..а в осуждение о нем указывали на его оду "К свободе",
"Кинжал", написанный в 1820 г. и в 36-летнем Пушкине видели 22-летнего Пушкина.
Подумайте сами, каково было Вам, когда бы Вы в зрелых летах были обременены
такой сетью, видели каждый Ваш шаг истолкованный предубеждением, не имели
возможности переменить место без навлечения на себя подозрения или укора... Вы
делали свои выговоры... а эти выговоры, для Вас столь мелкие, определяли целую
жизнь его; нельзя было тронуться свободно с места, он лишен был возможности
видеть Европу, ему нельзя было своим друзьям и избранному обществу читать свои
произведения, в каждых стихах его, напечатанных не им, а издателем альманаха с
дозволения цензуры, было видно возмущение.
Позвольте сказать искренно. Государь хотел своим особенным
покровительством остепенить Пушкина и в то же время дать его Гению полное
развитие, а Вы из сего покровительства сделали надзор, который всегда
притеснителен, сколь бы впрочем ни был кроток и благороден".
Лермонтов имел все основания писать в стихотворении "На смерть поэта":
А вы надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов.
Вы жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, гения и славы палачи.
Высший свет узнав о смертельном ранении Пушкина радовался, что ранен он,
а не Дантес. "При наличии в высшем обществе малого представления о гении Пушкина
и его деятельности, — доносил своему правительству посланник Саксонии барон
Лютцероде, — не надо удивляться, что только не многие окружали его смертный одр
в то время как нидерландское посольство атаковывалось обществом, выражавшим свою
радость по поводу столь счастливого спасения элегантного молодого человека". О
том же самом позорном явлении сообщал своему правительству и прусский посланник:
"Некоторые из коноводов нашего общества, — пишет кн. Вяземский, — в
которых ничего нет русского, которые и не читали Пушкина, кроме произведений
подобранных недоброжелателями и тайной полицией, не приняли никакого участия во
всеобщей скорби. Хуже того — они оскорбляли, чернили его. Клевета продолжала
терзать память Пушкина, как при жизни терзала его душу. Жалели о судьбе
интересного Геккерна (Дантеса), для Пушкина не находили ничего, кроме хулы.
Несколько гостиных сделали из него предмет своих ПАРТИЙНЫХ ИНТЕРЕСОВ и споров".
Не великосветские же круги, наоборот, восприняли смерть Пушкина как национальную
потерю. "Громко кричали о том, что был безнаказанно убит человек, с которым
исчезла одна из самых светлых национальных слав, — доносил прусский посланник
Либерман... — Думаю, что со времени смерти Пушкина и до перенесения его праха в
церковь, в его доме перебывало до 50 тысяч лиц всех состояний".
Ложь о том, что будто бы истинным убийцей Пушкина является Николай I
разоблачается и письмами современников, и письмами Николая I, и его
действительным отношением к гибели великого поэта. В письме к А. О. Смирновой
Николай I писал:
"Рука, державшая пистолет, направленный на нашего великого поэта,
принадлежала человеку, совершенно неспособному оценить того, в которого он
целил. Эта рука не дрогнула от сознания величия того гения, голос которого он
заставил замолкнуть". На докладе Генерал-Аудитората по делу Дантеса Николай I
наложил резолюцию: "Быть по сему, но рядового Геккерна (Дантеса), как не
русского подданного выслать с жандармом за границу, отобрав офицерский патент".
В беседе с графом П. Д. Киселевым, Государь сказал ему:
"Он погиб. Арендт (доктор) пишет, что Пушкин проживет еще лишь несколько
часов. Я теряю в нем самого замечательного человека в России".
Пушкин был один из немногих людей эпохи который ясно сознавал величие
Николая, как государственного деятеля, а Николай I с момента своей первой
встречи в Чудовом монастыре ясно сознавал величие пушкинского гения.
* * *
Несколько лет назад в архиве Нижне-Тагильского завода на Урале найдены
письма С. Н. Карамзиной и Е. А. Карамзиной, в которых содержится много
неизвестных ранее данных о дуэли Пушкина и его смерти. Екатерина Андреевна
Карамзина пишет: "Государь вел себя по отношению к нему и ко всей его семье как
Ангел. Пушкин после истории со своей первой дуэлью обещал Государю не драться
больше ни под каким предлогом и теперь, будучи смертельно ранен, послал доброго
Жуковского просить прощения у Государя в том, что не сдержал слова. Государь
ответил ему письмом в таких выражениях: "Если судьба нас уже более в сем мире не
сведет, то прими мое и совершенное прощение и последний совет: умереть
христианином. Что касается до жены и до детей твоих, ты можешь быть спокоен, я
беру на себя устроить их судьбу".
