Она открылась, и на пороге появилось чудо. Иначе не назовёшь то, что я увидел. А увидел я Елену. Но только не в обычном её одеянии, а в длинном бархатном платье светло-зелёного цвета и с широким вырезом, рискованно обнажавшим значительную часть груди. Её волосы художественно вздыблены над головой и двумя волнистыми прядями кокетливо падали на плечи. Она улыбалась и смотрела только на меня, словно говоря: «Ты, конечно, не ожидал». И как мне ожидать её появления в этом дворце, среди близких родственников моего нового друга?.. Я вышел из-за стола, поклонился и как-то неловко поцеловал поданную мне руку.
Елена сказала:
– Я уезжаю в Париж, перед отъездом решила с вами повидаться.
«Решила повидаться…» Говорит официально, словно на рауте. И зачем ей надо встречаться? И зачем она вообще смущает мой покой?.. Она же знает, что я женат, имею двух детей. Зачем я нужен этой блистательной молодой особе?..
– Вы едете в Париж? Зачем? Ах, да. У вас, кажется, там… – Хотел сказать: муж, но на ходу поправился: – … родственники.
– Да, у меня там муж, и я еду туда на жительство. Буду работать в посольстве.
Рональд добавил:
– Наша Елена получила повышение: назначена третьим секретарём посольства.
– О-о-о… Поздравляю.
Я поклонился. Подумал: наверное, выгляжу глупо и говорю совсем не то. Но где же мне взять остроумие и нужные слова, если я впервые попал в такое общество: барон, министр, адмирал, а тут ещё и она – со своей ослепительной красотой, секретарь посольства в одной из самых просвещённых стран – во Франции.
После ужина дядя с племянником поднялись на второй этаж, а мы с Еленой вышли в сад и уединились в беседке.
Я заговорил о Нелепеску:
– Ему дадут новую работу?
– Да, его назначают министром сельского хозяйства.
– Он выступает против канала, но, может быть, он не прав?
– Прав, конечно, но голос подал зря. Надо видеть перед собой силу. Канал – это египетская пирамида, великая стройка, призванная отсосать энергию народа, нарушить баланс между городским населением и сельским, – наконец, монстр, убивающий природу, нарушающий экологию страны. Таких строек много у нас в Советском Союзе, их теперь планируют и в странах народной демократии. Всё это входит в замыслы нашего противника, Пятой колонны, которую двинули на мир социализма.
– Выходит, он прав, выступил на борьбу…
Лена пристально на меня посмотрела, сочувственно покачала головой:
– Боюсь я, что и ты вот так же будешь бросаться сломя голову. Не так надо бороться с нашим новым противником. Если занял окоп, сиди в нём и поражай врага, когда он поднимет голову. Наша война надолго, побеждать в ней будет не штык, а хитрость. И ещё нам нужны крепкие нервы. Нельзя забывать, что власть над нашей страной находится не у нас, а в чужих руках. Сталин хотел её сбросить, но не сумел. Мы находимся в оккупации, и надо научиться жить в подполье.
Я не мог с этим согласиться, хотел бы возразить Елене, но не стал с ней спорить.
Лена протянула мне руку:
– Пойдём на пляж, будем купаться.
После купания пили чай, потом мне отвели комнату, и я заночевал у гостеприимных хозяев. На следующий день после завтрака мы с Еленой на её автомобиле поехали домой: я в Констанцу, она в Бухарест.
Приехали в центр Констанцы, к развилке дорог, откуда начинался путь на Бухарест. Вышли из машины. Некоторое время стояли молча, смотрели друг другу в глаза. Потом она порывисто меня обняла, поцеловала. Села в автомобиль и с места взяла большую скорость. Улетела ещё одна розовая чайка, светлое облачко, сверкающий гребень волны. Будут бежать годы, гаснуть многие воспоминания, стираться лики людей, но и до сих пор не меркнет образ прекрасной благородной женщины, ринувшейся на защиту моего слабого, чуть было не попавшего в беду существа. Я ещё долго буду получать от неё письма, они будут вспыхивать как лучи солнца и озарять мою смятенную душу, манить в какую-то прекрасную даль, но никогда я больше не увижу Елену, – одну из тех женщин, подаренных мне судьбой неизвестно за какие добродетели. Не побоюсь признаться, женщин, смутивших мой покой и сердце, будет ещё много, я был влюбчив и в воображении своём часто создавал Дульциней, но все они, как и Елена, пройдут передо мной светлым видением, и ни к одной из них не возникнет и тени упрёка. Я всех любил искренне и горячо, – и, может быть, в награду за мою святую бескорыстную любовь они дарили мне одно только светлое безмятежное счастье. Вас теперь нет, мои белые быстрые чайки, но судьба и на склоне лет подарила мне женщину, которая удивительным образом сочетает в себе все самые прекрасные достоинства, которые я встречал в других женщинах. Моя супруга Люция Павловна частенько говорит: «У нас нет детей, не тот наш возраст, но у меня есть твои книги. Они – мои дети». Да, Люция Павловна взяла на себя труд издавать мои книги, и за десять лет нашей супружеской жизни издала пять или шесть романов и несколько других книг. Я всегда верил женщинам, но того, что мне встретится ещё и такая, которая будет рожать меня как писателя – такого чуда я и не мог представить.
