— Это же надо такое придумать. Безобразие, форменное безобразие!
— Забирают лошадей?
— Да, кое-кто из владельцев уже прислал боксы. К послезавтрашнему дню всех лошадей должны увезти. — На его обветренном загорелом лице гнев соединялся с отчаянием и растерянностью. — Всех конюхов увольняют. И меня тоже. А мы-то со старухой только-только приобрели в рассрочку один из новых домов, что построили там, за шоссе. Шале — то, о чем жена всю жизнь мечтала. Работала, работала, копила деньги. Теперь ревет в три ручья. Переехали только месяц назад, представляете? Как нам теперь за него расплачиваться? Все до последнего фунта истратили — на первый взнос, на стряпчих, на шторы... Уютное гнездышко получилось. А все супруга — старалась изо всех сил. Не верю я, что хозяин заделал ту чертову скачку. Этот самый Пирог — хороший жеребенок, рано или поздно он должен был проявиться. Это и ежу понятно! Но если хозяин скачку сварганил, тогда оно конечно. Тогда так ему и надо, а я лично еще потребую с него компенсацию. Поди попробуй продай дом в здешних местах. Больно далеко от Лэмберна. Где они, охотники селиться здесь, вон два дома так и стоят пустыми. Джордж! — внезапно крикнул он конюху, выбившемуся из сил, затаскивая заупрямившуюся лошадь. — Не надо с ней так, она ни в чем не виновата! — Он пересек двор, сам взял лошадь под уздцы, и она, сразу успокоившись, легко зашла в бокс.
Арчи был первоклассным конюхом, таких, как он, можно было по пальцам перечесть, и успехи Крэнфилда во многом были связаны с его работой. Если Арчи продаст дом и наймется к другому тренеру, Крэнфилду не видать его больше как своих ушей. Лицензия к нему рано или поздно вернется, но такой конюх — вряд ли.
Еще один конюх подвел лошадь к боксу. У него тоже был обеспокоенный вид. Я знал, что его жена должна была вот-вот родить первенца.
Некоторые конюхи, впрочем, не беспокоились. Работы в скаковых конюшнях хватало, и, в конце концов, многим было все равно, где жить. Если они уйдут, вернуть их будет очень сложно. Вряд ли удастся заполучить назад и большинство лошадей и их владельцев. Конюшню нельзя закрыть на несколько месяцев, а потом опять открыть. Утечет слишком много воды.
Переживая за себя и за других, я прошел по короткой аллее к дому. Машина Роберты стояла у парадного входа, а сама Роберта находилась рядом. Вид у нее был сердитый.
— А я уже думала, что вы струсили.
— Я поставил машину у конюшен.
— Я не могу заставить себя пойти туда. Отец тоже. Он не выходит из своей комнаты. Вам придется к нему подняться.
Она первой вошла в дверь, и затем мы двинулись по огромному персидскому ковру, устилавшему холл. Когда мы дошли до лестницы, дверь библиотеки распахнулась настежь и из нее вышла миссис Крэнфилд. Она всегда так открывала двери, словно подозревала, что за ними творится нечто неприличное, и пыталась застать виновников на месте преступления. Это была некрасивая женщина, не пользовавшаяся косметикой и одевавшаяся в бесформенные шерстяные платья. Со мной она разговаривала только о лошадях, и я подозревал, что больше она ни о чем говорить не может. Отец ее был ирландским бароном, что и определило, похоже, брачный интерес Крэнфилда.
«Мой тесть, лорд Кулихэн», — говорил Крэнфилд, причем делал он это слишком часто. Я подумал, не потерял ли он после общения с Гоуэри пиетет перед аристократией.
— Ах, это вы, Хьюз, — сказала миссис Крэнфилд. — Роберта сказала, что хочет привезти вас. Хотя какой от вашего приезда толк? Ведь если разобраться, из-за вас и разгорелся скандал.
— То есть?
— Если бы вы лучше проехались на Уроне, ничего бы не произошло.
