Не стало больших бабочек!
Ноябрь
Париж, 6 ноября
Жозеф Форе принес первую книгу "Кихота" с моими иллюстрациями, выполненными
в такой технике, которая обрела с момента ее создания мировую известность
хотя бы потому, что она была неповторима. Вновь Сальвадор Дали одержал
царственную победу. И это уже не в первый раз! В возрасте двадцати лет я
заключил пари, что выиграю Гран при Мадридской королевской академии,
написав картину, которая будет исполнена без единого прикосновения кисти.
Разумеется, я выиграл приз. На картине была изображена обнаженная молодая
женщина. Стоя на расстоянии трех футов от мольберта, я бросал краски,
растекшиеся затем по холсту. Самое поразительное, что каждое красочное
пятно оказывалось на своем месте. И каждое было безукоризненно.
Cпустя год я выиграл такое же пари уже в Париже. Как-то летом Жозеф Форе
приехал ко мне с большим грузом из тяжелых литографских камней. Он
настаивал, чтобы я выполнил иллюстрации к "Дон Кихоту" именно на этих
камнях. В то время я был против литографской техники по эстетическим,
моральным и философским причинам. Я считал, что творческий процесс должен
реализовываться без применения силы, без монархии и инквизиции. По моим
представлениям, он должен быть либеральным, бюрократическим и благородным.
Однако настойчивость Форе, привезшего камни, разбудила мою антилитографскую
волю к власти с точки зрения агрессивного гиперэстетизма. В этом состоянии
в голову мне пришла божественная идея. Разве не говорил Ганди: "Ангелы
господствуют над обстоятельствами, не нуждаясь в плане"? Не замедлительно,
подобно ангелу, я овладел ситуацией моего "Дон Кихота".
Я не мог стрелять из аркебуза по бумаге, не пробивая ее, но можно было
стрелять по камню, не разрушая его. Убежденный Форе, я телеграфировал в
Париж, чтобы к моему приезду приготовили аркебуз. Мой друг, художник Жорж
Матье, подарил мне очень редкий аркебуз XV века, затвор которого был
инкрустирован слоновой костью. И 6 ноября 1956 года, окруженный сотней
овец, принесенных в жертву самой первой пергаментной книге, на палубе
речной баржи, на Сене, я выпустил первую в мире свинцовую пулю, наполненную
литографской тушью. Разорвавшаяся пуля открыла эру "пулизма". На камне
появилась божественная клякса, похожая на крыло ангела, аэродинамические
свойства и динамическая сила которого превосходит все когда-либо
применявшиеся технические усовершенствования. Всю неделю я был погружен в
фантастические эксперименты. На Монмартре, перед беснующейся толпой,
окруженный восемьюдесятью девушками , на вершине экстаза, я наполнил два
полых носорожьих рога хлебными корками, пропитанными тушью и затем, памятуя
о Вильгельме Телле, с силой разбил их о камень. Благодарение Господу!
Результат был великолепным: рога носорогов запечатлели два крыла мельницы.
Затем двойное "чудо": когда я получил первые результаты, неудачный "захват"
оставил на камне ненужный след. Я счел своим долгом использовать эти пятна
для иллюстрирования литургического таинства в параноидальном духе. Дон
Кихот сталкивается во внешнем мире с параноическими великанами, один из
которых сидит в нем. В эпизоде с винными бурдюками Дали узнает
олицетворение химерической крови героя романа и логарифмическую кривую,
пересекающую лоб Минервы. Лучше бы Дон Кихот, будучи испанцем и реалистом,
не искал лампу Алладина! Для него довольно сжать пальцами желудь, и
воссияет Золотой век!
Как только я вернулся в Нью-Йорк, телевизионные продюсеры развернули целую
кампанию против моего "пулизма". Я же все время спал, чтобы во сне найти
самый эффективный и точный способ стрельбы пулями, наполненными тушью, дабы
остающийся след был математически точен. Находясь среди специалистов по
истории оружия, Нью-Йоркской военной академии, я просыпался каждое утро от
звука стрельбы из аркебузов. Каждый взрыв давал жизнь целой литографии,
которую мне оставалось тольКо подписать для издателей, выхватывавших ее
из-под моих рук за баснословную цену. Я снова почувствовал, что стою у
истоков фундаментального научного открытия, когда узнал, что спустя три
месяца после моего первого выстрела из аркебуза ученые использовали пушку и
пули, подобные моим для исследования творческого процесса.
В мае этого года я снова был в Порт Льигате. Жозеф Форе ожидал меня,
багажник его автомобиля был полон новыми камнями. Новые взрывы аркебуза
вновь дали жизнь Дон Кихоту. Потрясенный страданиями, он трансформируется в
юношу, печаль которого пристала его увенчанной кровавым венцом голове. При
свете, достойном Вермеера и просачивающемся сквозь испано-мавританскую
оконную нишу , он читает истории о куртуазной любви. С помощью "силли
путти" - тюбика, с которым играют обычно американские дети, я изобрел
спирали, направляющие поток литографской туши. Это была божественная форма
пробуждающегося дня. Дон Кихот - параноидальный микрокосм погрузился, а
затем отделился от Млечного Пути, который есть ничто иное, как тропа
Св.Георгия.
