"Эх, Александр
Николаевич, охота тебе пустословить по-прежнему! или мало тебе было Сибири?" В
этих словах Радищев увидел угрозу. Огорченный и испуганный, он возвратился
домой, вспомнил о друге своей молодости, об лейпцигском студенте, подавшем ему
некогда мысль о самоубийстве... и отравился. Конец, им давно предвиденный и
который он сам себе напророчил!"
Трагический конец первого русского интеллигента является прообразом
самоубийства, которое подготовила себе в виде большевизма вся русская
интеллигенция — это общество политических фанатиков и утопистов, целое столетие
в фанатическом ослеплении рывшее могилу национальному государству и погибшее
вместе с ним.
Пушкин понимал то, что никогда не понимал Радищев и его последователи,
что: "...Нет убедительности в поношениях и нет истины, где нет любви". Радищев и
вся русская революционная интеллигенция вслед за ним, много и старательно
поносили современную им Россию и ее историческое прошлое, но настоящей любви к
России ни у кого из них не было, а поэтому в их поношениях не было и нет истины.
А. Радищев был первым у нас из числа тех несчастных русских идеалистов, которые
исповедуя утопические социальные и политические теории, были в силу этого
пророками злого добра.
Их любовь к будущему, к будущим людям становилась источником ненависти к
настоящим, к живущим ныне, и источниками зла и страданий будущих поколений
русских людей. "...В Радищеве, — пишет Пушкин, — отразилась вся французская
философия его века: скептицизм Вольтера, филантропия Руссо, политический цинизм
Дидрота и Реналя; но все в нескладном и искаженном виде, как все предметы криво
отражаются в кривом зеркале. Он есть истинный представитель полупросвещения.
Невежественное презрение ко всему прошедшему, слабоумное изумление перед своим
веком, слепое пристрастие к новизне, частные, поверхностные сведения, наобум
приноровленные ко всему, вот что мы видим в Радищеве. Он как будто старается
раздражить верховную власть своим горьким злоречием: не лучше ли было бы указать
на благо, которое она в состоянии сотворить? Он поносит власть господ, как явное
беззаконие: не лучше ли было представить правительству и умным помещикам способы
к постепенному улучшению состояния крестьян?
"...Самое пространное из его сочинений есть философское рассуждение "О
человеке и его смертности и бессмертии". Умствования оного пошлы и не оживлены
слогом. Радищев хотя и вооружается против материализма, но в нем все еще виден
ученик Гельвеция. Он охотнее излагает, нежели опровергает доводы чистого
афеизма!" (атеизма). Низко расценивает Пушкин и основное произведение Радищева
"Путешествие из Петербурга в Москву". "Путешествие в Москву", причина его
несчастия и славы, — пишет Пушкин, — есть, как уже мы сказали, очень
посредственное произведение, не говоря уже о варварском слоге. Сетования на
несчастное состояние народа, на насилие вельмож и прочие преувеличены и пошлы.
Порывы чувствительности, жеманной и надутой, иногда чрезвычайно смешны. Мы бы
могли подтвердить суждение наше множеством выписок. Но читателю стоит открыть
его книгу наудачу, чтоб удостовериться в истине нами сказанного".
XIII. ОТНОШЕНИЕ ПУШКИНА К РУССКОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
I
Пушкин понимал, что идеи, выразителем которых являлся родоначальник
русской интеллигенции Радищев, в случае дальнейшего увлечения политическими и
социальными идеями Запада, могут иметь при известных обстоятельствах успех. И,
вероятно, в силу этих соображений, Пушкин за три года до своей смерти начал
писать большую статью о книге "Путешествие из Петербурга в Москву". Статья
написана, как и книга Радищева в форме путевого дневника.
Весьма характерно, что Пушкин описывает не Путешествие из Петербурга в
Москву, а путешествие из Москвы в Петербург, т.е. совершает путешествие в
обратном направлении. Путешествуя в обратном направлении чем Радищев, Пушкин и в
идейном плане так же совершает обратное путешествие, разоблачая во всех случаях
вымысел и преувеличения Радищева в описании им современной ему действительности.
В главе одиннадцатой, под названием "Русская Изба", Пушкин разоблачает
недобросовестную попытку Радищева изобразить жизнь русского крестьянина в
значительно более мрачном виде, чем она была на самом деле.
"...В Пешках (на станции, ныне уничтоженной) Радищев съел кусок говядины
и выпил чашку кофе. Он пользуется сим случаем, дабы упомянуть о несчастных
африканских невольниках, и тужит о судьбе русского крестьянина, не
употребляющего сахара. Все это было тогдашним модным красноречием".
