8 низших кругах и на
периферии уже давно консерваторы раздавили улучшенцев. Конечно, там, где они
были. В большинстве мест и инстанций их вообще не было. А вверху улучшенцы
пока держат инициативу в своих руках. Но их песенка уже спета.
Но Ваш закон, сказал Журналист, имеет силу и для инерции консерватизма,
когда либерализм, начавшись вверху, постепенно опускается вниз. Во-первых,
сказал Болтун, надо точно установить, находимся мы в начале эры либерализма
или в ее конце. Скорее всего в конце, сказал Журналист. А, во-вторых, сказал
Болтун, такого закона нет. Либерализм вырастает не из среды высшего
руководства и не из среды руководства вообще, а из сопротивления ему в массе
населения. Понятно, сказал Журналист. Ваши соображения любопытны.
Продолжайте, если Вы хотите еще что-то добавить.
Ситуация осложняется одной особенностью теперешних улучшенцев, сказал
Болтун. Сейчас на первый план вылезло внешнее положение Ибанска. Во всем.
Нам теперь нужны деловые отношения с Западом. А для этого надо как-то
считаться с их нормами ведения дел и самим выглядеть несколько иначе.
Инициатива принадлежит не нам. Мы просители. А западный обыватель, уже
получивший некоторое представление, что мы такое на самом деле, давит на
свое руководство так, что оно вынуждено давить на наше руководство так,
чтобы наша внутренняя жизнь выглядела приемлемым для Запада образом. Наш
либерализм есть вынужденная уступка в деловых отношениях с Западом, а не
продукт внутренней эволюции. Оживление нашей оппозиции связано тоже с этим.
И все дело теперь зависит от того, как долго и как серьезно Запад будет
давить на нас в этом направлении, а мы -- иметь дело с Западом на условиях,
которые их устраивают. Способны ли мы держать обещания? Долго ли нам будут
верить? Долго ли западные политики будут обделывать свои делишки на
заигрывании с нами?
Консерваторы вырастают из внутренних основ нашей жизни. Их принцип --
жить так, как будто никакой заграницы нет. Заграница нам не указ! Плевать
нам на заграницу! Мы сами с усами! Они по-своему правы. Их абстракция
соответствует господствующей в ибанском обществе тенденции к самоизоляции от
цивилизации западного типа.
Одним словом, либеральные тенденции нашего руководства поверхностны,
недолговечны и обманчивы. И авантюристичны, что дает сильный козырь в руки
консерваторов. Либералы тоже за то, чтобы душить оппозиционеров. Но они
хотят при этом выглядеть гуманистами в глазах Запада.
Вы страшный человек, сказал Журналист. Вы не оставляете места Для
иллюзий и игры. А без этого жить нельзя. Мы-то живем, как видите, сказал
Болтун. Если это жизнь, сказал Неврастеник. Аминь, сказал Мазила.
Глядите-ка, что у меня получилось!
ВТОРОЕ ПИСЬМО ПЕВЦА
По ибанским бредешь
по лесам и лугам,
Пустяк, кажется,
Там очутиться.
А случится с тобой --
ты окажешься Там,
Будешь счастлив, что Это
приснится.
Но предложат тебе,
возвращайся домой,
Тебе все, что наделал,
простится.
От одной только мысли
кошмарной такой
Ты готов лучше Тут
удавиться.
СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЕ
Вот, смотри, говорит Учитель, две книги. И та и другая -- сборник. На
одну и ту же тему. Это -- американский. Это -- наш. В первом ответственный
редактор (составитель) А, во втором -- В. Вроде бы одно и то же, но лишь
внешне. А по сути? Кто такой А? Крупный ученый. Не самый крупный, но
достаточно крупный и известный. Он сам подбирал авторов, сам поместил свою
большую работу, редактировал, печатал на свой страх и риск в материальном
отношении. Я не говорю, что это там система. Я говорю об этой книге. Для
примера. Кто такой В? Полное ничтожество. Паразит. Присосался к качестве
соавтора к С. Никакой ответственности. Никакой работы. Его функция? Он --
заведует сектором. Проверен. В чинах. Для ответственности положено иметь на
обложке имя такого редактора, чтобы было на кого свалить, ежели что...
Главное -- чтобы он не пропустил идеологических, политических и прочих
ошибок. В первом случае функции А по преимуществу позитивные. Во втором
случае функции В по преимуществу негативные. Результат, вроде бы, был один и
тот же. Но, по сути дела, принципиально различный. В первом случае
накапливается одно, во втором -- противоположное. Помножь это в миллионы
раз, получишь эффект в масштабах страны. В этом сборнике, говорит Крикун,
твоя статья. А какое это имеет значение, говорит Учитель. Если бы моя статья
была в том сборнике, то эффект был бы неизмеримо сильнее, если бы статья
была намного хуже. Послал бы туда, говорит Крикун. Она сами мне предлагали,
говорит Учитель. Лично А. Я подготовил статью. Пока добивался разрешения,
они успели книгу напечатать.