Св. Георгий наблюдал за моей работой. Он заявил о себе в свой день - 25
августа, когда в процессе своих экспериментов я добился такого взрыва,
который навсегда войдет в историю морфологической науки. Он был навеки
выгравирован на одном из камней, которые Форе со священным упорством
уготавливал для ударов молнии моей безудержной фантазии. Я взял пустую
бургундскую улитку, заполнил ее литографской тушью. Затем заложил ее в
ствол аркебуза и прицелился в камень с очень близкого расстояния. Когда я
выстрелил , вся жидкость выплеснулась и обрисовала кривую спирали улитки,
образовав пятно, которое после длительного изучения показалось мне поистине
божественным, ибо здесь было ничто иное, как великолепие "улиточной
галактики" в высочайший момент ее творения. День Св. Георгия вошел тем не
менее в историю как день, засвидетельствовавший самую безоговорочную победу
Дали над антропоморфизмом.
На следующий день, последовавший за благословенным предыдущим, была буря,
шел дождь, малюсенькие лягушата запрыгивали в тушь, оставляя контуры
расшитого костюма Дон Кихота. Эти существа развели болотную сырость,
противоположную ослепительной сухости равнин Кастилии , которая
господствовала в голове героя. Химера химер! С химерами было покончено.
Санчо появился, как только Дон Кихот коснулся демона доктора Юнга.
Сегодня, когда Жозеф Форе положил передо мной первую книжку, я воскликнул:
"Браво, Дали! Ты проиллюстрировал Сервантеса. В каждом из твоих взрывов
таились и мельница, и титан. Твое творение - библиографический гигант,
вершина самых плодотворных литографических несообразностей!"
1958
Сентябрь
Порт Льигат
1 сентября
Трудно удерживать всеобщий интерес к своей персоне больше получаса кряду.
Мне же это удавалось ежедневно на протяжении двенадцати лет. Мой девиз:
"Пусть о Дали говорят, даже если говорят хорошо!" Газеты печатали обо мне
скандальные новоcти, полученные по телетайпу.
ПАРИЖ. Дали прочел в Сорбонне лекцию о "Кружевнице" Вермеера и носороге.
Приехал он на белом "роллс-ройсе", заваленном головками цветной капусты.
РИМ. В садах принцессы Паллавичини Дали пережил "второе рождение" ,
появившись неожиданно для всех из огромного яйца, покрытого магическими
изречениями Раймондо Лульо, и произнес ошеломившую всех речь на латыни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Ноябрь
Париж, 6 ноября
Жозеф Форе принес первую книгу "Кихота" с моими иллюстрациями, выполненными
в такой технике, которая обрела с момента ее создания мировую известность
хотя бы потому, что она была неповторима. Вновь Сальвадор Дали одержал
царственную победу. И это уже не в первый раз! В возрасте двадцати лет я
заключил пари, что выиграю Гран при Мадридской королевской академии,
написав картину, которая будет исполнена без единого прикосновения кисти.
Разумеется, я выиграл приз. На картине была изображена обнаженная молодая
женщина. Стоя на расстоянии трех футов от мольберта, я бросал краски,
растекшиеся затем по холсту. Самое поразительное, что каждое красочное
пятно оказывалось на своем месте. И каждое было безукоризненно.
Cпустя год я выиграл такое же пари уже в Париже. Как-то летом Жозеф Форе
приехал ко мне с большим грузом из тяжелых литографских камней. Он
настаивал, чтобы я выполнил иллюстрации к "Дон Кихоту" именно на этих
камнях. В то время я был против литографской техники по эстетическим,
моральным и философским причинам. Я считал, что творческий процесс должен
реализовываться без применения силы, без монархии и инквизиции. По моим
представлениям, он должен быть либеральным, бюрократическим и благородным.
Однако настойчивость Форе, привезшего камни, разбудила мою антилитографскую
волю к власти с точки зрения агрессивного гиперэстетизма. В этом состоянии
в голову мне пришла божественная идея. Разве не говорил Ганди: "Ангелы
господствуют над обстоятельствами, не нуждаясь в плане"? Не замедлительно,
подобно ангелу, я овладел ситуацией моего "Дон Кихота".
Я не мог стрелять из аркебуза по бумаге, не пробивая ее, но можно было
стрелять по камню, не разрушая его. Убежденный Форе, я телеграфировал в
Париж, чтобы к моему приезду приготовили аркебуз. Мой друг, художник Жорж
Матье, подарил мне очень редкий аркебуз XV века, затвор которого был
инкрустирован слоновой костью. И 6 ноября 1956 года, окруженный сотней
овец, принесенных в жертву самой первой пергаментной книге, на палубе
речной баржи, на Сене, я выпустил первую в мире свинцовую пулю, наполненную
литографской тушью. Разорвавшаяся пуля открыла эру "пулизма". На камне
появилась божественная клякса, похожая на крыло ангела, аэродинамические
свойства и динамическая сила которого превосходит все когда-либо
применявшиеся технические усовершенствования. Всю неделю я был погружен в
фантастические эксперименты. На Монмартре, перед беснующейся толпой,
окруженный восемьюдесятью девушками , на вершине экстаза, я наполнил два
полых носорожьих рога хлебными корками, пропитанными тушью и затем, памятуя
о Вильгельме Телле, с силой разбил их о камень. Благодарение Господу!
