Два ее поклонника, Лемон и Фелсмен, олицетворяют собой город и деревню, и девушка мечется между чувствами к ним обоими. Главная идея пьесы – человеческие потребности не могут быть удовлетворены, человеку нужны и город, и деревня, и он обречен на вечные метания.
Нельзя не принимать во внимание, что значил город (в пьесе – Уайн-Хорн) для самого Голсуорси. Это светская жизнь, обеды, речи, комитеты, репетиции его пьес (хотя все это, конечно, компенсировалось общением с родными и близкими, а также со многими другими людьми, с которыми он встречался по делам). Такой была его жизнь в Лондоне, а также во время участившихся поездок на континент и в Америку. Полной противоположностью всему этому являлось пребывание в Манатоне. Это была очень уединенная жизнь, прогулки и поездки по окрестностям, общество нескольких самых близких друзей и, главное, постоянная возможность работать. Для Силкен единственный выход в сложившейся ситуации – Грейт-Хорн, то есть смерть:
Из «Мимолетной грезы»
Ты, пламя, все сожжешь жестоко,
Тебе над всеми власть дана.
Затих навеки ветер рока,
И жизнь исчерпана до дна.
Ни удивления, ни грусти!
Душа, спускайся по реке,
Где свет и тьма смешались в устье,
Где брезжит ТАЙНА вдалеке!
Перед Голсуорси стояли более серьезные проблемы, чем перед Силкен; он не только разрывается между городом и деревней, но и начинает понимать, что, хотя у них с Адой очень много общего, в некотором смысле они совершенно разные люди. Поэтому их совместная жизнь складывается не очень легко, необходимо искать компромиссные решения, которые удовлетворят их обоих. Но сможет ли он в таких условиях продолжать писать? Сможет ли при такой жизни развиваться или хотя бы не угаснуть его талант? Эти «пораженческие настроения» находят отражение в пьесе «Мимолетная греза», в то время Голсуорси не видит иного выхода, кроме «Грейт-Хорна».
С другой стороны, необходимо подчеркнуть, сколь сильным было в Голсуорси ощущение жизни: «Жизнь хороша сама по себе, даже если она никуда не ведет». Эта его вера не должна была зависеть ни от места, ни от жизненных обстоятельств. В людях его больше всего восхищало мужество; у Адама Линдсея Гордона было маленькое четверостишие, которое Голсуорси часто цитировал (в романе «Усадьба» его цитирует м-р Парамор) и о котором он говорил, что это «определение того, что лучше всего помогает нам переносить жизненные невзгоды и на что трудно возразить»:
Жизнь – суета и маета.
Нужны в подобной каше
В чужом несчастье – доброта,
В своей беде – бесстрашье.
Он презирал собственную слабость и стремился найти компромисс между своим стремлением к оседлой жизни и совершенно противоположными желаниями Ады, который удовлетворил бы их обоих. Ада будет путешествовать в поисках благоприятного климата и развлечений, а он будет писать. Какими бы неподходящими ни были условия, он вырабатывает в себе привычку творить независимо от места и обстоятельств. Он будет писать в поездах, незнакомых гостиницах, на океанских лайнерах и таким образом преодолеет трудности. Но, хотя он так верил в силу мужества, самому ему не всегда его хватало; он не соответствовал собственным представлениям об идеале. В дневнике, который он начал вести в 1910 году, мы находим следующее признание: «В 12.15 меня прервала пожилая леди, которая пришла ко мне просить, чтобы я поделился с ней мужеством. Я сказал ей, что мне его самому недостает. Бедняжка! Она плакала».
Такие порывы откровения у Голсуорси бывали очень редко. Он был убежден, что о своих переживаниях нельзя рассказывать или писать, не облачая их в художественную форму, а уж тем более в зрелом возрасте, когда в мужчине особенно ценится сдержанность. Его крестница Дороти Истон, которая в юности часто гостила в доме Голсуорси и была в очень доверительных отношениях со своим дядей, вспоминает, как, мечтая тоже стать писательницей, она поведала дяде Джеку о своих стремлениях, пересказала содержание задуманных рассказов и даже показала свой дневник. Он помог и поддержал юную племянницу и, делая скидку на ее возраст, постарался развить в ней духовную независимость, без которой невозможно писать. Но иногда она чувствовала себя несчастной, потому что ей хотелось поделиться и своими «ощущениями» с дядей, которого она боготворила, а это было под запретом; Дороти говорила: «Мы могли обсуждать книги, но чувства – никогда».
