же? Ведь на… этом самом обнаружат следы ботинок Витека. А звонил ребенок. Дитя.
– Ты что, не видишь, какие теперь детки пошли? – возмутилась я. – Акселераты. Ножищи такие, что ни один полицейский не засомневается, уж будь спокойна.
В результате мы все трое настолько поверили в созданного нашим воображением виртуального пацана, что Марту уже не было необходимости агитировать. Она сочла своей святой обязанностью позвонить в полицию вместо бедного ребенка, которому и без того пришлось пережить такой стресс, разыскивая закатившийся мяч. Вдвоем с Витеком они отправились на поиски какого-нибудь таксофона и нашли нужный в районе Черняковской, ведь желательно звонить из ближайшего к месту действия.
Тут же после звонка в полицию неимоверно вздрюченная Марта позвонила мне по сотовому и поделилась впечатлениями:
– Ты оказалась права, я действительно попала на бабу. И знаешь, должно быть, здорово вжилась в образ, баба мне сразу поверила, прониклась, стала меня успокаивать, то и дело вставляя "деточка". Витек мне на бумажке записал адрес, и хорошо сделал, не то я от волнения все бы перепутала, а так просто с плачем и шмыганьем на все расспросы лишь повторяла как попугай: "Антоневская, восемь, проше пани, Антоневская, восемь, а то татусь прибьет". Слушай, теперь я не сомневаюсь – сразу отправят патрульную машину. Что? Это Витек мне что-то говорит. Ага, Иоанна, мы хотим посмотреть…
– О господи, и они туда же, как дети малые. Тогда найдите какой-нибудь предлог.
– Да вот ищем, но никак не находится. Что? Вот Витек советует – и без предлога можно, как наш мальчонка, издалека, он знает одно такое место, там полицейские нас не заметят.
– Ладно, не возражаю, но задерживаться все равно не советую. Убедитесь, что полиция приехала и полезла в подвал, и смывайтесь, немедленно смывайтесь. Если вас застукают – пиши пропало. Будь у тебя хотя бы камера в руках, еще могла бы сослаться на журналистскую привычку снимать все подряд. А без камеры – загребут, потом не отвертитесь.
– Так мы же ни в чем не виноваты.
– Именно поэтому.
Аргумент был железным, что тут возразишь?
– 17 -
– Ну вот и все, – как-то мертвенно-отрешенно заявила Марта, переступая порог моего дома. – Больше я не могу. Сломалась.
Если учесть, что в наш последний рабочий вечер из-за сенсации, принесенной Витеком, мы с Мартой не закончили отделку сюжета, а к тому же посмертная активность Коти значительно обогатила детективные возможности будущего сериала, то последующие два дня я не отходила от компьютера, претворяя эти возможности в повествовательную ткань. Никто меня не отвлекал, Марта уехала в Краков, мне не звонила, и я ничего не знала о ее новейших любовных потрясениях. И хорошо, что не знала, могла беспрепятственно отдаться творчеству.
– А в чем, собственно, дело? – встревожилась я.
– В том, что его в глаза не видела! Все эти два дня!
– Доминика?
– А то кого же?
Все. Кажется, и с меня довольно. Этот Доминик у меня уже в печенках сидит! Но надо же как-то Марту привести в нормальное состояние?
– Ладно, проходи, не стоять же в дверях. Садись, сейчас принесу тебе пивка.
Марта как автомат прошла за мной в кухню, бормоча:
– Пива – это хорошо, дай мне пива, у меня во рту не было ни капли пива с тех пор, как ушла от тебя. Дай пива, я хочу пива…
– Никаких проблем. Захвати стаканы…
Шагая за мной в гостиную со стаканами в руках, Марта продолжала бормотать деревянным голосом, уже не жалуясь, просто выплескивая из себя наболевшее:
– А все потому, что на минутку забежала в казино. Так он в наказание мне, понимаешь? Что я, рабыня? Наложница в султанском гареме?
Откупоривая банку, Марта в нервах встряхнула ее, из-за чего залила скатерть и близлежащие бумаги. Пока это пустяковое обстоятельство не погрузило ее совсем уж в глубины меланхолии, я поспешила успокоить девушку:
– Не обращай внимания, полотно отлично отстирывается в стиральной машине. Стол не антикварный, а бумага высохнет.