Результат был великолепным: рога носорогов запечатлели два крыла мельницы.
Затем двойное "чудо": когда я получил первые результаты, неудачный "захват"
оставил на камне ненужный след. Я счел своим долгом использовать эти пятна
для иллюстрирования литургического таинства в параноидальном духе. Дон
Кихот сталкивается во внешнем мире с параноическими великанами, один из
которых сидит в нем. В эпизоде с винными бурдюками Дали узнает
олицетворение химерической крови героя романа и логарифмическую кривую,
пересекающую лоб Минервы. Лучше бы Дон Кихот, будучи испанцем и реалистом,
не искал лампу Алладина! Для него довольно сжать пальцами желудь, и
воссияет Золотой век!
Как только я вернулся в Нью-Йорк, телевизионные продюсеры развернули целую
кампанию против моего "пулизма". Я же все время спал, чтобы во сне найти
самый эффективный и точный способ стрельбы пулями, наполненными тушью, дабы
остающийся след был математически точен. Находясь среди специалистов по
истории оружия, Нью-Йоркской военной академии, я просыпался каждое утро от
звука стрельбы из аркебузов. Каждый взрыв давал жизнь целой литографии,
которую мне оставалось тольКо подписать для издателей, выхватывавших ее
из-под моих рук за баснословную цену. Я снова почувствовал, что стою у
истоков фундаментального научного открытия, когда узнал, что спустя три
месяца после моего первого выстрела из аркебуза ученые использовали пушку и
пули, подобные моим для исследования творческого процесса.
В мае этого года я снова был в Порт Льигате. Жозеф Форе ожидал меня,
багажник его автомобиля был полон новыми камнями. Новые взрывы аркебуза
вновь дали жизнь Дон Кихоту. Потрясенный страданиями, он трансформируется в
юношу, печаль которого пристала его увенчанной кровавым венцом голове. При
свете, достойном Вермеера и просачивающемся сквозь испано-мавританскую
оконную нишу , он читает истории о куртуазной любви. С помощью "силли
путти" - тюбика, с которым играют обычно американские дети, я изобрел
спирали, направляющие поток литографской туши. Это была божественная форма
пробуждающегося дня. Дон Кихот - параноидальный микрокосм погрузился, а
затем отделился от Млечного Пути, который есть ничто иное, как тропа
Св.Георгия.
Св. Георгий наблюдал за моей работой. Он заявил о себе в свой день - 25
августа, когда в процессе своих экспериментов я добился такого взрыва,
который навсегда войдет в историю морфологической науки. Он был навеки
выгравирован на одном из камней, которые Форе со священным упорством
уготавливал для ударов молнии моей безудержной фантазии. Я взял пустую
бургундскую улитку, заполнил ее литографской тушью. Затем заложил ее в
ствол аркебуза и прицелился в камень с очень близкого расстояния. Когда я
выстрелил , вся жидкость выплеснулась и обрисовала кривую спирали улитки,
образовав пятно, которое после длительного изучения показалось мне поистине
божественным, ибо здесь было ничто иное, как великолепие "улиточной
галактики" в высочайший момент ее творения. День Св. Георгия вошел тем не
менее в историю как день, засвидетельствовавший самую безоговорочную победу
Дали над антропоморфизмом.
На следующий день, последовавший за благословенным предыдущим, была буря,
шел дождь, малюсенькие лягушата запрыгивали в тушь, оставляя контуры
расшитого костюма Дон Кихота. Эти существа развели болотную сырость,
противоположную ослепительной сухости равнин Кастилии , которая
господствовала в голове героя. Химера химер! С химерами было покончено.
Санчо появился, как только Дон Кихот коснулся демона доктора Юнга.
Сегодня, когда Жозеф Форе положил передо мной первую книжку, я воскликнул:
"Браво, Дали! Ты проиллюстрировал Сервантеса. В каждом из твоих взрывов
таились и мельница, и титан. Твое творение - библиографический гигант,
вершина самых плодотворных литографических несообразностей!"
1958
Сентябрь
Порт Льигат
1 сентября
Трудно удерживать всеобщий интерес к своей персоне больше получаса кряду.
Мне же это удавалось ежедневно на протяжении двенадцати лет. Мой девиз:
"Пусть о Дали говорят, даже если говорят хорошо!" Газеты печатали обо мне
скандальные новоcти, полученные по телетайпу.
ПАРИЖ. Дали прочел в Сорбонне лекцию о "Кружевнице" Вермеера и носороге.
Приехал он на белом "роллс-ройсе", заваленном головками цветной капусты.
РИМ. В садах принцессы Паллавичини Дали пережил "второе рождение" ,
появившись неожиданно для всех из огромного яйца, покрытого магическими
изречениями Раймондо Лульо, и произнес ошеломившую всех речь на латыни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35