Но Пит справился с этим комком, с самим собой, со своей памятью, со всем на свете, приподнял голову парня повыше, вгляделся в его голубые, чуточку с раскосинкой, глаза и тихо спросил:
– О Боже… Тебе-то это откуда известно?
И тогда залитый кровью парень, лежащий на асфальтовом перекрестке двух небольших и грязноватых улочек с роскошными и пышными названиями – Гранд-авеню и Виста-дель-Мер, негромко ответил:
– Я – Нуэнг Морено.
И в ту же секунду к ним подлетела санитарная машина…
* * *
Но до этого рассказа Пита, когда он был еще ТАМ, в районе этой несчастной, как впоследствии выразился Боб, МЕЛОДРАМАТИЧЕСКИ-СКАЗОЧНОЙ бензозаправки, к нам в «Беверли-Хиллз-отель» примчались три полицейских техника из научного отдела спецсвязи полис департмента и в считанные секунды, с помощью своих сверхумных приборов, выкопали из ванной, гостиной, кабинета и спальни нашего бунгало несколько «жучков» – микрофончиков и вытащили нештатные считывающие устройства из нашего компьютера и факса.
А потом проверили телефон и в нашем садике. Там, слава Богу, ни черта не оказалось.
Затем к каждому нашему окну, к каждой двери: от входной – в наше бунгало, до выходной – в наш собственный садик, техники присобачили по крохотному приборчику, которые, как мне попытался объяснить Джек, разрушали любую возможность подслушать нас специальными точечно-направленными сверхчувствительными микрофонами снаружи – с улицы, из садика, из коридора Главного корпуса…
На прощание все трое техников попросили у меня автографы.
И Джеку пришлось сделать то, чем обычно занимался Тимурчик, – он подарил им всем по моей рекламной фотографии на фоне Белого дома с отпечатком (якобы!..) моей лапы.
– Спасибо, сэр, – поблагодарил один техник Джека.
– Сэр! Мы вам очень признательны, – сказали двое других…
… НО УЖЕ НЕ ДЖЕКУ, А МНЕ ЛИЧНО!
«Сэр»… Вот так ко мне еще никто никогда не обращался, черт бы меня побрал!!!
* * *
Теперь же, когда нас уже никто не мог подслушать и мы могли разговаривать о чем угодно, не переписываясь и не разыгрывая разные мимические сценки, после всего произошедшего на бензозаправке Пит Морено, с обожженной одной стороной лица и сгоревшими ресницами и бровями, сидел у нас в бунгало и, не прикасаясь забинтованными руками к стакану, стоящему на столе, тянул через пластмассовую трубочку неразбавленный «Баллантайн». Выглядело это достаточно нелепо, но простительно: ну не мог человек взять стакан в руки. Больно было – невмоготу!..
А еще Пит пока находился в состоянии сосредоточенной растерянности – все никак не мог уяснить себе, какой качественный переворот в его полицейско-холостяцкой судьбе произошел всего час тому назад на перекрестке двух грязных окраинных улиц, с шикарными для русского Кошачьего уха названиями – Виста-дель-Мер и Гранд-авеню!..
– И где сейчас твой парень? – спросил его Джек.
– В ожоговом отделении того же самого университетского Медицинского центра.
– Ты скоро станешь там своим человеком, – усмехнулся Джек. – То ты устраиваешь там засады с пальбой на тринадцатом этаже, то теперь еще что-то уж совсем невероятно-рождественское…
– Боб, пожалуйста, прикури мне сигарету. А то – сам видишь… – Пит показал свои забинтованные руки и смущенно улыбнулся. – Представляете, парни, он только неделю тому назад приехал сюда из Денвера!.. И всего лишь первый день работал на этой проклятой бензозаправке!.. А когда в приемном покое его отмыли от крови и копоти – он оказался тоже рыжим, как я…
Пит глубоко и судорожно затянулся сигаретой, всхлипнул и отвернулся к окну.
Боб и Джек сделали вид, что ничего не заметили. Но МНЕ в эту секунду было наплевать и на них, и на все так называемые мужские правила приличия: считать, что не произошло ничего особенного, и постараться не замечать слез приятеля…
Насмотрятся взрослые идиоты разных дурацких фильмов про «крепких парней» со «стальными нервами», и ну подражать им во все завертки в обычной повседневной жизни!!!