И все же не меньше получаса ушло на то, чтобы несчастная стала говорить по-человечески, а не как бездушный автомат. Полегчало ей после того, как излила на Доминика тысячи проклятий, так что даже я не выдержала:
– Раз он такой, тогда не понимаю, что же тебя в нем привлекает? Одна борода?
Марта подумала. И честно ответила:
– Сама не знаю что. Есть в нем все же такое… иногда… такое, от чего у меня дыханье перехватывает. И у меня сразу…
– …мозги набекрень? – ласково подсказала я.
– Ну, знаешь! – взвилась Марта.
– А как бы ты это назвала по-другому? Скажи, я слушаю.
Несколько минут Марта размышляла, напряженно всматриваясь в обсыпавшиеся поделки из сухоцветов на стене и попивая пиво.
– Возможно, ты и права, – согласилась она. Да и какая неглупая женщина не согласилась бы на ее месте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Идея стоящая, – похвалил Витек, – вот только с тонким голосом у меня загвоздка.
– А у твоего кореша?
– Ну, не знаю… Разве что поднатужится… Но тоже сомневаюсь. Боюсь, его "пацан" будет уже в возрасте.
Марта внесла дельное предложение:
– Мальчишка может быть простужен. Хрипит в трубку и носом шмыгает.
И в итоге после довольно продолжительной дискуссии решили: позвонит Марта. У нее прямо талант обнаружился, отлично получались и довольно тонкий голос, и слезливое нытье, да и шмыганье носом не доставляло никаких трудностей.
Звонить решили из автомата. Никто из нас троих не знал точно, какие успехи сделала за последнее время электроника в области связи. А вдруг у ментов сразу высветится номер моего телефона?
Потом стали уговаривать Марту. Это оказалось очень непросто. Пришлось мне в красках описывать, как группа мальчишек до полной темноты гоняла мяч по ничейному участку, как этот мяч залетел в подвал, как виновник спускается в темную вонючую яму, а вместо мяча находит там…
Вот тут-то Марта и сдалась, лишь бы я перестала живописать и перешла к конкретным указаниям.
Витеку не понравилась ватага мальчишек, они бы всей толпой полезли в подвал, узнав о сенсационной находке, что он, мальчишек не знает? А потом торчали бы на участке до приезда патрульной машины. Сошлись на двух пацанах, они и вдвоем могли гонять мяч до темноты. И тот самый виновник решается на благородный гражданский поступок и звонит в полицию.
– Лопнуть мне на этом месте, – опять встрял Витек, – если пацан не прирастет к сетке в ожидании ментов! А те, не обнаружив ни одного мальчишки поблизости, сразу заподозрят подвох.
Я возразила:
– Твой любопытный пацан может наблюдать откуда-нибудь из укромного места, где полиция его не обнаружит. Даже логично – чтобы папаша не узнал и не выпорол. А разглядит и издали все отлично, уж менты себе посветят. Наглядевшись, наш мальчонка сбежит – и дело с концом, словно его и не было.
– Золотые слова, – вздохнул Витек. – Его и не было…
Марта продолжала мыслить творчески:
– А следы как же? Ведь на… этом самом обнаружат следы ботинок Витека. А звонил ребенок. Дитя.
– Ты что, не видишь, какие теперь детки пошли? – возмутилась я. – Акселераты. Ножищи такие, что ни один полицейский не засомневается, уж будь спокойна.
В результате мы все трое настолько поверили в созданного нашим воображением виртуального пацана, что Марту уже не было необходимости агитировать. Она сочла своей святой обязанностью позвонить в полицию вместо бедного ребенка, которому и без того пришлось пережить такой стресс, разыскивая закатившийся мяч. Вдвоем с Витеком они отправились на поиски какого-нибудь таксофона и нашли нужный в районе Черняковской, ведь желательно звонить из ближайшего к месту действия.
