Лилиан и Конрад были одними из тех людей, которые поддержали возникшее у Голсуорси стремление стать писателем. Много лет назад, во время отдыха с родителями в Шотландии, Джон обсуждал с Лилиан литературные и философские проблемы; позднее, в 1892 году на борту корабля «Торренс», он познакомился с моряком Джозефом Конрадом, слушал его рассуждения по поводу профессии писателя и, вполне возможно, немного позднее в доме Сондерсонов в Элстри прочел черновик романа «Каприз Олмейера». Теперь, в течение двух месяцев, они, один за другим, ушли из жизни, и вокруг Голсуорси образовалась болезненная пустота. Поэтому естественно, что он потянулся к молодому поколению и вскоре после смерти Лилиан увез Аду и младших Саутеров на длительный отдых.
Что же касается работы, то 1924 год и в этом отношении был весьма неблагоприятным: две пьесы: «Джунгли», поставленная в марте в Сент-Мартинз-тиэтр, и «Старая Англия», поставленная в октябре, – были весьма критически восприняты прессой. Первая из них – тематически необычная для Голсуорси пьеса об Африке, которую Герман Оулд назвал символическим воплощением «больших империалистических джунглей, делающих людей игрушкой – ибо в мире политики и коммерции у нас царит закон джунглей», – была, по словам одного критика, «любопытным, вышедшим из-под пера Голсуорси экспериментом». Мэррот вспоминает, что именно в связи с этой пьесой он единственный раз в жизни видел писателя в состоянии крайнего раздражения: «Я дал им нечто новое – в этой пьесе участвует всего одна женщина и практически нет любовной линии, – и это их не устраивает». Пьеса «Старая Англия» – инсценировка его рассказа «Стоик» – единодушно была признана весьма скучной.
Не вызывает сомнений, что Голсуорси очень волновался по поводу оценки своих произведений. Вот что он писал о своей книге – еще одном сборнике эссе, изданном годом ранее (13 сентября 1923 года): ««Таймс Литерери Сапплмент» опубликовала заметку о моей книге «Моментальные снимки» – весьма справедливую и довольно доброжелательную. Я потерял творческий запал». Он старался сберечь свои силы, отказываясь от той работы, которая могла бы помешать ему писать романы. Когда университет в Кембридже предложил ему читать лекции, он отклонил это предложение: «Мне очень трудно писать лекции и речи, и я боюсь, это помешает мне сосредоточиться на романе». Но спасения от ненасытной жажды Ады к путешествиям у него не было.
30 октября 1924 года вышел в свет роман «Белая обезьяна» – первая часть новой трилогии «Современная комедия». В письме миссис Чичестер Голсуорси рассказывает, что работать над этой книгой ему приходилось в разных местах, более того – в разных частях света.
«Возможно, Вам будет интересно узнать, где был написан роман «Белая обезьяна». Я начал работу над ним в ноябре 1922 года в моем доме в Хэмпстеде на окраине Лондона. К маю 1923 года я написал больше трети романа; вторая часть была создана в июне – начале июля в Кортине (итальянский Тироль), над третьей я работал в ноябре на Мадейре и в декабре в Монт-Эсториале в Португалии. Как видите, писателю нужны только перо, чернила и голова на плечах».
Главная героиня «Белой обезьяны» – дочь Сомса Форсайта Флер, которая теперь замужем за Майклом Монтом. Запутавшись в своих отношениях, она чуть было не вступает в любовную связь с поэтом Уилфридом Дезертом, но в последний момент ее что-то останавливает. В это время Сомс пытается предотвратить скандал, связанный с делами возглавляемой и им страховой компании, где обнаружено мошенничество. В описании этой ситуации Голсуорси проявляет знание мира финансов и большого бизнеса, мира его отца и дядей – типичных Форсайтов. Еще одна сюжетная линия, как бы контрастирующая с главной, связана с историей Бикета и его жены Вик, которые, борясь с нищетой, стараются накопить денег, чтобы уехать в Австралию. Логическим концом романа является рождение ребенка – сына Флер и Майкла, который, как и в романе «В петле», воплощает надежды на будущее всей семьи.
Книга содержит в себе несколько сюжетных линий, среди которых трудно выделить главную, она в значительной степени отражает состояние Голсуорси в момент работы над ней. Роман вновь и вновь свидетельствует о его отчаянии при мыслях о тщетности жизни, о неизбежности смерти; в чем искать надежду или смысл существования? Вот что думает по этому поводу Сомс:
«Так и жизнь – садовник, подравнивающий лужайки... Стричь лужайки, чтобы все шло гладко. А какой смысл? И, поймав себя на таких пессимистических мыслях, он встал. Лучше пойти к Флер – там ведь надо переодеваться к обеду. Он признавал, что в переодевании к обеду есть какой-то смысл, но в общем – это все вроде стрижки лужаек; снова зарастет, снова надо переодеваться. И так без конца! Вечно делать одно и то же, чтобы держаться на каком-то уровне. А к чему?»