После смерти Пушкина царь заплатил 100.000 рублей, которые Пушкин был
должен разным лицам. Приказал выдать семье Пушкина 10.000 рублей и назначил жене
и детям большую пенсию. Приказал издать собрание сочинений Пушкина за счет
государства,
XII
Смерть Пушкина была непоправимой, трагической потерей для России. "...в
Пушкине родились все течения русской мысли и жизни, он поставил проблему России.
и уже самой постановкой вопроса предопределил и способы его разрешения. О
пророческом даре Пушкина свидетельствует сам пророк пар экселленсе Достоевский:
"Пушкин как раз приходит в самом начале правильного самосознания нашего,
едва лишь начавшегося и зародившегося в обществе нашем после целого столетия с
Петровской реформы, и появление его сильно способствует освещению тесной дороги
нашей новым направляющим светом. В этом то смысле Пушкин есть пророчество и
указание" (А. Ющенко. Пророческий дар русской литературы. Париж — Нью Йорк).
Из-за преждевременной смерти Пушкину не удалось утвердить в русском образованном
обществе силой своего гения тот истинно русский строй души и русского
мировоззрения, к которым он пришел сам в зрелом возрасте, и этим уничтожить
только зарождавшийся Орден Р. И.
Заканчивая свою знаменитую речь на пушкинских. торжествах в Москве 8 июня
1880 года Достоевский сказал:
"Если бы он жил дольше, может быть, явил бы бессмертные и великие образы
души русской, уже понятные нашим европейским братьям, привлек бы их к нам
гораздо более и ближе, чем теперь, может быть, успел бы им разъяснить всю правду
стремлений наших. и они уже более понимали бы нас чем теперь, стали бы нас
предугадывать, перестали бы на нас смотреть столь недоверчиво и высокомерно, как
теперь еще смотрят.
Жил бы Пушкин долее, так и между нами было бы, может быть, менее
недоразумений, споров, чем видим теперь".
Место, которое законно принадлежит Пушкину, как духовному вождю начавшей
изживать трагические духовные последствия Петровской революции России, занял
один из руководителей Ордена ярый ненавистник русских традиций — В. Белинский.
"Будь жив Пушкин, верно указывает Н. О. Лернер в своем исследовании о Белинском,
— Белинский перешел бы в его "Современник" (А не к Краевскому).
Со смертью Пушкина Россия потеряла духовного вождя, который мог бы увести
ее с навязанного Петром I ложного пути подражания европейской культуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
"Кинжал", написанный в 1820 г. и в 36-летнем Пушкине видели 22-летнего Пушкина.
Подумайте сами, каково было Вам, когда бы Вы в зрелых летах были обременены
такой сетью, видели каждый Ваш шаг истолкованный предубеждением, не имели
возможности переменить место без навлечения на себя подозрения или укора... Вы
делали свои выговоры... а эти выговоры, для Вас столь мелкие, определяли целую
жизнь его; нельзя было тронуться свободно с места, он лишен был возможности
видеть Европу, ему нельзя было своим друзьям и избранному обществу читать свои
произведения, в каждых стихах его, напечатанных не им, а издателем альманаха с
дозволения цензуры, было видно возмущение.
Позвольте сказать искренно. Государь хотел своим особенным
покровительством остепенить Пушкина и в то же время дать его Гению полное
развитие, а Вы из сего покровительства сделали надзор, который всегда
притеснителен, сколь бы впрочем ни был кроток и благороден".
Лермонтов имел все основания писать в стихотворении "На смерть поэта":
А вы надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов.
Вы жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, гения и славы палачи.
Высший свет узнав о смертельном ранении Пушкина радовался, что ранен он,
а не Дантес. "При наличии в высшем обществе малого представления о гении Пушкина
и его деятельности, — доносил своему правительству посланник Саксонии барон
Лютцероде, — не надо удивляться, что только не многие окружали его смертный одр
в то время как нидерландское посольство атаковывалось обществом, выражавшим свою
радость по поводу столь счастливого спасения элегантного молодого человека". О
том же самом позорном явлении сообщал своему правительству и прусский посланник:
"Некоторые из коноводов нашего общества, — пишет кн. Вяземский, — в
которых ничего нет русского, которые и не читали Пушкина, кроме произведений
подобранных недоброжелателями и тайной полицией, не приняли никакого участия во
всеобщей скорби. Хуже того — они оскорбляли, чернили его. Клевета продолжала
терзать память Пушкина, как при жизни терзала его душу. Жалели о судьбе
интересного Геккерна (Дантеса), для Пушкина не находили ничего, кроме хулы.
Несколько гостиных сделали из него предмет своих ПАРТИЙНЫХ ИНТЕРЕСОВ и споров".