Итак, Лена уехала. А через три года настанет день, когда военно-транспортный самолёт, выделенный мне моим другом генералом Семёновым, поднимет меня, мою библиотеку и всю мою семью и доставит на Центральный аэродром в Москве, едва ли не к самому подъезду дома на Хорошёвской улице, где мы тогда жили.
Кончился румынский период жизни. Снова Москва, океанский круговорот людей, который захватывает меня как щепку и несёт куда-то. Куда?.. Я задавал себе этот вопрос, но ответить на него мог один Создатель.
Глава четвёртая
По приезде в Москву я два-три дня ходил по улицам, магазинам, наслаждался общением с москвичами, которые после трёхлетней разлуки казались мне близкими, родными людьми. Вот уж истинно говорят: для того, чтобы понять, что такое для человека Родина, надо пожить на чужбине.
Румынию я покинул вместе с советскими войсками; Хрущёв уже тогда действовал, как Ельцин: показал свою ненависть к Сталину и начал крушить армию; резал на металл боевые корабли, списывал на слом стратегические бомбардировщики, выводил войска из стран – бывших гитлеровских сателлитов. До Германии не дотянулся, видно, сильны ещё были маршалы и генералы, добывшие Победу, жив был и здравствовал великий русский человек Георгий Жуков.
Офицеров, служивших в Румынии, демобилизовали – без пенсии и с мизерным выходным пособием. Многим не хватало месяца до пенсии – всё равно: снимай погоны. У меня до пенсии с учётом фронтовых годов, каждый из которых засчитывался за три, не хватало три месяца – уволили. Ну, да ладно: о пенсии не думалось. Жизнь только ещё начиналась. У меня была комната в Москве: вот это настоящее богатство. В Управлении кадров мне сказали: поезжай в Борзю ответственным секретарём армейской газеты, но комнату в Москве сдавай. Борзя далеко, на границе с Монголией – там и воды питьевой нет. Привозят в бочках – нечистую, вонючую; я отказался.
Уговаривать не стали – списали в запас.
И вот я брожу по улицам Москвы, жадно вдыхаю родной воздух, покупаю арбуз, дыню, виноград, иду домой. Дочки мои, Светлана и Леночка, играют во дворе и, если меня увидят, радостно подбегают, вместе идём домой. Тут Надежда и её мама Анна Яковлевна прибирают комнату, наводят уют, порядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Елена сказала:
– Я уезжаю в Париж, перед отъездом решила с вами повидаться.
«Решила повидаться…» Говорит официально, словно на рауте. И зачем ей надо встречаться? И зачем она вообще смущает мой покой?.. Она же знает, что я женат, имею двух детей. Зачем я нужен этой блистательной молодой особе?..
– Вы едете в Париж? Зачем? Ах, да. У вас, кажется, там… – Хотел сказать: муж, но на ходу поправился: – … родственники.
– Да, у меня там муж, и я еду туда на жительство. Буду работать в посольстве.
Рональд добавил:
– Наша Елена получила повышение: назначена третьим секретарём посольства.
– О-о-о… Поздравляю.
Я поклонился. Подумал: наверное, выгляжу глупо и говорю совсем не то. Но где же мне взять остроумие и нужные слова, если я впервые попал в такое общество: барон, министр, адмирал, а тут ещё и она – со своей ослепительной красотой, секретарь посольства в одной из самых просвещённых стран – во Франции.
После ужина дядя с племянником поднялись на второй этаж, а мы с Еленой вышли в сад и уединились в беседке.
Я заговорил о Нелепеску:
– Ему дадут новую работу?
– Да, его назначают министром сельского хозяйства.
– Он выступает против канала, но, может быть, он не прав?
– Прав, конечно, но голос подал зря. Надо видеть перед собой силу. Канал – это египетская пирамида, великая стройка, призванная отсосать энергию народа, нарушить баланс между городским населением и сельским, – наконец, монстр, убивающий природу, нарушающий экологию страны. Таких строек много у нас в Советском Союзе, их теперь планируют и в странах народной демократии. Всё это входит в замыслы нашего противника, Пятой колонны, которую двинули на мир социализма.
– Выходит, он прав, выступил на борьбу…
Лена пристально на меня посмотрела, сочувственно покачала головой:
– Боюсь я, что и ты вот так же будешь бросаться сломя голову. Не так надо бороться с нашим новым противником. Если занял окоп, сиди в нём и поражай врага, когда он поднимет голову. Наша война надолго, побеждать в ней будет не штык, а хитрость. И ещё нам нужны крепкие нервы. Нельзя забывать, что власть над нашей страной находится не у нас, а в чужих руках. Сталин хотел её сбросить, но не сумел. Мы находимся в оккупации, и надо научиться жить в подполье.