А вот пример размышлений Майкла Монта: «Черт! До чего непонятная книга – человеческое лицо! Целые страницы заполнены какими-то своими мыслями, интересами, планами, фантазиями, страстями, надеждами и страхами. И вдруг – бац! Налетает смерть и смахивает человека, как муху со стены...»
По крайней мере один из поклонников Голсуорси признает, что был полностью захвачен чтением романа: миссис Томас Гарди пишет Аде: «Он (Томас Гарди. – К. Д.) брал книгу с собой в постель, чтобы почитать немного, если проснется, – это первый случай за нашу совместную жизнь, когда он брал книгу на ночь...»
Издание книги совпало со смертью Лилиан Саутер, и Джон с Адой решили найти утешение в очередном путешествии за границу. 19 ноября в итальянском городе Мерано к ним присоединились молодые супруги Саутеры. Сохранились дневниковые записи Рудольфа об этой поездке, в которых он описывает, как бесконечно предупредителен к Аде был Джон; так, например, на ночном поезде, направлявшемся на юг, в Сицилию, «Дж.Г. поместил нас всех очень удобно. Не устаешь удивляться, наблюдая, какую заботу он проявлял в дороге об А. – все было сделано как нужно, каждое ее желание и прихоть выполнялись». Или в Сиракузах: «Дж. Г. намерен перебраться поближе к солнышку – через Египет в Африку или на юг Африки, если здесь погода не исправится. Он постоянно думает об А. и о том, чтобы ей было хорошо».
Интересно узнать, какое впечатление забота Голсуорси производила на постороннего наблюдателя; в своем «Портрете Барри» Цинтия Асквит пишет: «Голсуорси, который нравился мне все больше и больше, был похож на идеального школьного учителя из пьесы, а его манеры были, как всегда, безукоризненны. То, как он вскакивает за завтраком, когда его жена входит в комнату, и бросается к буфету, чтобы поухаживать за ней, производило на других мужей магическое воздействие. Чувствуя, что они должны следовать его примеру, они (весьма неубедительно) делали вид, что ведут себя так всегда. Результатом их непривычного рвения было громыханье тарелками и разлитый кофе...» Во время путешествий Джон часто читал своим компаньонам вслух. В Тунисе это были его любимые «Записки Пиквикского клуба», в 1926 году в Аризоне – «Остров сокровищ». Позднее, во время той же поездки, читая «Гордость и предубеждение», он прокомментировал: «Как это все длинно и глупо! Разве люди когда-нибудь так говорили...» И Джейн Остин так и осталась для него белым пятном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Что же касается работы, то 1924 год и в этом отношении был весьма неблагоприятным: две пьесы: «Джунгли», поставленная в марте в Сент-Мартинз-тиэтр, и «Старая Англия», поставленная в октябре, – были весьма критически восприняты прессой. Первая из них – тематически необычная для Голсуорси пьеса об Африке, которую Герман Оулд назвал символическим воплощением «больших империалистических джунглей, делающих людей игрушкой – ибо в мире политики и коммерции у нас царит закон джунглей», – была, по словам одного критика, «любопытным, вышедшим из-под пера Голсуорси экспериментом». Мэррот вспоминает, что именно в связи с этой пьесой он единственный раз в жизни видел писателя в состоянии крайнего раздражения: «Я дал им нечто новое – в этой пьесе участвует всего одна женщина и практически нет любовной линии, – и это их не устраивает». Пьеса «Старая Англия» – инсценировка его рассказа «Стоик» – единодушно была признана весьма скучной.
Не вызывает сомнений, что Голсуорси очень волновался по поводу оценки своих произведений. Вот что он писал о своей книге – еще одном сборнике эссе, изданном годом ранее (13 сентября 1923 года): ««Таймс Литерери Сапплмент» опубликовала заметку о моей книге «Моментальные снимки» – весьма справедливую и довольно доброжелательную. Я потерял творческий запал». Он старался сберечь свои силы, отказываясь от той работы, которая могла бы помешать ему писать романы. Когда университет в Кембридже предложил ему читать лекции, он отклонил это предложение: «Мне очень трудно писать лекции и речи, и я боюсь, это помешает мне сосредоточиться на романе». Но спасения от ненасытной жажды Ады к путешествиям у него не было.
30 октября 1924 года вышел в свет роман «Белая обезьяна» – первая часть новой трилогии «Современная комедия». В письме миссис Чичестер Голсуорси рассказывает, что работать над этой книгой ему приходилось в разных местах, более того – в разных частях света.
