Вот офицеры потянулись к Белому дому. Время. Двинемся и мы. По дорожке, к
широкой аллее, мимо журчащего ручья, теперь обогнем левое крыло особняка,
вот мы снова на центральном дворике среди густых кустов, под тяжелыми
взглядами пулеметных амбразур из-под низких бетонных лбов сумрачных
казематов.
Предъявим снова пропуск козыряющему часовому и войдем в гулкий
беломраморный зал, где когда-то звенели шпоры, шелестели шелком юбки и за
страусовыми перьями вееров прятали томные взгляды. Теперь тут юбок нет.
Редко-редко мелькнет телеграфистка с узла связи. Юбка на ней суконная,
форменная, хаки, в обтяжку. Что, полковники, вслед смотрите? Нравится?
По беломраморной лестнице - вверх. Тут уж мне вслед смотрят. Там,
наверху, часовой. Там еще одна проверка документов. И сюда, наверх, отнюдь
не каждому штабному полковнику вход разрешен. А я только старший лейтенант,
но пропускают меня часовые. Внизу удивляются. Что за птица? Отчего по
мраморной лестнице вверх ходит?
Предъявим еще раз пропуск и войдем в затемненный коридор. Тут ковры
совсем заглушат наши шаги. В конце коридора - четыре двери, в начале - тоже
четыре. Там, в конце коридора, кабинеты командующего Армией, его первого
заместителя, начальника штаба и политического шамана 13-й Армии, который
именуется Член Военного совета.
А четыре двери в начале коридора - это самые важные отделы штаба: первый,
второй, восьмой и Особый. Первый отдел - оперативный, он занимается боевым
планированием. Второй отдел - разведывательный, он поставляет первому
отделу всю информацию о противнике. Восьмой отдел названия не имеет, у него
есть только номер. Мало кто знает, чем этот отдел занимается. А у Особого
отдела, наоборот - номера нет, только название. Чем занимается - все знают.
Наш коридор - наиболее охраняемая часть штаба, и доступ сюда разрешен
очень ограниченному числу офицеров. Конечно, в наш коридор и некоторые
лейтенанты ходят: особисты и генеральские адъютанты. Вот и мне вслед
полковники смотрят: что за гусь? А я не особист и не адъютант. Я - офицер
второго отдела. А вот наша черная кожаная дверь - первая налево. Наберем
шифр на пульте - и дверь плавно откроется. А за ней еще одна, на этот раз
из брони, как в танке. Нажмем кнопку звонка, на нас глянет бдительное око
через пуленепробиваемую смотровую щель, и щелкнет замок - вот мы и дома.
Раньше тут, видимо, был один большой зал, потом его разделили на шесть не
очень больших кабинетов. В тесноте, да не в обиде. В одном кабинете -
начальник разведки 13-й Армии, мой благодетель и покровитель, пока еще
подполковник, Кравцов. В остальных пяти кабинетах работают пять групп
отдела. Первая группа руководит всей нижестоящей разведкой -
разведывательными батальонами дивизий, разведротами полков, внештатными
разведротами, артиллерийской, инженерной и химической разведкой. Пятая
группа занимается электронной разведкой. В ее подчинении два батальона
пеленгации и радиоперехвата, а кроме того эта группа контролирует
электронную разведку во всех дивизиях, входящих в состав нашей 13-й Армии.
Вторая и третья группы для меня - terra incognita. Не проработав в
четвертой группе и месяца, я начинаю догадываться о том, чем эти совершенно
секретные группы занимаются. Дело в том, что наша четвертая группа
занимается окончательной обработкой информации, поступающей из всех
остальных групп отдела. А кроме того, к нам стекается информация снизу, от
штабов дивизий, сверху - из штаба округа, сбоку от соседей - из пограничных
войск КГБ.
В нашей группе в мирное время три человека. В военное время должно быть
десять. В кабинете три рабочих стола. Тут работают два подполковника -
аналитик и прогнозист, и я - старший лейтенант.
Я работаю на самой простой работе - на перемещениях. Понятно, что
аналитик в нашей группе старший.
Раньше на перемещениях тоже работал подполковник. Но новый начальник
разведки его выгнал из отдела, освободив место для меня. А должность эта по
штату подполковничья, и это означает, что если мне на ней удастся
удержаться, то я очень скоро стану капитаном, а потом, через четыре года,
так же автоматически, - майором, а еще через пять лет - подполковником.
Если за эти годы мне удастся прорваться выше, то и следующие звания будут
идти автоматически по выслуге лет. Но если я скачусь вниз, то за каждую
новую звезду придется грызть кому-то глотку.
Подполковникам совсем не нравится инициатива нового начальника разведки -
посадить в подполковничье кресло старшего лейтенанта, мое появление унижает
их авторитет и опыт, но не это главное. Главное в том, что и в их кресла
новый начальник может посадить молодых и порывистых. Они оба смотрят на
меня и только слабыми кивками отвечают на приветствие.
В рабочем кабинете информационной группы разведывательного отдела три
стола, три больших сейфа, книжные полки во всю стену и карта Европы - тоже
во всю стену. Прямо напротив входа - небольшой портрет моложавого генерала.
На погонах по три звезды. Иногда, когда никто не видит, я улыбаюсь
генерал-полковнику и подмигиваю ему. Но генерал-полковник с портрета
никогда мне не улыбается. Взгляд его холоден, суров и серьезен. Глаза,
зеркало души, жестоки и властны. В уголках губ-легкая тень презрения. Под
портретом нет никакой подписи. Нет ее и на обратной стороне портрета. Я
проверял, когда в комнате никого не было. Вместо имени там стоит печать:
"Войсковая часть 44388" и грозное предупреждение: "Содержать только в
защищенных помещениях Аквариума и подчиненных ему учреждений". Командный
состав Советской Армии я знаю хорошо. Офицер обязан это знать. Но я
совершенно уверен, что генерал-полковника с портрета я не видел ни в одном
военном журнале, включая и секретные.
Ладно, товарищ генерал, не мешайте работать.
Передо мной на столе пачка шифровок, поступивших за прошлую ночь. Моя
работа-разобраться с ними: изменения в составе и дислокации войск
противника внести в "Журнал перегруппировок" и нанести на Большую карту,
которая хранится в первом отделе штаба Армии.
Первая шифровка сразу ставит в тупик: на железно-
дорожном мосту через Рейн вблизи Кельна зарегистри-
рован эшелон, двадцать британских танков "Чифтен".
Идиоты! В каком направлении прошел эшелон? Это усиление или ослабление?
20 танков-пустяк. Но из таких крупиц, и только из них, создается общая
картина происходящего. И аналитик и прогнозист имеют на столе точно такие
же копии шифровок. И оттого, что они совершенно четко представляют себе
картину происходящего, оттого, что в своих головах они держат тысячи цифр,
дат, имен и названий, им, конечно, не надо поднимать шифровки предыдущих
дней, чтобы там найти ключ к разгадке такого пустякового вопроса. Они
испытующе смотрят на меня и совсем не спешат подсказать нужный ответ. Я
поднимаюсь со своего места и иду к сейфу. Если перечитать снова все
шифровки предыдущих дней, то, наверное, ответ будет однозначным. А четыре
злых глаза мне в спину: трудись, старлей, знай, за что подполковники свой
хлеб жуют.
2.
Мы работаем до 17.00 с одним часовым перерывом на обед. Тот, кто имеет
срочную работу, может оставаться в кабинете до 21.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87