"Думают, что Лефорт, доказывая царю превосходство западноевропейской
культуры, развил в нем слишком пренебрежительное отношение ко всему родному. Но
и без Лефорта, по своей страстности, Петр мог воспитать в себе это
пренебрежение", — указывают С. Платонов. (12)
Тут и думать нечего, и Лефорт, и Патрик Гордон, и другие обитатели Кокуя
также презиравшие и ненавидевшие тогдашнюю Московию, как современную Россию
современные европейцы и американцы, конечно, сделали все, чтобы внушить будущему
царю презрение и ненависть не только к национальной религии, историческим
традициям, но и ненависть к самому русскому народу. И они достигли больших
успехов в поставленной себе цели. (13)
Кокуй, немецкая слобода под Москвой, в которой стал дневать и ночевать
Петр, "оказала на него большое влияние, — указывает С. Платонов, — он увлекся
новыми для него (формами и отношениями, отбросил этикет, которым была окружена
личность Государя, щеголял "немецком" платье, танцевал "немецкие" танцы, шумно
пировал в "немецких" домах. Он даже присутствовал на католическом богослужении в
слободе, что, по древнерусским понятиям, было для него вовсе неприлично". (14)
Петр вел в Кокуе образ жизни, с точки зрения московских традиций
совершенно недостойный царя. Чинную жизнь в Московских дворцах Петр сменил на
безобразничание в обществе сомнительных иностранцев в кабаках и веселых домах
Кокуя. Поведение Петра в Кокуе и в Преображенском дворце, в который он переехал
из ненавистного Кремля, ничем не напоминает нравственную, наполненную духовными
интересами жизнь его отца.
В доме Лефорта, по словам современника Петра Куракина, — "началось
дебошство, пьянство так великое, что невозможно описать".
Подобное поведение царя шло вразрез с представлениями москвичей о том,
как должен вести себя православный царь. У москвичей был жив в памяти
благородный образ отца его, его благочестие, его величавый истинно царский стиль
жизни.
В народе, естественно, возникает недовольство поведением молодого царя.
Да и как не возмущаться странным и неприличным поведением молодого царя. И.
Солоневич метко сравнивает поведение Петра с поведением гимназиста, сжегшего
свои книги и с наглым озорством показывающего всем взрослым кукиш: "Накося —
выкусите".
Даже в изданной в 1948 году советским издательством "Молодая Гвардия",
биографии Петра, историк В. Мавродин и тот признает, что Петр ненавидел все
русское.
"Но близость Петра к "Кокую", это "фамилиарите", — пишет он, — с пестрым
населением немецкой слободы имели и отрицательную сторону.
В своем, еще незрелом уме Петр путал бородатых стрельцов и церемониал
кремлевских покоев, обычаи царского двора и его благолепие, то есть все, что как
бы олицетворяло собой порядки, породившие и страшное 15 мая 1682 года и
ненавистную Софию и ее "ближних бояр", со всеми сложным и многообразным укладом
русской национальной жизни. Возненавидев стрельцов и бояр, он возненавидел и
среду, их породившую, и обстановку, их окружавшую. Увидев язвы на теле
Московского государства, обратив внимание на бесчисленные недостатки (положим не
на такие уж бесчисленные. — Б. Б.) русской действительности, он начал
отворачиваться от нее. Раздраженный Москвой, он повернулся лицом к иноземному
Кокую, подчас слишком опрометчиво решая спор запада и Руси в пользу первого,
слишком неразборчиво заимствуя у Запада на ряду с полезным, ненужное для Руси".
(15)
В Кокуе, к ужасу всех москвичей, русский царь завел себе любовницу немку,
дочь винного торговца, Анну Монс... Как стали относиться москвичи после всего
этого к молодому царю, сыну Тишайшего царя? На этот вопрос С. Платонов дает
следующий ответ:
"...Дружба Петра с иноземцами, эксцентричность его поведения и забав,
равнодушие и презрение к старым обычаям и этикету дворца, вызывали у многих
москвичей осуждение — в Петре видели большого греховодника". (16)
И надо сказать, москвичи имели право так думать.
Немецкие кафтаны, пьянство с иностранцами, дикие выходки, все это
москвичи расценивали как ребячью блажь. Надеялись, что когда юный царь женится —
то он остепенится. Но и женитьба не положила конец недостойному поведению царя.
Как мы увидим дальше, Петр заимствовал в Кокуе, а позже в Европе, главным
образом ненужное для России, а то, что он заимствовал полезного, благодаря
насильственным и жестоким мерам, он тоже превращал только во вредное для России
и русского народа.
"Ненависть к Москве, — законно утверждает И. Солоневич в "Народной
Монархии", — и ко всему тому, что связано с Москвой, которая проходит через всю
"реформаторскую" деятельность. Петра, дал, конечно, Кокуй. И Кокуй же дал ответ
на вопрос о дальнейших путях. Дальнейшие пути вели на Запад, а Кокуй был его
форпостом в варварской Москве. Нет Бога кроме Запада и Кокуй пророк Его. Именно
от Кокуя технические реформы Москвы наполнились иным эмоциональным содержанием:
Москву не стоило улучшать — Москву надо было послать ко всем чертям со всем тем,
что в ней находилось, с традициями, с бородами, с банями, с Кремлем и с прочим."
Юность, проведенная среди иностранного сброда в Кокуе привела к тому, что
в Петре Первом, по характеристике Ключевского "вырастал правитель без правил,
одухотворяющих и оправдывающих власть, без элементарных политических понятий и
общественных сдержек".

II

Петр Первый, как мы видим из характеристики основных черт его личности,
Ключевским, — не мог иметь и не имел стройного миросозерцания. А люди, не
имеющие определенного миросозерцания, легко подпадают под влияние других людей,
которых они признают для себя авторитетами. Такими авторитетами для Петра, как
мы видим, били Патрик Гордон и Лефорт, влияние которого на Петра, как признают
все современники, было исключительно.
Петр не самостоятельно дошел до идеи послать все московское к черту и
переделать Россию в Европу. Он только слепо следовал тем планам, которые внушили
ему Патрик Гордон и Лефорт до поездки заграницу и различные европейские
политические деятели, с которыми он встречался в Европе.
Политические деятели Запада, поддерживая намерения Петра насаждать на
Руси европейскую культуру, поступали так, конечно, не из бескорыстного желания
превратить Россию в культурное государство. Они, конечно, понимали, что
культурная Россия стала бы еще более опасна для Европы. Они были заинтересованы
в том, чтобы Петр проникся ненавистью к русским традициям и культуре. Понимали
они и то, что попытки Петра насильственно превратить Россию в Европу обречены
заранее на неудачу и что кроме ослабления России они ничего не дадут. Но это то
именно и нужно было иностранцам. Поэтому то они и старались утвердить Петра в
намерении проводить реформы как можно быстрее и самым решительным образом.
В книге В. Иванова "От Петра до наших дней" мы читаем: "Передовой ум
Петра, безудержно восхваляется в сочинении Франсиса Ли, расточаются похвалы
намерению Петра произвести реформы. В Торнской гимназии во время диспута
утверждалось, что русские до сих пор жили во мраке невежества и что Петру
суждено развить в Московии науку и искусство".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37