Тем не менее образ жизни, который избрали для себя Джон и Ада, вполне устраивал их обоих в тот период их супружеской жизни. В работе Ада была для Джона тем, чем всегда хотела быть, – его личным секретарем; она внимательно читала и давала свою оценку всему, что бы он ни написал, затем терпеливо перепечатывала рукопись, часто по нескольку раз – до тех пор, пока он не был удовлетворен результатом своего труда. Их брак основывался на дружеских чувствах, а не на интимных отношениях; холодность и строгость Ады, отмеченные всеми, кто хорошо ее знал, способствовали развитию сдержанности, которую Джон воспитывал в себе с детства. Свою душу он мог излить только в своих книгах, особенно в поэзии, у него не было никого, кому он мог бы доверить свои тайные переживания.
Бродячий образ жизни четы Голсуорси отчасти объясняет, почему Джон привык работать одновременно над несколькими произведениями, в то время как большинство писателей (например, его друг Конрад), как правило, работает над одной книгой. В одном лишь 1909 году он написал «Мимолетную грезу», переработал пьесу «Старший сын», весной начал работу над двумя другими пьесами – «Толпа» и «Зимний сад», затем забросил их и в июле приступил к созданию пьесы «Правосудие» и романа «Патриций». Параллельно с этими большими произведениями он писал рассказы, которые были изданы в июне следующего года в сборнике «Смесь».
Героями всех этих произведений Голсуорси делал представителей самых разных слоев общества, живущих в совершенно несходных условиях, – от несчастного клерка Фолдера из «Правосудия» до богатых высокопоставленных «патрициев».
Но в реальной жизни Голсуорси общались преимущественно именно с такими «патрициями» (к тайному удовольствию Ады): «После «Патрициев» много времени проводили именно с такими людьми. Познакомились со многими новыми». «На обеде у герцогини Мальборо познакомились с миссис Асквит, вскоре после этого завтракали с ней и ее супругом. Познакомились с лордом Мотли. В Холланд-хаузе познакомились с супругами Илчестер. А также с лордом и леди Ридли». Ада однажды сказала Моттрэму по поводу «Патрициев»: «О, это была моя книга». Она с таким же правом могла сказать: «Это было мое время». Это была действительно та жизнь, которую любила Ада: обеды для избранных, высшее общество и, главное, постоянное светское общение. Тогда же в Германии и Манчестере ставят «Схватку», в Лондоне – «Правосудие», поэтому то время было для обоих Голсуорси периодом ошеломляющих успехов.
Но разве Голсуорси стал писателем для того, чтобы с ним носилась респектабельная публика, чтобы он, подобно челноку, находился в беспрестанном движении? Можно ли при такой постоянной активности написать роман, который оправдает обещания, заложенные в «Собственнике» и «Братстве»? «Теперь мы половину недели проводим в Лондоне, а вторую половину здесь, – пишет Ада Моттрэму в январе 1910 года из Литтлхэмптона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Нельзя не принимать во внимание, что значил город (в пьесе – Уайн-Хорн) для самого Голсуорси. Это светская жизнь, обеды, речи, комитеты, репетиции его пьес (хотя все это, конечно, компенсировалось общением с родными и близкими, а также со многими другими людьми, с которыми он встречался по делам). Такой была его жизнь в Лондоне, а также во время участившихся поездок на континент и в Америку. Полной противоположностью всему этому являлось пребывание в Манатоне. Это была очень уединенная жизнь, прогулки и поездки по окрестностям, общество нескольких самых близких друзей и, главное, постоянная возможность работать. Для Силкен единственный выход в сложившейся ситуации – Грейт-Хорн, то есть смерть:
Из «Мимолетной грезы»
Ты, пламя, все сожжешь жестоко,
Тебе над всеми власть дана.
Затих навеки ветер рока,
И жизнь исчерпана до дна.
Ни удивления, ни грусти!
Душа, спускайся по реке,
Где свет и тьма смешались в устье,
Где брезжит ТАЙНА вдалеке!
Перед Голсуорси стояли более серьезные проблемы, чем перед Силкен; он не только разрывается между городом и деревней, но и начинает понимать, что, хотя у них с Адой очень много общего, в некотором смысле они совершенно разные люди. Поэтому их совместная жизнь складывается не очень легко, необходимо искать компромиссные решения, которые удовлетворят их обоих. Но сможет ли он в таких условиях продолжать писать? Сможет ли при такой жизни развиваться или хотя бы не угаснуть его талант? Эти «пораженческие настроения» находят отражение в пьесе «Мимолетная греза», в то время Голсуорси не видит иного выхода, кроме «Грейт-Хорна».
С другой стороны, необходимо подчеркнуть, сколь сильным было в Голсуорси ощущение жизни: «Жизнь хороша сама по себе, даже если она никуда не ведет». Эта его вера не должна была зависеть ни от места, ни от жизненных обстоятельств. В людях его больше всего восхищало мужество; у Адама Линдсея Гордона было маленькое четверостишие, которое Голсуорси часто цитировал (в романе «Усадьба» его цитирует м-р Парамор) и о котором он говорил, что это «определение того, что лучше всего помогает нам переносить жизненные невзгоды и на что трудно возразить»:
Жизнь – суета и маета.
