– Ну так что такое эти «Декадентские восторги „Оскара“»?
– Понятия не имею, – пожал плечами Шура.
И тут мы прилетели в Лос-Анджелес…
* * *
– Джек, дружище!!! Надеюсь, в этот раз ты изменил своей привычке привозить в Лос-Анджелес трупы?! – заорал рыжий Пит Морено в аэропорту, где нас встречала уйма народа.
– Ты в своем уме, старый дурень?! – возмутился Джек.
– Я знал, что эта шуточка тебе понравится! – захохотал Пит и полез обнимать Рут и хлопать по спине моего Шуру. – Рут, красотка ты наша!.. Покажи детеныша… Боже мой! Она – вылитая… вы оба! Шура!.. Можно я буду тебя так называть? Я – Пит Морено и знаю про тебя все вот от этих двух типчиков… Тим! Дай я тебя чмокну в макушку! Мартын! Надеюсь, ты-то не женился еще? Иди сюда скорей, «звездун» ты наш хвостатый!..
Я вспрыгнул к Питу на плечо, потерся рваным ухом о его рыжую бащку и перепрыгнул через десяток журналистов на стоящего позади всех Боба. А Пит продолжал орать, не обращая ни на кого внимания:
– Наташа! Зачем ты вышла замуж за этого скучного типа? Тебе нужно было выйти за меня, и у нас сразу же был бы взрослый сын! Представляешь, как это удобно? Вот с таким – никакой возни, никаких сосок, памперсов…
И Пит вытолкнул перед собой смущенного Нуэнга. Без бинтов, без постоянных мазей на обгоревшем лице Нуэнг оказался очень симпатичным парнем. Он даже чем-то смахивал на крепкого, красивого Кота…
– Что говорил Браток? – шепнул я на ухо Бобу.
– Сказал, что постарается тебя найти…
– О’кей! – И я перепрыгнул на своего Шуру Плоткина.
Сделал это очень вовремя. Кто-то из журналистов приставил к Шуриному носу микрофон и спросил:
– Мистер Плоткин! Вы, кажется, принимали участие в создании сценария «Суперкота»?
– Настолько незначительное, что об этом не стоит и говорить, – ответил Шура, и журналист отвалил со своим микрофоном.
– Шура!!! Кто так разговаривает с прессой?! – зашипел я на него по-шелдрейсовски. – Ты с ума сошел! А реклама?! А «паблисити»?!
– Иди в жопу, Мартын, – спокойно ответил мне Шура. – От того, что мы с тобой переехали в Америку, я не собираюсь менять свои немногочисленные принципы и убеждения.
– Ну хоть улыбнись в камеру, черт тебя подери!.. Это ты можешь, принципиальный ты наш?..
– Это – будьте любезны! – Шура обнял Рут, державшую «лукошко» с Катюхой, прижал к себе Тимура и счастливо улыбнулся в десяток фото – и видеокамер…
Именно эта фотография и появилась в одной здоровущей калифорнийской газете с рекламной подписухой:
«Знаменитый русский „Суперкот“ Мартын-Кыся Плоткин-Истлейк фон Тифенбах в кругу своей семьи в аэропорту Лос-Анджелеса».
* * *
Не обошлось без маленького скандальчика, который закатил я.
Только в машине я сообразил, что везут нас не туда, куда я ожидал. Напротив меня сидел Представитель Организационного комитета Академии киноискусства, и я попросил Тимура:
– Тимуля, спроси этого типа, куда мы едем?
Тимур спросил. Тип ответил, что везут нас в замечательный отель под названием «Хилтон», где нам зарезервирован превосходный номер из нескольких комнат.
– Ну уж дудки! – заявил я. – Никаких «Хилтонов»! Немедленно везите нас на Сансет-бульвар в «Беверли-Хиллз-отель». Туда, где мы жили во время съемок фильма…
– Но в «Хилтоне» ваши покои будут гораздо больше! – попытался убедить меня сопровождавший нас Тип.
– Не-е-ет!!! – заорал я по-шелдрейсовски так, что даже шофер лимузина на нервной почве понял меня и стал разворачивать машину в другую сторону. – И именно в то бунгало, где мы останавливались в прошлый раз!..
