Она принялась с дерзким остроумием защищать в светских гостиных смелые идеи мужа.
Ее грация, юмор, веселая пылкость, сочетание мальчишеского задора с напускной серьезностью немного шокировали, но и очень забавляли светское общество. Она привлекла на свою сторону несколько молодых дам, которым очень хотелось доказать, что они лишены предрассудков. А хитрая Ноэми остерегалась рвать с предрассудками. Щедро угощая их непочтительными щелчками, она в то же время запасалась индульгенциями в лагере блюстителей нравственности и почтенных людей. Она с важным видом проповедовала, что бедняки вправе не иметь детей, но зато долг богатых снабжать ими государство и общество. Нужно было иметь немало апломба, чтобы заявлять такие вещи, ибо сама Ноэми за семь лет брака не удосужилась выполнить этот долг. Но сейчас она пришла к выводу, что пора проявить такой героизм.
Филиппу очень скоро стало известно о возвращении Аннеты. Он пытался застать ее дома в те часы, когда она обычно бывала одна. Но Аннета приняла необходимые предосторожности: он всякий раз находил дверь запертой.
Ни обида, ни развлечения не ослабили страсти Филиппа к Аннете. Ее сопротивление только ожесточило его. Не такой он был человек, чтобы ему можно было легко дать отставку…
Они случайно встретились на улице. Увидев его за несколько шагов, Аннета побледнела, но не уклонилась от встречи. Подойдя, Филипп сказал решительно:
– Ты идешь домой? Пойдем вместе.
– Нет, – сказала Аннета.
Они зашли в садик у церкви. Запыленное деревцо едва заслонило их от глаз многочисленных прохожих. Приходилось сдерживаться. Филипп сказал резко:
– Ты боишься меня.
– Нет, не тебя, а себя.
В душе Филиппа боролись гнев и любовь. Но когда его суровый взгляд встретился со взглядом Аннеты, не избегавшим его, он прочел в нем такую стойко подавленную муку, что гнев его растаял. Он спросил уже мягче:
– Почему ты от меня сбежала?
– Потому что ты меня убиваешь.
– Что же, ты совсем не умеешь любить?
– Умею. Потому-то я и убежала. Я боюсь, что возненавижу тебя.
– Ненавидь сколько твоей душе угодно! Ненависть-та же любовь.
– Это не для меня, – возразила Аннета. – Не могу я этого вынести.
– Ты не такая слабая, чтобы не могла снести все то хорошее и дурное, что дает любовь.
– Я не слабая, Филипп. Но я хочу, чтобы меня любили по-настоящему: душой и телом. Не хочу половинчатой любви.
– Душа – это вздор! – сказал Филипп.
– Вот как? А чему же ты отдаешь все силы? Чему ты посвятил себя чуть не с колыбели – разве не своей идее?
Он пожал плечами:
– Самообман!
– Но ты же этим живешь! У меня тоже есть свой идеал, не убивай его!
– Чего ты, собственно, от меня хочешь?
– Хочу, чтобы до того дня, когда мы решим, быть нам мужем и женой или нет, мы не встречались.
– Да почему же?
– Потому что я не хочу, не хочу больше прятаться, не хочу никакого дележа, не хочу, не хочу!..
Аннета утаила от него главную причину. Себе она говорила:
«Если я опять сдамся, меня скоро не хватит даже на то, чтобы хотеть чего-то иного. Я перестану себе принадлежать, я стану игрушкой, которую загрязнят, а затем сломают».
Неспособный понять этот инстинктивный бунт души против губительных плотских страстей, Филипп все еще хотел видеть в упорстве Аннеты только недоверие и хитрость женщины, которая навязывает ему свою волю. Он, правда, не говорил этого прямо, но и не скрывал, что так думает. Прочтя это в его лице, Аннета порывисто встала и хотела уйти. Но Филипп, дрожа от нетерпения и усилий, которые он делал над собой, чтобы не привлечь внимания прохожих, сильно сжал ее руку и сказал, стараясь смягчить гневные ноты в голосе:
– А я не соглашусь, ни за что не соглашусь с тобой расстаться! Хочу с тобой видеться… Молчи, не спорь!.. Здесь невозможно разговаривать… Я приду к тебе вечером.