Все шесть вариантов достойного ответа я вовремя забраковал и промолчал. Когда некоторым людям больно, они вымещают свои чувства на том, что попадается под руку. Миссис Крэнфилд продолжала вымещать свою боль на мне.
— Декстер был просто ошеломлен, когда узнал, что у вас есть обыкновение нарочно отдавать победы.
— Меня эта новость тоже ошеломила, — сухо произнес я.
— Мама, прекрати. — Роберта нетерпеливо вмешалась. — Пойдемте, Хьюз. Вот сюда!
Я остался стоять как стоял. Она поднялась на три ступеньки, остановилась и обернулась:
— Пойдемте, чего вы ждете?
Я пожал плечами. Чего я ждал, в этом доме мне было не дождаться. Я поднялся вслед за ней по лестнице, потом прошел по широкому коридору и оказался в комнате ее отца.
В ней было слишком много тяжелой массивной мебели красного дерева более позднего периода, чем сам дом, ковер тускло-фиолетового цвета, такого же цвета плюшевые шторы и кровать с индийским покрывалом.
На краю кровати сидел Декстер Крэнфилд — он сгорбился так, что спина его напоминала дугу, а плечи закрывали уши. Он сидел, уронив руки на колени, скрючив пальцы и уставившись в пол.
— Он может сидеть так часами, — прошептала у меня за спиной Роберта. Увидев его, я понял, почему она говорила, что отцу нужна помощь.
— Отец! — сказала она, подойдя к нему и тронув за плечо. — К тебе пришел Келли Хьюз.
— Пусть пойдет и застрелится! — отрезал Крэнфилд.
Она увидела, как я прищурился, и по этой гримасе, похоже, решила, что я обиделся и подумал, что Крэнфилд видит во мне причину всех его бед. Я не стал конкретизировать ее смутные опасения, объяснив себе истинную причину его грубости так: Крэнфилд пожелал мне застрелиться, потому что думал об этом.
— А теперь — пока! — сказал я Роберте, кивнув головой в сторону двери. Снова инстинктивно вздернулся подбородок. Затем она посмотрела на сгорбившегося отца и снова на меня, вспомнила, с каким трудом доставила меня сюда, и ее надменность исчезла без остатка.
— Ладно, я подожду внизу, в библиотеке. Не уходите... не сказав мне что и как.
Я кивнул, и она чинно вышла из комнаты, притворив за собой дверь.
Я подошел к окну. Разгороженные луга спускались в долину. Деревья наклонились в одну сторону из-за постоянных ветров. Ряд пилонов и крыши строений муниципального совета. Ни одной лошади. Окна комнаты Крэнфилда выходили на противоположную от конюшен сторону.
— У вас есть оружие? — спросил я.
Никакого ответа. Я подошел к нему и сел рядом.
— Где оно?
Крэнфилд чуть покосился в мою сторону и снова отвел взгляд. Он смотрел мимо меня. Я встал, подошел к столу у постели, но ни на нем, ни в ящиках не обнаружил ничего смертоносного.
Я обнаружил ружье за высоким, красного дерева изголовьем кровати. «Парди» ручной работы — вполне годится для охоты на фазанов.
Оба ствола заряжены. Я разрядил их.
— Очень неэстетично, — заметил я. — И бестактно по отношению к домашним. Впрочем, вы ведь не собирались этого делать, если всерьез, а? — В этом я как раз не был уверен, но не было ничего дурного в попытке переубедить его.
— Что вы здесь делаете? — вяло спросил он.
— Пришел сказать вам, чтобы вы выбросили это из головы. У нас много дел.
— Не говорите со мной так!
— Как же иначе с вами говорить?
Крэнфилд слегка вздернул голову — прямо как Роберта. Если мне удастся разозлить его, он сделается хотя бы отчасти похож на самого себя. И тогда я со спокойной душой могу вернуться домой.
— Что толку сидеть и дуться? Этим делу не помочь.
— Дуться? — Он понемногу начинал вскипать. Но этого было мало.
— Злой дядя взял и отобрал наши игрушки? Аи как нехорошо! Но от того, что мы будем сидеть по своим углам и дуться, ничего не изменится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Забирают лошадей?
