Последний должен быть
самодержавным монархом, наделенным безграничной властью, больше отцом Родины,
чем ее слугой (с Иоанна Грозного не существовало более убежденного воспевателя
самодержавия, чем Николай I). (М. А. Гофман. Драма Пушкина. "Возрождение".
Тетрадь 62).
"...Прежде всего Пушкин в отношении русской политической жизни —
убежденный монархист, как уже было указано выше. Этот монархизм Пушкина не есть
просто преклонение перед незыблемым в тогдашнюю эпоху фактом, перед несокрушимой
в то время мощью монархического начала (не говоря уже о том, что благородство,
независимость и абсолютная правдивость Пушкина совершенно исключают подозрение о
каких-либо лично-корыстолюбивых мотивах этого взгляда у Пушкина). Монархизм
Пушкина есть глубокое внутреннее убеждение, основанное на историческом и
политическом сознании необходимости и полезности монархии в России —
свидетельство необычайной объективности поэта, сперва гонимого царским
правительством, а потом всегда раздражаемого мелочной подозрительностью и
враждебностью".
"В отношении же России, Пушкин в зрелую эпоху никогда не был
конституционалистом, а — хотя с существенными оговорками, о которых ниже — был,
в общем скорее сторонником самодержавной монархии. В политическом мировоззрении
Пушкина можно наметить лишь немногие общие принципы — в высшей степени
оригинальные, не укладывающие в программу какой-либо партии XIX века". (С.
Франк, Пушкин, как политический мыслитель).
Пушкин прекрасно понимал то, что до сих пор не могут понять многие левые,
что недостатки русской жизни объясняются отнюдь не наличием самодержавия. Что
одна смена самодержавия ничего не даст, что чернь всегда будет худшим тираном,
чем царь.
Зависеть от царей, — зависеть от народа —
Не все ли мне равно?..
VIII. ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ МИРОВОЗЗРЕНИЯ ПУШКИНА
Великий поэт понимал, что многие из его современников предъявляют русской
действительности часто такие требования, какие не выдержит ни одно государство
на свете. Коснувшись в 1832 году характера зарождавшегося русского либерализма
Пушкин пророчески заметил, что в России очень много людей "стоящих в оппозиции
не к правительству, а к России".
Пушкин, как позднее Гоголь, ясно сознавал, что добиваться улучшения жизни
в России должно и нужно, но нельзя в жертву иллюзорным политическим мечтам и
политическому фанатизму приносить Россию, созданную жертвенным трудом многих
поколений русских людей. Пушкин чувствовал свою кровную связь с национальным
государством и самодержавием, создавшим это государство. Эта основная черта
политического мировоззрения зрелого Пушкина всегда раздражала членов Ордена. В
силу именно этой причины русская интеллигенция несколько раз переживала
многолетние периоды отрицания Пушкина.
..."Борис Годунов" с его Пименом, это не что иное, как яркое отображение
древней Святой Руси; от нее, от ее древних летописцев, от их мудрой простоты,
"от их усердия, можно сказать, набожности, к власти Царя, данной от Бога", он
сам почерпнул эту инстинктивную народную любовь к русской Монархии и русским
Государям. Его светлый, трезвый государственный смысл вместе с благородною
правдивостью и честностью сердца, заставлявшими его добросовестно углубляться в
изучение родной истории и современной ему иноземной политической жизни,
постепенно превратили в нем это полусознательное чувство в сознательное твердое
убеждение". (Митрополит Анастасий. Пушкин в его отношении к религии и
Православной Церкви).
"...Общим фундаментом политического мировоззрения Пушкина было
национально-патриотическое умонастроение, оформленное как государственное
сознание. Этим был обусловлен его прежде всего страстный постоянный интерес к
внешне-политической судьбе России. В этом отношении Пушкин представляет в
истории русской политической мысли совершенный уникум, среди независимых и
оппозиционно настроенных русских писателей XIX века. Пушкин был одним из
немногих людей, который оставался в этом смысле верен идеалам своей первой
юности — идеалам поколения, в начале жизни пережившего патриотическое
возбуждение 1812-15 годов. Большинство сверстников Пушкина к концу 20-х и в 30-х
годах утратило это государственно-патриотическое сознание — отчасти в силу
властвовавшего над русскими умами в течение всего XIX века инстинктивного
ощущения непоколебимой государственной прочности России, отчасти по
свойственному уже тогда русской интеллигенции сентиментальному космополитизму и
государственному бессмыслию", (С. Франк. Пушкин, как политический мыслитель).