– Ты ведешь себя, как «новый русский», обожравшийся деньгами и приехавший «гульнуть» в Ниццу, – неприязненно и брезгливо проговорил Шура. – Немедленно возьми себя в лапы, Мартын!
– Что с тобой, Кыся?! – удивилась Рут.
– Все правильно! – сказал Тимур. – Пусть все, кто хочет, живут в «Хилтоне». А мы обязаны жить в нашем старом бунгало с садиком. Да, Кыся?
Он все понял – этот Маленький Взрослый Мальчик! Я облизал его физиономию, заодно лизнул и Катьку и сказал:
– А иначе как же Браток сможет нас найти? Откуда ему знать, что такое «Хилтон»?..
* * *
Браток прищел в наш бунгальский садик глубокой ночью.
Мы лежали носами друг к другу в высокой траве, и сильно похудевший и поджарый Браток разглядывал и обнюхивал меня, всячески стараясь скрыть тот нервно-душевный раздрай, который охватил нас обоих при этой встрече.
– Может, ты жрать хочешь? – спросил я его. – Мы тут по дороге в один супермаркет заскочили – индюшку для тебя взяли. Не в «Ла раса меркадо», а в другой, забыл название. Но индюшка – вполне приличная.
– Да не… Спасибо. Я последнее время все как-то больше по свежатинке… То Свинку пришьешь, то Койота завалишь. Моя-то – с пузом, так вся охота на мне одном. А ей сейчас каждый день нужно все свежее… Вот я и того – промышляю, мать его ети!.. А как Тимурчик?
– Ничего. Нормально. Читать меня научил…
– Ну да?! А на хрена это вам, Шеф?
– Какой я тебе Шеф? Договорились же…
– Я и забыл!.. А на хер тебе читать-то, Кыся?
– Интересно, – ответил я. – Мы с ним еще в одном деле тренируемся… Сюрприз готовим.
– Чего?!
– «Сюрприз», говорю.
– А-а-а… – так и не понял Браток. – А чего это от тебя Детенышем пахнет?
– Ё-моё! Я и забыл!.. Айда покажу. Только тихонько… А то все уже спят.
Проникли неслышно в гостиную – Тимур на пороге!
– Ну вы – гады! – говорит. – А если бы я сам не проснулся?
Расцеловались они с Братком, пошли смотреть Катюшку. А она в спальне – там, где раньше жил Тимур, а сейчас Рут с Шурой спят. Там и для нашей Кэтрин кроватку поставили.
– Слушайте, ребята! – говорит Тимур. – Если я сейчас не разбужу маму и Шуру и не познакомлю их с Братком – они меня завтра живьем съедят! Я им столько про тебя рассказывал, Браток!..
– Буди! – говорю. – Только Катеньку не потревожь… А ты, Браток, не выражайся и постарайся произвести впечатление. С понтом – вроде бы совсем ручной…
* * *
… Так почти до утра и протрепались впятером: Браток, Тимур, Рут, Шурик и я.
Наша Китти всего один раз во сне захныкала. Рут ей дала чего-то попить из маленькой бутылочки, и она снова задрыхла.
А перед самым рассветом Браток встал и сказал, старательно избегая неприличных слов:
– Я, конечно, извиняюсь… Но Моя там, наверное, уже с ума сходит… Я еще там неподалеку одну Козочку приглядел. Так что спасибо за компанию. Извините, если что не так…
Облизал меня так, что я стал вроде как бы глазированным! И ушел.
* * *
Наташа – бывшая Векслер, а еще раньше – Мутикова, ныне – Наташа Пински устроила все! Ну как всегда.
Ее молитвами и деловитостью в «Беверли-Хиллз-отеле», в нашем бунгало появилась молоденькая, очень симпатичная негритяночка – студентка Калифорнийского университета, которая говорила на английском, испанском, французском и немецком и подрабатывала в фирме по уходу за очень маленькими детьми. То, что нам было нужно!
Катька была пристроена, Рут могла распоряжаться собой, как угодно – чистить перья к торжественному вечеру; в каком-то безумно дорогом районе, который перевернул моё представление о Лос-Анджелесе, как об «одноэтажной Америке», в пункте проката вечерних туалетов выбрать себе платье, а Шуре – смокинг. У Джека смокинг, оказывается, был собственным. С прошлого дня рождения.