— Да, кое-кто из владельцев уже прислал боксы. К послезавтрашнему дню всех лошадей должны увезти. — На его обветренном загорелом лице гнев соединялся с отчаянием и растерянностью. — Всех конюхов увольняют. И меня тоже. А мы-то со старухой только-только приобрели в рассрочку один из новых домов, что построили там, за шоссе. Шале — то, о чем жена всю жизнь мечтала. Работала, работала, копила деньги. Теперь ревет в три ручья. Переехали только месяц назад, представляете? Как нам теперь за него расплачиваться? Все до последнего фунта истратили — на первый взнос, на стряпчих, на шторы... Уютное гнездышко получилось. А все супруга — старалась изо всех сил. Не верю я, что хозяин заделал ту чертову скачку. Этот самый Пирог — хороший жеребенок, рано или поздно он должен был проявиться. Это и ежу понятно! Но если хозяин скачку сварганил, тогда оно конечно. Тогда так ему и надо, а я лично еще потребую с него компенсацию. Поди попробуй продай дом в здешних местах. Больно далеко от Лэмберна. Где они, охотники селиться здесь, вон два дома так и стоят пустыми. Джордж! — внезапно крикнул он конюху, выбившемуся из сил, затаскивая заупрямившуюся лошадь. — Не надо с ней так, она ни в чем не виновата! — Он пересек двор, сам взял лошадь под уздцы, и она, сразу успокоившись, легко зашла в бокс.
Арчи был первоклассным конюхом, таких, как он, можно было по пальцам перечесть, и успехи Крэнфилда во многом были связаны с его работой. Если Арчи продаст дом и наймется к другому тренеру, Крэнфилду не видать его больше как своих ушей. Лицензия к нему рано или поздно вернется, но такой конюх — вряд ли.
Еще один конюх подвел лошадь к боксу. У него тоже был обеспокоенный вид. Я знал, что его жена должна была вот-вот родить первенца.
Некоторые конюхи, впрочем, не беспокоились. Работы в скаковых конюшнях хватало, и, в конце концов, многим было все равно, где жить. Если они уйдут, вернуть их будет очень сложно. Вряд ли удастся заполучить назад и большинство лошадей и их владельцев. Конюшню нельзя закрыть на несколько месяцев, а потом опять открыть. Утечет слишком много воды.
Переживая за себя и за других, я прошел по короткой аллее к дому. Машина Роберты стояла у парадного входа, а сама Роберта находилась рядом. Вид у нее был сердитый.
— А я уже думала, что вы струсили.
— Я поставил машину у конюшен.
— Я не могу заставить себя пойти туда. Отец тоже. Он не выходит из своей комнаты. Вам придется к нему подняться.
Она первой вошла в дверь, и затем мы двинулись по огромному персидскому ковру, устилавшему холл. Когда мы дошли до лестницы, дверь библиотеки распахнулась настежь и из нее вышла миссис Крэнфилд. Она всегда так открывала двери, словно подозревала, что за ними творится нечто неприличное, и пыталась застать виновников на месте преступления. Это была некрасивая женщина, не пользовавшаяся косметикой и одевавшаяся в бесформенные шерстяные платья. Со мной она разговаривала только о лошадях, и я подозревал, что больше она ни о чем говорить не может. Отец ее был ирландским бароном, что и определило, похоже, брачный интерес Крэнфилда.
«Мой тесть, лорд Кулихэн», — говорил Крэнфилд, причем делал он это слишком часто. Я подумал, не потерял ли он после общения с Гоуэри пиетет перед аристократией.
— Ах, это вы, Хьюз, — сказала миссис Крэнфилд. — Роберта сказала, что хочет привезти вас. Хотя какой от вашего приезда толк? Ведь если разобраться, из-за вас и разгорелся скандал.
— То есть?
— Если бы вы лучше проехались на Уроне, ничего бы не произошло.
Все шесть вариантов достойного ответа я вовремя забраковал и промолчал. Когда некоторым людям больно, они вымещают свои чувства на том, что попадается под руку. Миссис Крэнфилд продолжала вымещать свою боль на мне.