В сороковых годах Печорин уже писал:
Как сладостно отчизну ненавидеть
И жадно ждать ее уничтоженья!
И в разрушении отчизны видеть
Всемирную денницу возрожденья.
IX. ОТНОШЕНИЕ ПУШКИНА К ДЕМОКРАТИИ
За два года до смерти (в 1835 году), в заметке "Об истории поэзии
Шевырева", то есть имея уже совершенно сложившееся законченное мировоззрение,
Пушкин писал: "...Франция, средоточие Европы, представительница жизни
общественной, жизни — все вместе — эгоистической и народной. В ней науки и
поэзии не цели, а средства. Народ властвует в ней отвратительною властию
демократии".
Так высказывался умнейший человек России о самой "блистательной"
демократии в современной ему Европе. Это не случайное мимолетное мнение. Это
обычная позиция, которую занимает зрелый Пушкин к демократическому образу
правления.
Если Пушкин очень невысокого мнения о французской демократии, то не
лучшего мнения он и о демократическом образе правления, которое существует в
Новом Свете, в Соединенных Штатах. В большой критической статье о мемуарах Джона
Тренера, Пушкин пишет:
"...С некоторого времени Северо-Американские Штаты обращают на себя в
Европе внимание людей наиболее мыслящих. Не политическое происшествие тому
виною: Америка спокойно совершает свое поприще, доныне безопасная и цветущая,
сильная миром, упроченным ей географическим ее положением, гордая своими
учреждениями. Но несколько глубоких умов в недавнее время занялись исследованием
нравов и постановлений американских, и их наблюдения возбудили снова вопросы,
которые полагали давно уже решенными. Уважение к сему новому народу и к его
уложению, плоду новейшего просвещения, сильно поколебалось".
Дальше Пушкин, о котором Гоголь сказал, что "раз это Пушкин сказал,
значит это уж верно", дает следующую резкую характеристику порядкам,
существовавшим в современных ему Соединенных Штатах:
"С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее
жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве. Все благородное,
бескорыстное, все возвышающее душу человеческую, подавленное неумолимым эгоизмом
и страстию к довольству (комфорт); большинство, нагло притесняющие общество;
рабство негров посреди образованности и свободы; родословные гонения в народе,
не имеющем дворянства; со стороны избирателей алчность и зависть; со стороны
управляющих робость и подобострастие;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
самодержавным монархом, наделенным безграничной властью, больше отцом Родины,
чем ее слугой (с Иоанна Грозного не существовало более убежденного воспевателя
самодержавия, чем Николай I). (М. А. Гофман. Драма Пушкина. "Возрождение".
Тетрадь 62).
"...Прежде всего Пушкин в отношении русской политической жизни —
убежденный монархист, как уже было указано выше. Этот монархизм Пушкина не есть
просто преклонение перед незыблемым в тогдашнюю эпоху фактом, перед несокрушимой
в то время мощью монархического начала (не говоря уже о том, что благородство,
независимость и абсолютная правдивость Пушкина совершенно исключают подозрение о
каких-либо лично-корыстолюбивых мотивах этого взгляда у Пушкина). Монархизм
Пушкина есть глубокое внутреннее убеждение, основанное на историческом и
политическом сознании необходимости и полезности монархии в России —
свидетельство необычайной объективности поэта, сперва гонимого царским
правительством, а потом всегда раздражаемого мелочной подозрительностью и
враждебностью".
"В отношении же России, Пушкин в зрелую эпоху никогда не был
конституционалистом, а — хотя с существенными оговорками, о которых ниже — был,
в общем скорее сторонником самодержавной монархии. В политическом мировоззрении
Пушкина можно наметить лишь немногие общие принципы — в высшей степени
оригинальные, не укладывающие в программу какой-либо партии XIX века". (С.
Франк, Пушкин, как политический мыслитель).
Пушкин прекрасно понимал то, что до сих пор не могут понять многие левые,
что недостатки русской жизни объясняются отнюдь не наличием самодержавия. Что
одна смена самодержавия ничего не даст, что чернь всегда будет худшим тираном,
чем царь.
Зависеть от царей, — зависеть от народа —
Не все ли мне равно?..
VIII. ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ МИРОВОЗЗРЕНИЯ ПУШКИНА
Великий поэт понимал, что многие из его современников предъявляют русской
действительности часто такие требования, какие не выдержит ни одно государство
на свете. Коснувшись в 1832 году характера зарождавшегося русского либерализма
Пушкин пророчески заметил, что в России очень много людей "стоящих в оппозиции
не к правительству, а к России".