Нужны в подобной каше
В чужом несчастье – доброта,
В своей беде – бесстрашье.
Он презирал собственную слабость и стремился найти компромисс между своим стремлением к оседлой жизни и совершенно противоположными желаниями Ады, который удовлетворил бы их обоих. Ада будет путешествовать в поисках благоприятного климата и развлечений, а он будет писать. Какими бы неподходящими ни были условия, он вырабатывает в себе привычку творить независимо от места и обстоятельств. Он будет писать в поездах, незнакомых гостиницах, на океанских лайнерах и таким образом преодолеет трудности. Но, хотя он так верил в силу мужества, самому ему не всегда его хватало; он не соответствовал собственным представлениям об идеале. В дневнике, который он начал вести в 1910 году, мы находим следующее признание: «В 12.15 меня прервала пожилая леди, которая пришла ко мне просить, чтобы я поделился с ней мужеством. Я сказал ей, что мне его самому недостает. Бедняжка! Она плакала».
Такие порывы откровения у Голсуорси бывали очень редко. Он был убежден, что о своих переживаниях нельзя рассказывать или писать, не облачая их в художественную форму, а уж тем более в зрелом возрасте, когда в мужчине особенно ценится сдержанность. Его крестница Дороти Истон, которая в юности часто гостила в доме Голсуорси и была в очень доверительных отношениях со своим дядей, вспоминает, как, мечтая тоже стать писательницей, она поведала дяде Джеку о своих стремлениях, пересказала содержание задуманных рассказов и даже показала свой дневник. Он помог и поддержал юную племянницу и, делая скидку на ее возраст, постарался развить в ней духовную независимость, без которой невозможно писать. Но иногда она чувствовала себя несчастной, потому что ей хотелось поделиться и своими «ощущениями» с дядей, которого она боготворила, а это было под запретом; Дороти говорила: «Мы могли обсуждать книги, но чувства – никогда».
Тем не менее образ жизни, который избрали для себя Джон и Ада, вполне устраивал их обоих в тот период их супружеской жизни. В работе Ада была для Джона тем, чем всегда хотела быть, – его личным секретарем; она внимательно читала и давала свою оценку всему, что бы он ни написал, затем терпеливо перепечатывала рукопись, часто по нескольку раз – до тех пор, пока он не был удовлетворен результатом своего труда. Их брак основывался на дружеских чувствах, а не на интимных отношениях; холодность и строгость Ады, отмеченные всеми, кто хорошо ее знал, способствовали развитию сдержанности, которую Джон воспитывал в себе с детства. Свою душу он мог излить только в своих книгах, особенно в поэзии, у него не было никого, кому он мог бы доверить свои тайные переживания.
Бродячий образ жизни четы Голсуорси отчасти объясняет, почему Джон привык работать одновременно над несколькими произведениями, в то время как большинство писателей (например, его друг Конрад), как правило, работает над одной книгой. В одном лишь 1909 году он написал «Мимолетную грезу», переработал пьесу «Старший сын», весной начал работу над двумя другими пьесами – «Толпа» и «Зимний сад», затем забросил их и в июле приступил к созданию пьесы «Правосудие» и романа «Патриций». Параллельно с этими большими произведениями он писал рассказы, которые были изданы в июне следующего года в сборнике «Смесь».
Героями всех этих произведений Голсуорси делал представителей самых разных слоев общества, живущих в совершенно несходных условиях, – от несчастного клерка Фолдера из «Правосудия» до богатых высокопоставленных «патрициев».
Но в реальной жизни Голсуорси общались преимущественно именно с такими «патрициями» (к тайному удовольствию Ады): «После «Патрициев» много времени проводили именно с такими людьми. Познакомились со многими новыми». «На обеде у герцогини Мальборо познакомились с миссис Асквит, вскоре после этого завтракали с ней и ее супругом. Познакомились с лордом Мотли. В Холланд-хаузе познакомились с супругами Илчестер. А также с лордом и леди Ридли». Ада однажды сказала Моттрэму по поводу «Патрициев»: «О, это была моя книга». Она с таким же правом могла сказать: «Это было мое время». Это была действительно та жизнь, которую любила Ада: обеды для избранных, высшее общество и, главное, постоянное светское общение. Тогда же в Германии и Манчестере ставят «Схватку», в Лондоне – «Правосудие», поэтому то время было для обоих Голсуорси периодом ошеломляющих успехов.
Но разве Голсуорси стал писателем для того, чтобы с ним носилась респектабельная публика, чтобы он, подобно челноку, находился в беспрестанном движении? Можно ли при такой постоянной активности написать роман, который оправдает обещания, заложенные в «Собственнике» и «Братстве»? «Теперь мы половину недели проводим в Лондоне, а вторую половину здесь, – пишет Ада Моттрэму в январе 1910 года из Литтлхэмптона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85