Тут же после звонка в полицию неимоверно вздрюченная Марта позвонила мне по сотовому и поделилась впечатлениями:
– Ты оказалась права, я действительно попала на бабу. И знаешь, должно быть, здорово вжилась в образ, баба мне сразу поверила, прониклась, стала меня успокаивать, то и дело вставляя "деточка". Витек мне на бумажке записал адрес, и хорошо сделал, не то я от волнения все бы перепутала, а так просто с плачем и шмыганьем на все расспросы лишь повторяла как попугай: "Антоневская, восемь, проше пани, Антоневская, восемь, а то татусь прибьет". Слушай, теперь я не сомневаюсь – сразу отправят патрульную машину. Что? Это Витек мне что-то говорит. Ага, Иоанна, мы хотим посмотреть…
– О господи, и они туда же, как дети малые. Тогда найдите какой-нибудь предлог.
– Да вот ищем, но никак не находится. Что? Вот Витек советует – и без предлога можно, как наш мальчонка, издалека, он знает одно такое место, там полицейские нас не заметят.
– Ладно, не возражаю, но задерживаться все равно не советую. Убедитесь, что полиция приехала и полезла в подвал, и смывайтесь, немедленно смывайтесь. Если вас застукают – пиши пропало. Будь у тебя хотя бы камера в руках, еще могла бы сослаться на журналистскую привычку снимать все подряд. А без камеры – загребут, потом не отвертитесь.
– Так мы же ни в чем не виноваты.
– Именно поэтому.
Аргумент был железным, что тут возразишь?
– 17 -
– Ну вот и все, – как-то мертвенно-отрешенно заявила Марта, переступая порог моего дома. – Больше я не могу. Сломалась.
Если учесть, что в наш последний рабочий вечер из-за сенсации, принесенной Витеком, мы с Мартой не закончили отделку сюжета, а к тому же посмертная активность Коти значительно обогатила детективные возможности будущего сериала, то последующие два дня я не отходила от компьютера, претворяя эти возможности в повествовательную ткань. Никто меня не отвлекал, Марта уехала в Краков, мне не звонила, и я ничего не знала о ее новейших любовных потрясениях. И хорошо, что не знала, могла беспрепятственно отдаться творчеству.
– А в чем, собственно, дело? – встревожилась я.
– В том, что его в глаза не видела! Все эти два дня!
– Доминика?
– А то кого же?
Все. Кажется, и с меня довольно. Этот Доминик у меня уже в печенках сидит! Но надо же как-то Марту привести в нормальное состояние?
– Ладно, проходи, не стоять же в дверях. Садись, сейчас принесу тебе пивка.
Марта как автомат прошла за мной в кухню, бормоча:
– Пива – это хорошо, дай мне пива, у меня во рту не было ни капли пива с тех пор, как ушла от тебя. Дай пива, я хочу пива…
– Никаких проблем. Захвати стаканы…
Шагая за мной в гостиную со стаканами в руках, Марта продолжала бормотать деревянным голосом, уже не жалуясь, просто выплескивая из себя наболевшее:
– А все потому, что на минутку забежала в казино. Так он в наказание мне, понимаешь? Что я, рабыня? Наложница в султанском гареме?
Откупоривая банку, Марта в нервах встряхнула ее, из-за чего залила скатерть и близлежащие бумаги. Пока это пустяковое обстоятельство не погрузило ее совсем уж в глубины меланхолии, я поспешила успокоить девушку:
– Не обращай внимания, полотно отлично отстирывается в стиральной машине. Стол не антикварный, а бумага высохнет.
И все же не меньше получаса ушло на то, чтобы несчастная стала говорить по-человечески, а не как бездушный автомат. Полегчало ей после того, как излила на Доминика тысячи проклятий, так что даже я не выдержала:
– Раз он такой, тогда не понимаю, что же тебя в нем привлекает? Одна борода?
Марта подумала. И честно ответила:
– Сама не знаю что. Есть в нем все же такое… иногда… такое, от чего у меня дыханье перехватывает. И у меня сразу…
– …мозги набекрень? – ласково подсказала я.
– Ну, знаешь! – взвилась Марта.
– А как бы ты это назвала по-другому? Скажи, я слушаю.
Несколько минут Марта размышляла, напряженно всматриваясь в обсыпавшиеся поделки из сухоцветов на стене и попивая пиво.
– Возможно, ты и права, – согласилась она. Да и какая неглупая женщина не согласилась бы на ее месте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76