Пушкин, как позднее Гоголь, ясно сознавал, что добиваться улучшения жизни
в России должно и нужно, но нельзя в жертву иллюзорным политическим мечтам и
политическому фанатизму приносить Россию, созданную жертвенным трудом многих
поколений русских людей. Пушкин чувствовал свою кровную связь с национальным
государством и самодержавием, создавшим это государство. Эта основная черта
политического мировоззрения зрелого Пушкина всегда раздражала членов Ордена. В
силу именно этой причины русская интеллигенция несколько раз переживала
многолетние периоды отрицания Пушкина.
..."Борис Годунов" с его Пименом, это не что иное, как яркое отображение
древней Святой Руси; от нее, от ее древних летописцев, от их мудрой простоты,
"от их усердия, можно сказать, набожности, к власти Царя, данной от Бога", он
сам почерпнул эту инстинктивную народную любовь к русской Монархии и русским
Государям. Его светлый, трезвый государственный смысл вместе с благородною
правдивостью и честностью сердца, заставлявшими его добросовестно углубляться в
изучение родной истории и современной ему иноземной политической жизни,
постепенно превратили в нем это полусознательное чувство в сознательное твердое
убеждение". (Митрополит Анастасий. Пушкин в его отношении к религии и
Православной Церкви).
"...Общим фундаментом политического мировоззрения Пушкина было
национально-патриотическое умонастроение, оформленное как государственное
сознание. Этим был обусловлен его прежде всего страстный постоянный интерес к
внешне-политической судьбе России. В этом отношении Пушкин представляет в
истории русской политической мысли совершенный уникум, среди независимых и
оппозиционно настроенных русских писателей XIX века. Пушкин был одним из
немногих людей, который оставался в этом смысле верен идеалам своей первой
юности — идеалам поколения, в начале жизни пережившего патриотическое
возбуждение 1812-15 годов. Большинство сверстников Пушкина к концу 20-х и в 30-х
годах утратило это государственно-патриотическое сознание — отчасти в силу
властвовавшего над русскими умами в течение всего XIX века инстинктивного
ощущения непоколебимой государственной прочности России, отчасти по
свойственному уже тогда русской интеллигенции сентиментальному космополитизму и
государственному бессмыслию", (С. Франк. Пушкин, как политический мыслитель).
В сороковых годах Печорин уже писал:
Как сладостно отчизну ненавидеть
И жадно ждать ее уничтоженья!
И в разрушении отчизны видеть
Всемирную денницу возрожденья.
IX. ОТНОШЕНИЕ ПУШКИНА К ДЕМОКРАТИИ
За два года до смерти (в 1835 году), в заметке "Об истории поэзии
Шевырева", то есть имея уже совершенно сложившееся законченное мировоззрение,
Пушкин писал: "...Франция, средоточие Европы, представительница жизни
общественной, жизни — все вместе — эгоистической и народной. В ней науки и
поэзии не цели, а средства. Народ властвует в ней отвратительною властию
демократии".
Так высказывался умнейший человек России о самой "блистательной"
демократии в современной ему Европе. Это не случайное мимолетное мнение. Это
обычная позиция, которую занимает зрелый Пушкин к демократическому образу
правления.
Если Пушкин очень невысокого мнения о французской демократии, то не
лучшего мнения он и о демократическом образе правления, которое существует в
Новом Свете, в Соединенных Штатах. В большой критической статье о мемуарах Джона
Тренера, Пушкин пишет:
"...С некоторого времени Северо-Американские Штаты обращают на себя в
Европе внимание людей наиболее мыслящих. Не политическое происшествие тому
виною: Америка спокойно совершает свое поприще, доныне безопасная и цветущая,
сильная миром, упроченным ей географическим ее положением, гордая своими
учреждениями. Но несколько глубоких умов в недавнее время занялись исследованием
нравов и постановлений американских, и их наблюдения возбудили снова вопросы,
которые полагали давно уже решенными. Уважение к сему новому народу и к его
уложению, плоду новейшего просвещения, сильно поколебалось".
Дальше Пушкин, о котором Гоголь сказал, что "раз это Пушкин сказал,
значит это уж верно", дает следующую резкую характеристику порядкам,
существовавшим в современных ему Соединенных Штатах:
"С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее
жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве. Все благородное,
бескорыстное, все возвышающее душу человеческую, подавленное неумолимым эгоизмом
и страстию к довольству (комфорт); большинство, нагло притесняющие общество;
рабство негров посреди образованности и свободы; родословные гонения в народе,
не имеющем дворянства; со стороны избирателей алчность и зависть; со стороны
управляющих робость и подобострастие;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35