Не великосветские же круги, наоборот, восприняли смерть Пушкина как национальную
потерю. "Громко кричали о том, что был безнаказанно убит человек, с которым
исчезла одна из самых светлых национальных слав, — доносил прусский посланник
Либерман... — Думаю, что со времени смерти Пушкина и до перенесения его праха в
церковь, в его доме перебывало до 50 тысяч лиц всех состояний".
Ложь о том, что будто бы истинным убийцей Пушкина является Николай I
разоблачается и письмами современников, и письмами Николая I, и его
действительным отношением к гибели великого поэта. В письме к А. О. Смирновой
Николай I писал:
"Рука, державшая пистолет, направленный на нашего великого поэта,
принадлежала человеку, совершенно неспособному оценить того, в которого он
целил. Эта рука не дрогнула от сознания величия того гения, голос которого он
заставил замолкнуть". На докладе Генерал-Аудитората по делу Дантеса Николай I
наложил резолюцию: "Быть по сему, но рядового Геккерна (Дантеса), как не
русского подданного выслать с жандармом за границу, отобрав офицерский патент".
В беседе с графом П. Д. Киселевым, Государь сказал ему:
"Он погиб. Арендт (доктор) пишет, что Пушкин проживет еще лишь несколько
часов. Я теряю в нем самого замечательного человека в России".
Пушкин был один из немногих людей эпохи который ясно сознавал величие
Николая, как государственного деятеля, а Николай I с момента своей первой
встречи в Чудовом монастыре ясно сознавал величие пушкинского гения.
* * *
Несколько лет назад в архиве Нижне-Тагильского завода на Урале найдены
письма С. Н. Карамзиной и Е. А. Карамзиной, в которых содержится много
неизвестных ранее данных о дуэли Пушкина и его смерти. Екатерина Андреевна
Карамзина пишет: "Государь вел себя по отношению к нему и ко всей его семье как
Ангел. Пушкин после истории со своей первой дуэлью обещал Государю не драться
больше ни под каким предлогом и теперь, будучи смертельно ранен, послал доброго
Жуковского просить прощения у Государя в том, что не сдержал слова. Государь
ответил ему письмом в таких выражениях: "Если судьба нас уже более в сем мире не
сведет, то прими мое и совершенное прощение и последний совет: умереть
христианином. Что касается до жены и до детей твоих, ты можешь быть спокоен, я
беру на себя устроить их судьбу".
После смерти Пушкина царь заплатил 100.000 рублей, которые Пушкин был
должен разным лицам. Приказал выдать семье Пушкина 10.000 рублей и назначил жене
и детям большую пенсию. Приказал издать собрание сочинений Пушкина за счет
государства,
XII
Смерть Пушкина была непоправимой, трагической потерей для России. "...в
Пушкине родились все течения русской мысли и жизни, он поставил проблему России.
и уже самой постановкой вопроса предопределил и способы его разрешения. О
пророческом даре Пушкина свидетельствует сам пророк пар экселленсе Достоевский:
"Пушкин как раз приходит в самом начале правильного самосознания нашего,
едва лишь начавшегося и зародившегося в обществе нашем после целого столетия с
Петровской реформы, и появление его сильно способствует освещению тесной дороги
нашей новым направляющим светом. В этом то смысле Пушкин есть пророчество и
указание" (А. Ющенко. Пророческий дар русской литературы. Париж — Нью Йорк).
Из-за преждевременной смерти Пушкину не удалось утвердить в русском образованном
обществе силой своего гения тот истинно русский строй души и русского
мировоззрения, к которым он пришел сам в зрелом возрасте, и этим уничтожить
только зарождавшийся Орден Р. И.
Заканчивая свою знаменитую речь на пушкинских. торжествах в Москве 8 июня
1880 года Достоевский сказал:
"Если бы он жил дольше, может быть, явил бы бессмертные и великие образы
души русской, уже понятные нашим европейским братьям, привлек бы их к нам
гораздо более и ближе, чем теперь, может быть, успел бы им разъяснить всю правду
стремлений наших. и они уже более понимали бы нас чем теперь, стали бы нас
предугадывать, перестали бы на нас смотреть столь недоверчиво и высокомерно, как
теперь еще смотрят.
Жил бы Пушкин долее, так и между нами было бы, может быть, менее
недоразумений, споров, чем видим теперь".
Место, которое законно принадлежит Пушкину, как духовному вождю начавшей
изживать трагические духовные последствия Петровской революции России, занял
один из руководителей Ордена ярый ненавистник русских традиций — В. Белинский.
"Будь жив Пушкин, верно указывает Н. О. Лернер в своем исследовании о Белинском,
— Белинский перешел бы в его "Современник" (А не к Краевскому).
Со смертью Пушкина Россия потеряла духовного вождя, который мог бы увести
ее с навязанного Петром I ложного пути подражания европейской культуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35