Нас же с Тимуром неугомонная Наташа посадила в машину и повезла на «Парамаунт».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Понятия не имею, – пожал плечами Шура.
И тут мы прилетели в Лос-Анджелес…
* * *
– Джек, дружище!!! Надеюсь, в этот раз ты изменил своей привычке привозить в Лос-Анджелес трупы?! – заорал рыжий Пит Морено в аэропорту, где нас встречала уйма народа.
– Ты в своем уме, старый дурень?! – возмутился Джек.
– Я знал, что эта шуточка тебе понравится! – захохотал Пит и полез обнимать Рут и хлопать по спине моего Шуру. – Рут, красотка ты наша!.. Покажи детеныша… Боже мой! Она – вылитая… вы оба! Шура!.. Можно я буду тебя так называть? Я – Пит Морено и знаю про тебя все вот от этих двух типчиков… Тим! Дай я тебя чмокну в макушку! Мартын! Надеюсь, ты-то не женился еще? Иди сюда скорей, «звездун» ты наш хвостатый!..
Я вспрыгнул к Питу на плечо, потерся рваным ухом о его рыжую бащку и перепрыгнул через десяток журналистов на стоящего позади всех Боба. А Пит продолжал орать, не обращая ни на кого внимания:
– Наташа! Зачем ты вышла замуж за этого скучного типа? Тебе нужно было выйти за меня, и у нас сразу же был бы взрослый сын! Представляешь, как это удобно? Вот с таким – никакой возни, никаких сосок, памперсов…
И Пит вытолкнул перед собой смущенного Нуэнга. Без бинтов, без постоянных мазей на обгоревшем лице Нуэнг оказался очень симпатичным парнем. Он даже чем-то смахивал на крепкого, красивого Кота…
– Что говорил Браток? – шепнул я на ухо Бобу.
– Сказал, что постарается тебя найти…
– О’кей! – И я перепрыгнул на своего Шуру Плоткина.
Сделал это очень вовремя. Кто-то из журналистов приставил к Шуриному носу микрофон и спросил:
– Мистер Плоткин! Вы, кажется, принимали участие в создании сценария «Суперкота»?
– Настолько незначительное, что об этом не стоит и говорить, – ответил Шура, и журналист отвалил со своим микрофоном.
– Шура!!! Кто так разговаривает с прессой?! – зашипел я на него по-шелдрейсовски. – Ты с ума сошел! А реклама?! А «паблисити»?!
– Иди в жопу, Мартын, – спокойно ответил мне Шура. – От того, что мы с тобой переехали в Америку, я не собираюсь менять свои немногочисленные принципы и убеждения.
– Ну хоть улыбнись в камеру, черт тебя подери!.. Это ты можешь, принципиальный ты наш?..
– Это – будьте любезны! – Шура обнял Рут, державшую «лукошко» с Катюхой, прижал к себе Тимура и счастливо улыбнулся в десяток фото – и видеокамер…
Именно эта фотография и появилась в одной здоровущей калифорнийской газете с рекламной подписухой:
«Знаменитый русский „Суперкот“ Мартын-Кыся Плоткин-Истлейк фон Тифенбах в кругу своей семьи в аэропорту Лос-Анджелеса».
* * *
Не обошлось без маленького скандальчика, который закатил я.
Только в машине я сообразил, что везут нас не туда, куда я ожидал. Напротив меня сидел Представитель Организационного комитета Академии киноискусства, и я попросил Тимура:
– Тимуля, спроси этого типа, куда мы едем?
Тимур спросил. Тип ответил, что везут нас в замечательный отель под названием «Хилтон», где нам зарезервирован превосходный номер из нескольких комнат.
– Ну уж дудки! – заявил я. – Никаких «Хилтонов»! Немедленно везите нас на Сансет-бульвар в «Беверли-Хиллз-отель». Туда, где мы жили во время съемок фильма…
– Но в «Хилтоне» ваши покои будут гораздо больше! – попытался убедить меня сопровождавший нас Тип.
– Не-е-ет!!! – заорал я по-шелдрейсовски так, что даже шофер лимузина на нервной почве понял меня и стал разворачивать машину в другую сторону. – И именно в то бунгало, где мы останавливались в прошлый раз!..
– Ты ведешь себя, как «новый русский», обожравшийся деньгами и приехавший «гульнуть» в Ниццу, – неприязненно и брезгливо проговорил Шура. – Немедленно возьми себя в лапы, Мартын!