БЕЗОБРАЗНЫЙ СТИХ
Безобразный стих -- это шутка, сказанная всерьез, но в серьезность
которой не хочется верить. Рождается он внезапно, вносит полную ясность или
полное смятение, оставляет в душе глубокий след, но никакого воспоминания.
Ты все время погружен в себя, говорит Она. На меня не обращаешь
никакого внимания. А напрасно. Погляди, я хороша. На меня мужчины
засматриваются. Ты слишком хороша, говорит Он.
Я бы песню тебе про тебя написал,
Про глаза и про чудные косы.
Но, увы. Мой Приятель уже настучал,
Мой Соратник меня с потрохами продал,
Мой Сотрудник подшил все доносы.
И готовиться время к допросу.
Здорово, говорит Она. В тебе погибает великий поэт. Погибает, говорит
Он. Но не поэт, а что-то другое. Что -- этого я и сам не знаю. И наверно,
никогда не узнаю.
Я боюсь за тебя, говорят Она. Они тебя засадят в сумасшедший дом.
Засадят, говорит Он. Кошмар, говорит Она. Кошмар, говорит Он.
Пред сворою таких врачей
Приходят в дрожь колени.
А ну-ка, отвечай бойчей:
О чем был съезд последний?
Как! Разве он последний был?
А я-то, идиот!
И хохочу что было сил,
Хватаясь за живот.
Это же надо записывать, говорит Она. Не надо, говорит Он. Пропадешь
из-за пустяков.
Довольно, эксперты вопят.
Нельзя, чтобы судили.
Он псих от мозга и до пят,
Исправится в могиле.
Это не пустяки, говорит Она. Неужели это все-таки правда? Правда,
говорит Он. Но таких наверно немного, говорит Она. Если даже такой один, ему
от этого не легче, говорит Он. Суть дела не зависит от того, сколько их.
Человечество становится преступным, если даже в отношении одного допускает
это, зная об этом.
Какой пустяк, мы говорим.
Всего один такой!
А если он неповторим?
И не придет другой?
Кто знает, сколько народов отрезало себе пути к развитию и обрекло себя
на вырождение, уничтожая такого рода отдельных индивидов. Ибанский народ
загоняет себя в эволюционный тупик, тщательнейшим образом истребляя всякие
зародыши реальной и кажущейся оппозиции.
Нас не пугай, мы говорим,
Историей такой!
Мы наш, мы новый мир творим,
И не хотим другой!
ОБ ИДЕОЛОГИИ
Официальная ибанская идеология, говорит Болтун, ничего общего не имеет
с религией по ее роли в обществе. И сопоставлять их бессмысленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
периферии уже давно консерваторы раздавили улучшенцев. Конечно, там, где они
были. В большинстве мест и инстанций их вообще не было. А вверху улучшенцы
пока держат инициативу в своих руках. Но их песенка уже спета.
Но Ваш закон, сказал Журналист, имеет силу и для инерции консерватизма,
когда либерализм, начавшись вверху, постепенно опускается вниз. Во-первых,
сказал Болтун, надо точно установить, находимся мы в начале эры либерализма
или в ее конце. Скорее всего в конце, сказал Журналист. А, во-вторых, сказал
Болтун, такого закона нет. Либерализм вырастает не из среды высшего
руководства и не из среды руководства вообще, а из сопротивления ему в массе
населения. Понятно, сказал Журналист. Ваши соображения любопытны.
Продолжайте, если Вы хотите еще что-то добавить.
Ситуация осложняется одной особенностью теперешних улучшенцев, сказал
Болтун. Сейчас на первый план вылезло внешнее положение Ибанска. Во всем.
Нам теперь нужны деловые отношения с Западом. А для этого надо как-то
считаться с их нормами ведения дел и самим выглядеть несколько иначе.
Инициатива принадлежит не нам. Мы просители. А западный обыватель, уже
получивший некоторое представление, что мы такое на самом деле, давит на
свое руководство так, что оно вынуждено давить на наше руководство так,
чтобы наша внутренняя жизнь выглядела приемлемым для Запада образом. Наш
либерализм есть вынужденная уступка в деловых отношениях с Западом, а не
продукт внутренней эволюции. Оживление нашей оппозиции связано тоже с этим.
И все дело теперь зависит от того, как долго и как серьезно Запад будет
давить на нас в этом направлении, а мы -- иметь дело с Западом на условиях,
которые их устраивают. Способны ли мы держать обещания? Долго ли нам будут
верить? Долго ли западные политики будут обделывать свои делишки на
заигрывании с нами?
Консерваторы вырастают из внутренних основ нашей жизни. Их принцип --
жить так, как будто никакой заграницы нет. Заграница нам не указ! Плевать
нам на заграницу! Мы сами с усами! Они по-своему правы. Их абстракция
соответствует господствующей в ибанском обществе тенденции к самоизоляции от
цивилизации западного типа.
Одним словом, либеральные тенденции нашего руководства поверхностны,
недолговечны и обманчивы. И авантюристичны, что дает сильный козырь в руки
консерваторов. Либералы тоже за то, чтобы душить оппозиционеров. Но они
хотят при этом выглядеть гуманистами в глазах Запада.