– Нет! Нет! Филипп повторил:
– Да! Приду. Я не могу жить без тебя. Да и ты без меня тоже.
Аннета возмутилась:
– Я могу.
– Лжешь! Они спорили без жестов, тихим, но резким шепотом, в котором звучали вопли души. Они скрестили взгляды. Филипп первый сдался и сказал с мольбой:
– Аннета!..
Но у Аннеты еще горели щеки от стыда, что ее так грубо изобличили во лжи, от стыда за себя, потому что она действительно солгала. Она вырвала у Филиппа руку и ушла.
Вечером Филипп пришел к ней. Весь день она с ужасом ждала этой минуты, боялась, что у нее не хватит твердости запереться от него. Она не хотела больше столкновений с этой безжалостной страстью. Она убедилась, что невозможно жить с горящим факелом в груди. Надо было оторвать его, отшвырнуть, пока еще не изменила сила воли. А сможет ли она? Ведь она любит Филиппа. Она любит этот огонь, который ее сжигает. Завтра она полюбит и свой позор и тяжкие оскорбления. Краснея от стыда, она признавалась себе, что и сегодня утром в ее бунте против Филиппа была какая-то доля сладострастия…
Она узнала его шаги на лестнице. Услышала звонок у двери, но не двинулась с места. Филипп позвонил вторично, потом стал стучать. Аннета, уронив руки, откинувшись на спинку стула, твердила себе:
– Нет, нет…
Да если бы она и решила встать и отпереть ему, – она не могла бы: у нее захватило дух…
За дверью тишина. Ушел?
Аннета невольно встала, еще не успев принять решение. Пошатываясь, на цыпочках подкралась к двери. Скрипнул паркет под ногой. Аннета остановилась. Прошло несколько секунд, ничто не шелохнулось. Но она чувствовала, что Филипп притаился за дверью и ждет. И Филипп тоже знал, что Аннета стоит по другую сторону двери и вслушивается… Нависло тяжелое молчание. Оба следили друг за другом… Наконец голос Филиппа вплотную у двери произнес:
– Аннета, ты дома. Открой!
Аннета стояла, прижавшись к стене, чувствуя, как у нее замирает сердце, и не отзывалась.
– Я знаю, что ты дома. Нечего прятаться… Аннета, отопри! Мне надо с тобой поговорить!..
Филипп понижал голос, чтобы его не услышали на лестнице. Но бурная волна смешанных чувств поднималась в нем, он сейчас способен был взломать дверь.
– Мне непременно нужно тебя видеть… Как хочешь, я все равно войду…
Молчание.
– Аннета, я тебя обидел сегодня утром. Прости!.. Ты мне нужна. Чего ты хочешь? Скажи – я все сделаю…
Молчание. Молчание.
Филипп сжимает кулаки. Он готов задушить ее.
Прильнув губами к замочной скважине, он рычит:
– Ты моя… Ты не имеешь права уйти…
Потом:
– Подумай хорошенько! Если ты сейчас не откроешь, – между нами все кончено!
Потом:
– Аннета! Дорогая! Он опять выходит из себя:
– Трусиха! Боишься посмотреть мне в глаза! Ты сильна только за запертой дверью!
Голос из-за двери отвечает:
– За что вы меня мучаете? Филипп растерянно умолк.
Голос устало повторяет:
– Мой друг, вы меня измучили.
Филипп взволнован, но уязвленное самолюбие мешает ему это показать.
Он спрашивает:
– Чего вы хотите? Аннета отвечает:
– Жалости.
Тон, которым это сказано, тронул Филиппа. Но он все еще не понимает:
– Ах, боже мой, к чему вам она? Аннета говорит:
– Оставьте меня! Филипп снова вскипает:
– Вы меня гоните?
– Я умоляю дать мне покой… Покой!.. Дайте мне побыть одной некоторое время!..
– Значит, вы меня разлюбили?
– Я защищаю свою любовь.
– От чего? От кого?
– От вас.
– Сумасбродство!.. Отопри!..
– Нет.
– Я так хочу! Ты мне нужна.