– Что с тобой, Кыся?! – удивилась Рут.
– Все правильно! – сказал Тимур. – Пусть все, кто хочет, живут в «Хилтоне». А мы обязаны жить в нашем старом бунгало с садиком. Да, Кыся?
Он все понял – этот Маленький Взрослый Мальчик! Я облизал его физиономию, заодно лизнул и Катьку и сказал:
– А иначе как же Браток сможет нас найти? Откуда ему знать, что такое «Хилтон»?..
* * *
Браток прищел в наш бунгальский садик глубокой ночью.
Мы лежали носами друг к другу в высокой траве, и сильно похудевший и поджарый Браток разглядывал и обнюхивал меня, всячески стараясь скрыть тот нервно-душевный раздрай, который охватил нас обоих при этой встрече.
– Может, ты жрать хочешь? – спросил я его. – Мы тут по дороге в один супермаркет заскочили – индюшку для тебя взяли. Не в «Ла раса меркадо», а в другой, забыл название. Но индюшка – вполне приличная.
– Да не… Спасибо. Я последнее время все как-то больше по свежатинке… То Свинку пришьешь, то Койота завалишь. Моя-то – с пузом, так вся охота на мне одном. А ей сейчас каждый день нужно все свежее… Вот я и того – промышляю, мать его ети!.. А как Тимурчик?
– Ничего. Нормально. Читать меня научил…
– Ну да?! А на хрена это вам, Шеф?
– Какой я тебе Шеф? Договорились же…
– Я и забыл!.. А на хер тебе читать-то, Кыся?
– Интересно, – ответил я. – Мы с ним еще в одном деле тренируемся… Сюрприз готовим.
– Чего?!
– «Сюрприз», говорю.
– А-а-а… – так и не понял Браток. – А чего это от тебя Детенышем пахнет?
– Ё-моё! Я и забыл!.. Айда покажу. Только тихонько… А то все уже спят.
Проникли неслышно в гостиную – Тимур на пороге!
– Ну вы – гады! – говорит. – А если бы я сам не проснулся?
Расцеловались они с Братком, пошли смотреть Катюшку. А она в спальне – там, где раньше жил Тимур, а сейчас Рут с Шурой спят. Там и для нашей Кэтрин кроватку поставили.
– Слушайте, ребята! – говорит Тимур. – Если я сейчас не разбужу маму и Шуру и не познакомлю их с Братком – они меня завтра живьем съедят! Я им столько про тебя рассказывал, Браток!..
– Буди! – говорю. – Только Катеньку не потревожь… А ты, Браток, не выражайся и постарайся произвести впечатление. С понтом – вроде бы совсем ручной…
* * *
… Так почти до утра и протрепались впятером: Браток, Тимур, Рут, Шурик и я.
Наша Китти всего один раз во сне захныкала. Рут ей дала чего-то попить из маленькой бутылочки, и она снова задрыхла.
А перед самым рассветом Браток встал и сказал, старательно избегая неприличных слов:
– Я, конечно, извиняюсь… Но Моя там, наверное, уже с ума сходит… Я еще там неподалеку одну Козочку приглядел. Так что спасибо за компанию. Извините, если что не так…
Облизал меня так, что я стал вроде как бы глазированным! И ушел.
* * *
Наташа – бывшая Векслер, а еще раньше – Мутикова, ныне – Наташа Пински устроила все! Ну как всегда.
Ее молитвами и деловитостью в «Беверли-Хиллз-отеле», в нашем бунгало появилась молоденькая, очень симпатичная негритяночка – студентка Калифорнийского университета, которая говорила на английском, испанском, французском и немецком и подрабатывала в фирме по уходу за очень маленькими детьми. То, что нам было нужно!
Катька была пристроена, Рут могла распоряжаться собой, как угодно – чистить перья к торжественному вечеру; в каком-то безумно дорогом районе, который перевернул моё представление о Лос-Анджелесе, как об «одноэтажной Америке», в пункте проката вечерних туалетов выбрать себе платье, а Шуре – смокинг. У Джека смокинг, оказывается, был собственным. С прошлого дня рождения.
Нас же с Тимуром неугомонная Наташа посадила в машину и повезла на «Парамаунт».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118