Я не мог с этим согласиться, хотел бы возразить Елене, но не стал с ней спорить.
Лена протянула мне руку:
– Пойдём на пляж, будем купаться.
После купания пили чай, потом мне отвели комнату, и я заночевал у гостеприимных хозяев. На следующий день после завтрака мы с Еленой на её автомобиле поехали домой: я в Констанцу, она в Бухарест.
Приехали в центр Констанцы, к развилке дорог, откуда начинался путь на Бухарест. Вышли из машины. Некоторое время стояли молча, смотрели друг другу в глаза. Потом она порывисто меня обняла, поцеловала. Села в автомобиль и с места взяла большую скорость. Улетела ещё одна розовая чайка, светлое облачко, сверкающий гребень волны. Будут бежать годы, гаснуть многие воспоминания, стираться лики людей, но и до сих пор не меркнет образ прекрасной благородной женщины, ринувшейся на защиту моего слабого, чуть было не попавшего в беду существа. Я ещё долго буду получать от неё письма, они будут вспыхивать как лучи солнца и озарять мою смятенную душу, манить в какую-то прекрасную даль, но никогда я больше не увижу Елену, – одну из тех женщин, подаренных мне судьбой неизвестно за какие добродетели. Не побоюсь признаться, женщин, смутивших мой покой и сердце, будет ещё много, я был влюбчив и в воображении своём часто создавал Дульциней, но все они, как и Елена, пройдут передо мной светлым видением, и ни к одной из них не возникнет и тени упрёка. Я всех любил искренне и горячо, – и, может быть, в награду за мою святую бескорыстную любовь они дарили мне одно только светлое безмятежное счастье. Вас теперь нет, мои белые быстрые чайки, но судьба и на склоне лет подарила мне женщину, которая удивительным образом сочетает в себе все самые прекрасные достоинства, которые я встречал в других женщинах. Моя супруга Люция Павловна частенько говорит: «У нас нет детей, не тот наш возраст, но у меня есть твои книги. Они – мои дети». Да, Люция Павловна взяла на себя труд издавать мои книги, и за десять лет нашей супружеской жизни издала пять или шесть романов и несколько других книг. Я всегда верил женщинам, но того, что мне встретится ещё и такая, которая будет рожать меня как писателя – такого чуда я и не мог представить.
Итак, Лена уехала. А через три года настанет день, когда военно-транспортный самолёт, выделенный мне моим другом генералом Семёновым, поднимет меня, мою библиотеку и всю мою семью и доставит на Центральный аэродром в Москве, едва ли не к самому подъезду дома на Хорошёвской улице, где мы тогда жили.
Кончился румынский период жизни. Снова Москва, океанский круговорот людей, который захватывает меня как щепку и несёт куда-то. Куда?.. Я задавал себе этот вопрос, но ответить на него мог один Создатель.
Глава четвёртая
По приезде в Москву я два-три дня ходил по улицам, магазинам, наслаждался общением с москвичами, которые после трёхлетней разлуки казались мне близкими, родными людьми. Вот уж истинно говорят: для того, чтобы понять, что такое для человека Родина, надо пожить на чужбине.
Румынию я покинул вместе с советскими войсками; Хрущёв уже тогда действовал, как Ельцин: показал свою ненависть к Сталину и начал крушить армию; резал на металл боевые корабли, списывал на слом стратегические бомбардировщики, выводил войска из стран – бывших гитлеровских сателлитов. До Германии не дотянулся, видно, сильны ещё были маршалы и генералы, добывшие Победу, жив был и здравствовал великий русский человек Георгий Жуков.
Офицеров, служивших в Румынии, демобилизовали – без пенсии и с мизерным выходным пособием. Многим не хватало месяца до пенсии – всё равно: снимай погоны. У меня до пенсии с учётом фронтовых годов, каждый из которых засчитывался за три, не хватало три месяца – уволили. Ну, да ладно: о пенсии не думалось. Жизнь только ещё начиналась. У меня была комната в Москве: вот это настоящее богатство. В Управлении кадров мне сказали: поезжай в Борзю ответственным секретарём армейской газеты, но комнату в Москве сдавай. Борзя далеко, на границе с Монголией – там и воды питьевой нет. Привозят в бочках – нечистую, вонючую; я отказался.
Уговаривать не стали – списали в запас.
И вот я брожу по улицам Москвы, жадно вдыхаю родной воздух, покупаю арбуз, дыню, виноград, иду домой. Дочки мои, Светлана и Леночка, играют во дворе и, если меня увидят, радостно подбегают, вместе идём домой. Тут Надежда и её мама Анна Яковлевна прибирают комнату, наводят уют, порядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132