Пушкин одной фразой уничтожает все карикатурное описание Радищева в
упомянутой выше главе, все эти старания изобразить плоды своего вымысла в
наиболее мрачном виде. Пушкин иронически указывает: "...Замечательно и то, что
Радищев, заставив свою хозяйку жаловаться на голод и неурожай, оканчивает
картину нужды и бедствия сею чертою: "и начала сажать хлебы в печь".
Трезвый политический мыслитель, Пушкин шаг за шагом разоблачает все дикие
претензии, которые предъявляет Радищев к современной ему России. Это
столкновение двух политических стилей, стиля политического и социального
реализма и социального утопизма. Пушкин в лице которого возмужала, наконец,
национальная политическая мысль, защищает русское национальное государство от
нападок на него Радищева. Пушкин вскрывает всю опасность истерической
чувствительности Радищева. Нарисовав картину тяжелой жизни крестьян у одного
помещика, который желая улучшить жизнь крестьян, завел. порядки вроде тех,
которые были в заведенных Аракчеевым военных поселениях, Пушкин иронически
писал: "Как бы вы думали? Мучитель имел виды филантропические". Это замечание
бьет в самую суть Радищевского отвлеченного прекраснодушия. Результаты
отвлеченного прекраснодушия чаще всего являются источником сильнейших мучений
для тех, кого хотят облагодетельствовать.
Пушкин первый почуял огромную опасность, которую несли с собой филантропы
типа Радищева, пророки злого добра, первый понял разрушительную роль, какую они
могут сыграть в России. И Пушкин первый из современников нанес сокрушительный
удар Радищеву, родоначальнику русской интеллигенции.
Пушкин подходит к положению крестьянства не с точки зрения отвлеченных
идеалов земного рая, а сравнивая его с положением крестьянства и рабочих в
других странах, которые кажутся первому русскому интеллигенту превосходными по
своему социальному строю. Пушкин делает вывод, который соответствует
исторической истине, что положение русских крестьян постепенно, поскольку это
позволяют политические и социальные условия государства, все время улучшается. И
Пушкин, которого интеллигенция всегда изображала революционером, пишет что:
"...конечно, должны еще произойти великие перемены, но не должно торопить
времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть
те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений
политических, страшных для человечества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Николаевич, охота тебе пустословить по-прежнему! или мало тебе было Сибири?" В
этих словах Радищев увидел угрозу. Огорченный и испуганный, он возвратился
домой, вспомнил о друге своей молодости, об лейпцигском студенте, подавшем ему
некогда мысль о самоубийстве... и отравился. Конец, им давно предвиденный и
который он сам себе напророчил!"
Трагический конец первого русского интеллигента является прообразом
самоубийства, которое подготовила себе в виде большевизма вся русская
интеллигенция — это общество политических фанатиков и утопистов, целое столетие
в фанатическом ослеплении рывшее могилу национальному государству и погибшее
вместе с ним.
Пушкин понимал то, что никогда не понимал Радищев и его последователи,
что: "...Нет убедительности в поношениях и нет истины, где нет любви". Радищев и
вся русская революционная интеллигенция вслед за ним, много и старательно
поносили современную им Россию и ее историческое прошлое, но настоящей любви к
России ни у кого из них не было, а поэтому в их поношениях не было и нет истины.
А. Радищев был первым у нас из числа тех несчастных русских идеалистов, которые
исповедуя утопические социальные и политические теории, были в силу этого
пророками злого добра.
Их любовь к будущему, к будущим людям становилась источником ненависти к
настоящим, к живущим ныне, и источниками зла и страданий будущих поколений
русских людей. "...В Радищеве, — пишет Пушкин, — отразилась вся французская
философия его века: скептицизм Вольтера, филантропия Руссо, политический цинизм
Дидрота и Реналя; но все в нескладном и искаженном виде, как все предметы криво
отражаются в кривом зеркале. Он есть истинный представитель полупросвещения.
Невежественное презрение ко всему прошедшему, слабоумное изумление перед своим
веком, слепое пристрастие к новизне, частные, поверхностные сведения, наобум
приноровленные ко всему, вот что мы видим в Радищеве. Он как будто старается
раздражить верховную власть своим горьким злоречием: не лучше ли было бы указать
на благо, которое она в состоянии сотворить? Он поносит власть господ, как явное
беззаконие: не лучше ли было представить правительству и умным помещикам способы
к постепенному улучшению состояния крестьян?