– Я не твоя собственность! Она стояла, дрожа, но гордо выпрямившись, и взглядом бросала ему вызов сквозь дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284
Ее грация, юмор, веселая пылкость, сочетание мальчишеского задора с напускной серьезностью немного шокировали, но и очень забавляли светское общество. Она привлекла на свою сторону несколько молодых дам, которым очень хотелось доказать, что они лишены предрассудков. А хитрая Ноэми остерегалась рвать с предрассудками. Щедро угощая их непочтительными щелчками, она в то же время запасалась индульгенциями в лагере блюстителей нравственности и почтенных людей. Она с важным видом проповедовала, что бедняки вправе не иметь детей, но зато долг богатых снабжать ими государство и общество. Нужно было иметь немало апломба, чтобы заявлять такие вещи, ибо сама Ноэми за семь лет брака не удосужилась выполнить этот долг. Но сейчас она пришла к выводу, что пора проявить такой героизм.
Филиппу очень скоро стало известно о возвращении Аннеты. Он пытался застать ее дома в те часы, когда она обычно бывала одна. Но Аннета приняла необходимые предосторожности: он всякий раз находил дверь запертой.
Ни обида, ни развлечения не ослабили страсти Филиппа к Аннете. Ее сопротивление только ожесточило его. Не такой он был человек, чтобы ему можно было легко дать отставку…
Они случайно встретились на улице. Увидев его за несколько шагов, Аннета побледнела, но не уклонилась от встречи. Подойдя, Филипп сказал решительно:
– Ты идешь домой? Пойдем вместе.
– Нет, – сказала Аннета.
Они зашли в садик у церкви. Запыленное деревцо едва заслонило их от глаз многочисленных прохожих. Приходилось сдерживаться. Филипп сказал резко:
– Ты боишься меня.
– Нет, не тебя, а себя.
В душе Филиппа боролись гнев и любовь. Но когда его суровый взгляд встретился со взглядом Аннеты, не избегавшим его, он прочел в нем такую стойко подавленную муку, что гнев его растаял. Он спросил уже мягче:
– Почему ты от меня сбежала?
– Потому что ты меня убиваешь.
– Что же, ты совсем не умеешь любить?
– Умею. Потому-то я и убежала. Я боюсь, что возненавижу тебя.
– Ненавидь сколько твоей душе угодно! Ненависть-та же любовь.
– Это не для меня, – возразила Аннета. – Не могу я этого вынести.
– Ты не такая слабая, чтобы не могла снести все то хорошее и дурное, что дает любовь.
– Я не слабая, Филипп. Но я хочу, чтобы меня любили по-настоящему: душой и телом. Не хочу половинчатой любви.
– Душа – это вздор! – сказал Филипп.
– Вот как? А чему же ты отдаешь все силы? Чему ты посвятил себя чуть не с колыбели – разве не своей идее?
Он пожал плечами:
– Самообман!
– Но ты же этим живешь! У меня тоже есть свой идеал, не убивай его!
– Чего ты, собственно, от меня хочешь?
– Хочу, чтобы до того дня, когда мы решим, быть нам мужем и женой или нет, мы не встречались.
– Да почему же?
– Потому что я не хочу, не хочу больше прятаться, не хочу никакого дележа, не хочу, не хочу!..
Аннета утаила от него главную причину. Себе она говорила:
«Если я опять сдамся, меня скоро не хватит даже на то, чтобы хотеть чего-то иного. Я перестану себе принадлежать, я стану игрушкой, которую загрязнят, а затем сломают».
Неспособный понять этот инстинктивный бунт души против губительных плотских страстей, Филипп все еще хотел видеть в упорстве Аннеты только недоверие и хитрость женщины, которая навязывает ему свою волю. Он, правда, не говорил этого прямо, но и не скрывал, что так думает. Прочтя это в его лице, Аннета порывисто встала и хотела уйти. Но Филипп, дрожа от нетерпения и усилий, которые он делал над собой, чтобы не привлечь внимания прохожих, сильно сжал ее руку и сказал, стараясь смягчить гневные ноты в голосе:
– А я не соглашусь, ни за что не соглашусь с тобой расстаться! Хочу с тобой видеться… Молчи, не спорь!.. Здесь невозможно разговаривать… Я приду к тебе вечером.