«Возможно, Вам будет интересно узнать, где был написан роман «Белая обезьяна». Я начал работу над ним в ноябре 1922 года в моем доме в Хэмпстеде на окраине Лондона. К маю 1923 года я написал больше трети романа; вторая часть была создана в июне – начале июля в Кортине (итальянский Тироль), над третьей я работал в ноябре на Мадейре и в декабре в Монт-Эсториале в Португалии. Как видите, писателю нужны только перо, чернила и голова на плечах».
Главная героиня «Белой обезьяны» – дочь Сомса Форсайта Флер, которая теперь замужем за Майклом Монтом. Запутавшись в своих отношениях, она чуть было не вступает в любовную связь с поэтом Уилфридом Дезертом, но в последний момент ее что-то останавливает. В это время Сомс пытается предотвратить скандал, связанный с делами возглавляемой и им страховой компании, где обнаружено мошенничество. В описании этой ситуации Голсуорси проявляет знание мира финансов и большого бизнеса, мира его отца и дядей – типичных Форсайтов. Еще одна сюжетная линия, как бы контрастирующая с главной, связана с историей Бикета и его жены Вик, которые, борясь с нищетой, стараются накопить денег, чтобы уехать в Австралию. Логическим концом романа является рождение ребенка – сына Флер и Майкла, который, как и в романе «В петле», воплощает надежды на будущее всей семьи.
Книга содержит в себе несколько сюжетных линий, среди которых трудно выделить главную, она в значительной степени отражает состояние Голсуорси в момент работы над ней. Роман вновь и вновь свидетельствует о его отчаянии при мыслях о тщетности жизни, о неизбежности смерти; в чем искать надежду или смысл существования? Вот что думает по этому поводу Сомс:
«Так и жизнь – садовник, подравнивающий лужайки... Стричь лужайки, чтобы все шло гладко. А какой смысл? И, поймав себя на таких пессимистических мыслях, он встал. Лучше пойти к Флер – там ведь надо переодеваться к обеду. Он признавал, что в переодевании к обеду есть какой-то смысл, но в общем – это все вроде стрижки лужаек; снова зарастет, снова надо переодеваться. И так без конца! Вечно делать одно и то же, чтобы держаться на каком-то уровне. А к чему?»
А вот пример размышлений Майкла Монта: «Черт! До чего непонятная книга – человеческое лицо! Целые страницы заполнены какими-то своими мыслями, интересами, планами, фантазиями, страстями, надеждами и страхами. И вдруг – бац! Налетает смерть и смахивает человека, как муху со стены...»
По крайней мере один из поклонников Голсуорси признает, что был полностью захвачен чтением романа: миссис Томас Гарди пишет Аде: «Он (Томас Гарди. – К. Д.) брал книгу с собой в постель, чтобы почитать немного, если проснется, – это первый случай за нашу совместную жизнь, когда он брал книгу на ночь...»
Издание книги совпало со смертью Лилиан Саутер, и Джон с Адой решили найти утешение в очередном путешествии за границу. 19 ноября в итальянском городе Мерано к ним присоединились молодые супруги Саутеры. Сохранились дневниковые записи Рудольфа об этой поездке, в которых он описывает, как бесконечно предупредителен к Аде был Джон; так, например, на ночном поезде, направлявшемся на юг, в Сицилию, «Дж.Г. поместил нас всех очень удобно. Не устаешь удивляться, наблюдая, какую заботу он проявлял в дороге об А. – все было сделано как нужно, каждое ее желание и прихоть выполнялись». Или в Сиракузах: «Дж. Г. намерен перебраться поближе к солнышку – через Египет в Африку или на юг Африки, если здесь погода не исправится. Он постоянно думает об А. и о том, чтобы ей было хорошо».
Интересно узнать, какое впечатление забота Голсуорси производила на постороннего наблюдателя; в своем «Портрете Барри» Цинтия Асквит пишет: «Голсуорси, который нравился мне все больше и больше, был похож на идеального школьного учителя из пьесы, а его манеры были, как всегда, безукоризненны. То, как он вскакивает за завтраком, когда его жена входит в комнату, и бросается к буфету, чтобы поухаживать за ней, производило на других мужей магическое воздействие. Чувствуя, что они должны следовать его примеру, они (весьма неубедительно) делали вид, что ведут себя так всегда. Результатом их непривычного рвения было громыханье тарелками и разлитый кофе...» Во время путешествий Джон часто читал своим компаньонам вслух. В Тунисе это были его любимые «Записки Пиквикского клуба», в 1926 году в Аризоне – «Остров сокровищ». Позднее, во время той же поездки, читая «Гордость и предубеждение», он прокомментировал: «Как это все длинно и глупо! Разве люди когда-нибудь так говорили...» И Джейн Остин так и осталась для него белым пятном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85