Будто у них никогда не бывает глаз на мокром месте?! Этакие мужественные болваны, играющие в хладнокровие.
Я тут же вспрыгнул на колени к Питу, осторожно (не скрою, с отвращением…) вынул зубами у него сигарету изо рта и бросил ее в пепельницу. Я это в Ленинграде с пьяненьким Шурой проделывал неоднократно.
А потом обнял Пита передними лапами за шею и давай муркать ему в здоровое ухо что-то очень сочувственное.
Тут и Браток вылез из-под стола. Уж на что Бандит и Жлобяра, Убийца Индюков и Пожиратель Собак, Дикарь, Хам и Ворюга, а и то зашел со стороны спинки кресла, в котором сидел Пит, встал во весь свой жуткий рост на задние лапы, а передние положил сзади Питу на плечи. И как взялся зализывать другое – обожженное ухо Пита! Да так ласково и осторожно, что Пит даже не поморщился от боли. Только еще раз всхлипнул, обнял нас с Братком и вытер слезы своей забинтованной лапой… В смысле – рукой.
Тут и раздался телефонный звонок. В нас, в пятерых, так все внутри и оборвалось…
– Они! – сказал Пит, и у нас с Братком шерсть встала дыбом.
Джек моментально переключил пульт на «громкую связь», а Боб включил записывающее устройство. И только после этого, не беря трубку, Джек нажал кнопку включения, что и соответствовало подъему телефонной трубки.
Этому меня еще Тимур в Нью-Йорке научил. Чтобы иметь возможность потрепаться со мной между уроками на переменке из ихнего школьного телефона-автомата.
Но за полсекунды до того, как Джек произнес в микрофон свое привычное «Сержант Пински!», я неожиданно на мгновение…
… УВИДЕЛ НАТАШУ ВЕКСЛЕР, ПРОДИРАЮЩУЮСЯ НА СВОЕМ ДЖИПЕ ПО ЗАБИТОМУ МАШИНАМИ ФРИВЕЮ. В ОДНОЙ РУКЕ НАТАША УВЕРЕННО ДЕРЖАЛА РУЛЬ, В ДРУГОЙ – ТЕЛЕФОННУЮ ТРУБКУ…
Скорее всего Братку пригрезилась эта же картинка, потому что я очень явственно почувствовал, что с него, как и с меня, тоже схлынуло злобное напряжение и одновременно улеглась шерсть у нас на загривках…
– Сержант Пински, – сказал Джек, как обычно.
– Джек! Это я – Наташа… Как Тим? Ничего опасного?.. – послышалось из телефонного пульта.
– А-а-а… Это ты?
Джек, Боб и Пит ждали совершенно другого звонка и в первые секунды не знали, как реагировать на голос Наташи.
– Видишь ли… – неуверенно произнес Джек и заткнулся.
Наташа не дождалась от Джека ничего вразумительного и сказала:
– Я сейчас еду к вам, так что если вы там все разгуливаете без штанов, извольте привести себя в порядок. К вам едет дама!
Пит и Боб отрицательно замотали головами. Несколько секунд Джек растерянно молчал.
– Ты меня слышишь, Джек? – крикнула Наташа, стараясь перекричать шум фривея и автомобильных моторов.
– Что ты сказала? – невпопад спросил Джек, пытаясь выиграть время для обдумывания ответа.
– Я сказала, что еду к вам! Но произойдет это не раньше чем через полчаса. На фривее буквально столпотворение!
Боб схватился за голову, а Пит еще яростнее отрицательно замотал головой!
Но Джек почему-то посмотрел на меня, на Братка и спокойно сказал в микрофон:
– Хорошо. Приезжай. Мы ждем тебя.
* * *
– Бог мой, Пит! Что с вами?! – воскликнула Наташа, когда увидела Пита Морено с обгоревшим лицом и ухом и забинтованными руками.
– Почти два часа тому назад у Пита родился прелестный сынишка, – тут же сказал Джек. – Малышу всего двадцать четыре годика, а весит он уже фунтов сто шестьдесят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118