Вы страшный человек, сказал Журналист. Вы не оставляете места Для
иллюзий и игры. А без этого жить нельзя. Мы-то живем, как видите, сказал
Болтун. Если это жизнь, сказал Неврастеник. Аминь, сказал Мазила.
Глядите-ка, что у меня получилось!
ВТОРОЕ ПИСЬМО ПЕВЦА
По ибанским бредешь
по лесам и лугам,
Пустяк, кажется,
Там очутиться.
А случится с тобой --
ты окажешься Там,
Будешь счастлив, что Это
приснится.
Но предложат тебе,
возвращайся домой,
Тебе все, что наделал,
простится.
От одной только мысли
кошмарной такой
Ты готов лучше Тут
удавиться.
СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЕ
Вот, смотри, говорит Учитель, две книги. И та и другая -- сборник. На
одну и ту же тему. Это -- американский. Это -- наш. В первом ответственный
редактор (составитель) А, во втором -- В. Вроде бы одно и то же, но лишь
внешне. А по сути? Кто такой А? Крупный ученый. Не самый крупный, но
достаточно крупный и известный. Он сам подбирал авторов, сам поместил свою
большую работу, редактировал, печатал на свой страх и риск в материальном
отношении. Я не говорю, что это там система. Я говорю об этой книге. Для
примера. Кто такой В? Полное ничтожество. Паразит. Присосался к качестве
соавтора к С. Никакой ответственности. Никакой работы. Его функция? Он --
заведует сектором. Проверен. В чинах. Для ответственности положено иметь на
обложке имя такого редактора, чтобы было на кого свалить, ежели что...
Главное -- чтобы он не пропустил идеологических, политических и прочих
ошибок. В первом случае функции А по преимуществу позитивные. Во втором
случае функции В по преимуществу негативные. Результат, вроде бы, был один и
тот же. Но, по сути дела, принципиально различный. В первом случае
накапливается одно, во втором -- противоположное. Помножь это в миллионы
раз, получишь эффект в масштабах страны. В этом сборнике, говорит Крикун,
твоя статья. А какое это имеет значение, говорит Учитель. Если бы моя статья
была в том сборнике, то эффект был бы неизмеримо сильнее, если бы статья
была намного хуже. Послал бы туда, говорит Крикун. Она сами мне предлагали,
говорит Учитель. Лично А. Я подготовил статью. Пока добивался разрешения,
они успели книгу напечатать.
БЕЗОБРАЗНЫЙ СТИХ
Безобразный стих -- это шутка, сказанная всерьез, но в серьезность
которой не хочется верить. Рождается он внезапно, вносит полную ясность или
полное смятение, оставляет в душе глубокий след, но никакого воспоминания.
Ты все время погружен в себя, говорит Она. На меня не обращаешь
никакого внимания. А напрасно. Погляди, я хороша. На меня мужчины
засматриваются. Ты слишком хороша, говорит Он.
Я бы песню тебе про тебя написал,
Про глаза и про чудные косы.
Но, увы. Мой Приятель уже настучал,
Мой Соратник меня с потрохами продал,
Мой Сотрудник подшил все доносы.
И готовиться время к допросу.
Здорово, говорит Она. В тебе погибает великий поэт. Погибает, говорит
Он. Но не поэт, а что-то другое. Что -- этого я и сам не знаю. И наверно,
никогда не узнаю.
Я боюсь за тебя, говорят Она. Они тебя засадят в сумасшедший дом.
Засадят, говорит Он. Кошмар, говорит Она. Кошмар, говорит Он.
Пред сворою таких врачей
Приходят в дрожь колени.
А ну-ка, отвечай бойчей:
О чем был съезд последний?
Как! Разве он последний был?
А я-то, идиот!
И хохочу что было сил,
Хватаясь за живот.
Это же надо записывать, говорит Она. Не надо, говорит Он. Пропадешь
из-за пустяков.
Довольно, эксперты вопят.
Нельзя, чтобы судили.
Он псих от мозга и до пят,
Исправится в могиле.
Это не пустяки, говорит Она. Неужели это все-таки правда? Правда,
говорит Он. Но таких наверно немного, говорит Она. Если даже такой один, ему
от этого не легче, говорит Он. Суть дела не зависит от того, сколько их.
Человечество становится преступным, если даже в отношении одного допускает
это, зная об этом.
Какой пустяк, мы говорим.
Всего один такой!
А если он неповторим?
И не придет другой?
Кто знает, сколько народов отрезало себе пути к развитию и обрекло себя
на вырождение, уничтожая такого рода отдельных индивидов. Ибанский народ
загоняет себя в эволюционный тупик, тщательнейшим образом истребляя всякие
зародыши реальной и кажущейся оппозиции.
Нас не пугай, мы говорим,
Историей такой!
Мы наш, мы новый мир творим,
И не хотим другой!
ОБ ИДЕОЛОГИИ
Официальная ибанская идеология, говорит Болтун, ничего общего не имеет
с религией по ее роли в обществе. И сопоставлять их бессмысленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110