— Декстер был просто ошеломлен, когда узнал, что у вас есть обыкновение нарочно отдавать победы.
— Меня эта новость тоже ошеломила, — сухо произнес я.
— Мама, прекрати. — Роберта нетерпеливо вмешалась. — Пойдемте, Хьюз. Вот сюда!
Я остался стоять как стоял. Она поднялась на три ступеньки, остановилась и обернулась:
— Пойдемте, чего вы ждете?
Я пожал плечами. Чего я ждал, в этом доме мне было не дождаться. Я поднялся вслед за ней по лестнице, потом прошел по широкому коридору и оказался в комнате ее отца.
В ней было слишком много тяжелой массивной мебели красного дерева более позднего периода, чем сам дом, ковер тускло-фиолетового цвета, такого же цвета плюшевые шторы и кровать с индийским покрывалом.
На краю кровати сидел Декстер Крэнфилд — он сгорбился так, что спина его напоминала дугу, а плечи закрывали уши. Он сидел, уронив руки на колени, скрючив пальцы и уставившись в пол.
— Он может сидеть так часами, — прошептала у меня за спиной Роберта. Увидев его, я понял, почему она говорила, что отцу нужна помощь.
— Отец! — сказала она, подойдя к нему и тронув за плечо. — К тебе пришел Келли Хьюз.
— Пусть пойдет и застрелится! — отрезал Крэнфилд.
Она увидела, как я прищурился, и по этой гримасе, похоже, решила, что я обиделся и подумал, что Крэнфилд видит во мне причину всех его бед. Я не стал конкретизировать ее смутные опасения, объяснив себе истинную причину его грубости так: Крэнфилд пожелал мне застрелиться, потому что думал об этом.
— А теперь — пока! — сказал я Роберте, кивнув головой в сторону двери. Снова инстинктивно вздернулся подбородок. Затем она посмотрела на сгорбившегося отца и снова на меня, вспомнила, с каким трудом доставила меня сюда, и ее надменность исчезла без остатка.
— Ладно, я подожду внизу, в библиотеке. Не уходите... не сказав мне что и как.
Я кивнул, и она чинно вышла из комнаты, притворив за собой дверь.
Я подошел к окну. Разгороженные луга спускались в долину. Деревья наклонились в одну сторону из-за постоянных ветров. Ряд пилонов и крыши строений муниципального совета. Ни одной лошади. Окна комнаты Крэнфилда выходили на противоположную от конюшен сторону.
— У вас есть оружие? — спросил я.
Никакого ответа. Я подошел к нему и сел рядом.
— Где оно?
Крэнфилд чуть покосился в мою сторону и снова отвел взгляд. Он смотрел мимо меня. Я встал, подошел к столу у постели, но ни на нем, ни в ящиках не обнаружил ничего смертоносного.
Я обнаружил ружье за высоким, красного дерева изголовьем кровати. «Парди» ручной работы — вполне годится для охоты на фазанов.
Оба ствола заряжены. Я разрядил их.
— Очень неэстетично, — заметил я. — И бестактно по отношению к домашним. Впрочем, вы ведь не собирались этого делать, если всерьез, а? — В этом я как раз не был уверен, но не было ничего дурного в попытке переубедить его.
— Что вы здесь делаете? — вяло спросил он.
— Пришел сказать вам, чтобы вы выбросили это из головы. У нас много дел.
— Не говорите со мной так!
— Как же иначе с вами говорить?
Крэнфилд слегка вздернул голову — прямо как Роберта. Если мне удастся разозлить его, он сделается хотя бы отчасти похож на самого себя. И тогда я со спокойной душой могу вернуться домой.
— Что толку сидеть и дуться? Этим делу не помочь.
— Дуться? — Он понемногу начинал вскипать. Но этого было мало.
— Злой дядя взял и отобрал наши игрушки? Аи как нехорошо! Но от того, что мы будем сидеть по своим углам и дуться, ничего не изменится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51