"...Самое пространное из его сочинений есть философское рассуждение "О
человеке и его смертности и бессмертии". Умствования оного пошлы и не оживлены
слогом. Радищев хотя и вооружается против материализма, но в нем все еще виден
ученик Гельвеция. Он охотнее излагает, нежели опровергает доводы чистого
афеизма!" (атеизма). Низко расценивает Пушкин и основное произведение Радищева
"Путешествие из Петербурга в Москву". "Путешествие в Москву", причина его
несчастия и славы, — пишет Пушкин, — есть, как уже мы сказали, очень
посредственное произведение, не говоря уже о варварском слоге. Сетования на
несчастное состояние народа, на насилие вельмож и прочие преувеличены и пошлы.
Порывы чувствительности, жеманной и надутой, иногда чрезвычайно смешны. Мы бы
могли подтвердить суждение наше множеством выписок. Но читателю стоит открыть
его книгу наудачу, чтоб удостовериться в истине нами сказанного".
XIII. ОТНОШЕНИЕ ПУШКИНА К РУССКОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
I
Пушкин понимал, что идеи, выразителем которых являлся родоначальник
русской интеллигенции Радищев, в случае дальнейшего увлечения политическими и
социальными идеями Запада, могут иметь при известных обстоятельствах успех. И,
вероятно, в силу этих соображений, Пушкин за три года до своей смерти начал
писать большую статью о книге "Путешествие из Петербурга в Москву". Статья
написана, как и книга Радищева в форме путевого дневника.
Весьма характерно, что Пушкин описывает не Путешествие из Петербурга в
Москву, а путешествие из Москвы в Петербург, т.е. совершает путешествие в
обратном направлении. Путешествуя в обратном направлении чем Радищев, Пушкин и в
идейном плане так же совершает обратное путешествие, разоблачая во всех случаях
вымысел и преувеличения Радищева в описании им современной ему действительности.
В главе одиннадцатой, под названием "Русская Изба", Пушкин разоблачает
недобросовестную попытку Радищева изобразить жизнь русского крестьянина в
значительно более мрачном виде, чем она была на самом деле.
"...В Пешках (на станции, ныне уничтоженной) Радищев съел кусок говядины
и выпил чашку кофе. Он пользуется сим случаем, дабы упомянуть о несчастных
африканских невольниках, и тужит о судьбе русского крестьянина, не
употребляющего сахара. Все это было тогдашним модным красноречием".
Пушкин одной фразой уничтожает все карикатурное описание Радищева в
упомянутой выше главе, все эти старания изобразить плоды своего вымысла в
наиболее мрачном виде. Пушкин иронически указывает: "...Замечательно и то, что
Радищев, заставив свою хозяйку жаловаться на голод и неурожай, оканчивает
картину нужды и бедствия сею чертою: "и начала сажать хлебы в печь".
Трезвый политический мыслитель, Пушкин шаг за шагом разоблачает все дикие
претензии, которые предъявляет Радищев к современной ему России. Это
столкновение двух политических стилей, стиля политического и социального
реализма и социального утопизма. Пушкин в лице которого возмужала, наконец,
национальная политическая мысль, защищает русское национальное государство от
нападок на него Радищева. Пушкин вскрывает всю опасность истерической
чувствительности Радищева. Нарисовав картину тяжелой жизни крестьян у одного
помещика, который желая улучшить жизнь крестьян, завел. порядки вроде тех,
которые были в заведенных Аракчеевым военных поселениях, Пушкин иронически
писал: "Как бы вы думали? Мучитель имел виды филантропические". Это замечание
бьет в самую суть Радищевского отвлеченного прекраснодушия. Результаты
отвлеченного прекраснодушия чаще всего являются источником сильнейших мучений
для тех, кого хотят облагодетельствовать.
Пушкин первый почуял огромную опасность, которую несли с собой филантропы
типа Радищева, пророки злого добра, первый понял разрушительную роль, какую они
могут сыграть в России. И Пушкин первый из современников нанес сокрушительный
удар Радищеву, родоначальнику русской интеллигенции.
Пушкин подходит к положению крестьянства не с точки зрения отвлеченных
идеалов земного рая, а сравнивая его с положением крестьянства и рабочих в
других странах, которые кажутся первому русскому интеллигенту превосходными по
своему социальному строю. Пушкин делает вывод, который соответствует
исторической истине, что положение русских крестьян постепенно, поскольку это
позволяют политические и социальные условия государства, все время улучшается. И
Пушкин, которого интеллигенция всегда изображала революционером, пишет что:
"...конечно, должны еще произойти великие перемены, но не должно торопить
времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть
те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений
политических, страшных для человечества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35