– Нет! Нет! Филипп повторил:
– Да! Приду. Я не могу жить без тебя. Да и ты без меня тоже.
Аннета возмутилась:
– Я могу.
– Лжешь! Они спорили без жестов, тихим, но резким шепотом, в котором звучали вопли души. Они скрестили взгляды. Филипп первый сдался и сказал с мольбой:
– Аннета!..
Но у Аннеты еще горели щеки от стыда, что ее так грубо изобличили во лжи, от стыда за себя, потому что она действительно солгала. Она вырвала у Филиппа руку и ушла.
Вечером Филипп пришел к ней. Весь день она с ужасом ждала этой минуты, боялась, что у нее не хватит твердости запереться от него. Она не хотела больше столкновений с этой безжалостной страстью. Она убедилась, что невозможно жить с горящим факелом в груди. Надо было оторвать его, отшвырнуть, пока еще не изменила сила воли. А сможет ли она? Ведь она любит Филиппа. Она любит этот огонь, который ее сжигает. Завтра она полюбит и свой позор и тяжкие оскорбления. Краснея от стыда, она признавалась себе, что и сегодня утром в ее бунте против Филиппа была какая-то доля сладострастия…
Она узнала его шаги на лестнице. Услышала звонок у двери, но не двинулась с места. Филипп позвонил вторично, потом стал стучать. Аннета, уронив руки, откинувшись на спинку стула, твердила себе:
– Нет, нет…
Да если бы она и решила встать и отпереть ему, – она не могла бы: у нее захватило дух…
За дверью тишина. Ушел?
Аннета невольно встала, еще не успев принять решение. Пошатываясь, на цыпочках подкралась к двери. Скрипнул паркет под ногой. Аннета остановилась. Прошло несколько секунд, ничто не шелохнулось. Но она чувствовала, что Филипп притаился за дверью и ждет. И Филипп тоже знал, что Аннета стоит по другую сторону двери и вслушивается… Нависло тяжелое молчание. Оба следили друг за другом… Наконец голос Филиппа вплотную у двери произнес:
– Аннета, ты дома. Открой!
Аннета стояла, прижавшись к стене, чувствуя, как у нее замирает сердце, и не отзывалась.
– Я знаю, что ты дома. Нечего прятаться… Аннета, отопри! Мне надо с тобой поговорить!..
Филипп понижал голос, чтобы его не услышали на лестнице. Но бурная волна смешанных чувств поднималась в нем, он сейчас способен был взломать дверь.
– Мне непременно нужно тебя видеть… Как хочешь, я все равно войду…
Молчание.
– Аннета, я тебя обидел сегодня утром. Прости!.. Ты мне нужна. Чего ты хочешь? Скажи – я все сделаю…
Молчание. Молчание.
Филипп сжимает кулаки. Он готов задушить ее.
Прильнув губами к замочной скважине, он рычит:
– Ты моя… Ты не имеешь права уйти…
Потом:
– Подумай хорошенько! Если ты сейчас не откроешь, – между нами все кончено!
Потом:
– Аннета! Дорогая! Он опять выходит из себя:
– Трусиха! Боишься посмотреть мне в глаза! Ты сильна только за запертой дверью!
Голос из-за двери отвечает:
– За что вы меня мучаете? Филипп растерянно умолк.
Голос устало повторяет:
– Мой друг, вы меня измучили.
Филипп взволнован, но уязвленное самолюбие мешает ему это показать.
Он спрашивает:
– Чего вы хотите? Аннета отвечает:
– Жалости.
Тон, которым это сказано, тронул Филиппа. Но он все еще не понимает:
– Ах, боже мой, к чему вам она? Аннета говорит:
– Оставьте меня! Филипп снова вскипает:
– Вы меня гоните?
– Я умоляю дать мне покой… Покой!.. Дайте мне побыть одной некоторое время!..
– Значит, вы меня разлюбили?
– Я защищаю свою любовь.
– От чего? От кого?
– От вас.
– Сумасбродство!.. Отопри!..
– Нет.
– Я так хочу! Ты мне нужна.
– Я не твоя собственность! Она стояла, дрожа, но гордо выпрямившись, и взглядом бросала ему вызов сквозь дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284