Ее сопровождали мэр и главы гильдий со своими людьми, каждый в отдельной барке.
На следующий день она посвятила в рыцари Бани нескольких дворян, воздав им должное за поддержку, которую они ей оказали во время конфликта с Дадли. В их числе был ее управляющий сэр Роберт Рочестер, теперь управляющий королевского дворца, а также сэр Генри Джернингем, граф Суррей и сэр Уильям Дормер, отец Джейн Дормер, который в решающие июльские дни со своими друзьями и сторонниками содействовал провозглашению Марии королевой в Бакингеме. Лично церемонию посвящения Мария исполнить не могла, поскольку обычай требовал, чтобы вновь посвященные рыцари забирались голыми в ванну вместе с монархом и целовали его плечо. За нее эту миссию выполнил граф Арун-дел, ставший теперь главным королевским шталмейстером.
Утром 30-го все улицы были выложены свежим тростником, а сверху цветами, чтобы не чувствовался запах. В три часа дня из ворот Тауэра появилась конная процессия — пятьсот пэров, джентльменов и чиновников. Торжественным маршем они направились к Вестминстеру. Первыми двигались королевские гонцы, сопровождаемые трубачами и оруженосцами, затем помощники герольда в латах и вновь посвященные рыцари Бани. Позади них шли герольды, знаменосцы и члены королевского Совета, затем рыцари ордена Подвязки и остальные аристократы — в соответствии с рангом. В великолепии и пышности нарядов аристократы превзошли самих себя. Все на них, включая попоны коней, сияло золотом и серебром, что «вызывало великое восхищение не столько богатством, сколько новизной и изысканностью замысла».
Столь же великолепны были и послы. Каждый ехал в паре с лордом из Совета. И не так-то просто было выбрать, кому из советников какого посла сопровождать. Было решено, что французскому послу пару составит Пэджет, который после канцлера являлся ведущим членом Совета, а лорд Клинтон будет сопровождать временного поверенного в делах империи (после отъезда Схейве официальный посол еще не был назначен). Ренар, имевший дипломатический статус посланника, ехал в паре с лордом Кобэмом, советником более низкого ранга. Купцы, воины и рыцари, двигавшиеся в свите послов, были почти так же блистательны, как и видные английские аристократы. Обращали на себя внимание четверо итальянских купцов, одетых в костюмы из черного бархата на подкладке, «великолепно украшенные большим количеством золотых блесток», а также расшитые лентой из золотой парчи «шириной с ладонь». Их накидки, попоны коней и даже ливреи конюхов, которые шли рядом, были пошиты из того же самого черного бархата, отороченного золотыми нитями. Всеобщее восхищение вызвали и четыре испанских рыцаря в темно-красном бархате. Их плащи были подбиты серебряной парчой, «с прекраснейшей бахромой из золотых нитей», а камзолы и круглые жесткие испанские воротники «являли собой нечто совершенно великолепное, удивляя изящным покроем и богатством».
Следом за послами и их свитой двигались члены королевской свиты, первый — граф Суссекс, главный приближенный, несущий плащ и шляпу ее величества, затем «два рыцаря давних времен в шляпах старинного покроя, с припудренными головами и в масках». В соответствии со старинными обычаями они представляли герцогов бывших английских территорий — Нормандии и Гюйенна. Далее по порядку следовали: канцлер, за ним лорд-мэр в костюме из малинового бархата и с золотым скипетром, затем гвардейские офицеры в латах и в конце — граф Арундел с мечом Марии.
Позади них двигалась сама королева в открытом белом паланкине, украшенном золотой парчой. Паланкин влекли шесть лошадей, на каждой белая попона, свисающая почти до самой земли. Мария напряженно сидела, обложенная камчатными подушками, время от времени поднимая руку к голове, чтобы немного облегчить вес тяжелого золотого венца. На ней было белое одеяние с золотой парчой. Верхнюю юбку окаймлял мех белого горностая, а мех горностая на плаще был испещрен черными точками. Волосы королевы покрывала сплетенная из блестящих нитей вуаль, усыпанная драгоценными камнями, а поверх — «круглый венец из золота, похожий на обруч, украшенный бесценными камнями».
Рядом с паланкином Марии ехали ливрейные лакеи в богатых одеждах, а королевский балдахин над паланкином поддерживала группа рыцарей. Поодаль двигались три знатные дамы — маркиза Эксетер, маркиза Винчестер, супруга Полета, и графиня Арундел. Следом еще пятьдесят две дамы из свиты королевы, в том числе принцесса Елизавета и Анна Клевская, в платьях из серебряной парчи, каждая в роскошном паланкине, затем герцогини, маркизы, графини и придворные фрейлины в малиновом бархате, далее камеристки Марии в малиновом атласе и ее камергеры в малиновой парче. Седла коней фрейлин были покрыты золотой парчой, а сбруя — мехом горностая с точками.
Каждую даму и фрейлину сопровождали девять пажей, а замыкали процессию триста конных гвардейцев и лучников, которые выполняли функции охраны. В этот раз были приняты особые меры безопасности, потому что появились сведения, что какие-то злоумышленники могут попытаться сорвать праздник коронации. Несколько дней назад королевскому шталмейстеру, сэру Эдварду Хастингсу, стало известно, что группа «мошенников из бывших матросов» собирается похитить королевских лошадей в Блекхите. Хастингс прибыл туда с гвардейцами и предотвратил ограбление.
Процессия остановилась на Фенчерч-стрит, чтобы полюбоваться замечательной живой картиной, поставленной генуэзскими купцами. Она представляла собой триумфальную арку, по бокам которой стояли четыре великана. Арка была исписана стихами, прославляющими восхождение Марии на престол. На углу Грейсчерч ганзейские купцы воздвигли «гору» и небольшой фонтан, бьющий вином. «Гора» двигалась, и «с ее вершины с помощью какого-то механизма спустился человек». Самую интересную и лестную для Марии композицию поставили флорентийцы, назвавшие ее «освободительницей страны» и многозначительно сравнивавшие с иудейской героиней Юдифью, которая обезглавила тирана Олоферна, избавив свой народ от угрозы рабства. Под Олоферном подразумевался Дадли, чья казнь была еще свежа в памяти. Марию сравнивали также с Афиной, слава которой достигла звезд. Заполнившим улицы горожанам очень понравился одетый в зеленое механический ангел с трубой. Когда он подносил инструмент к губам, трубач, «который тайно находился па передвижной сцене», играл музыкальную фразу, но людям казалось, что играет ангел, «приводя в восторг многих несведущих».
У прохода на Корнхилл процессию встретила еще одна «очень милая живая картина», в которой три девочки, одетые как взрослые женщины, представляли трех граций — Блистающую, Добрую и Цветущую. Блистающая была в короне и со скипетром. Когда Мария проезжала мимо, девочки «пали на колени и запели славу королеве». Во дворе собора Святого Павла было поставлено сразу три представления. Мария «со вниманием выслушала» песни, исполняемые у здания школы мужским хором (в котором были также и мальчики). У дома настоятеля собрался еще один хор, па этот раз детский. Юные исполнители держали в руках тонкие восковые свечи, «источающие очень приятный аромат».
На шпиле собора Святого Павла свое удивительное искусство показывал голландский акробат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
На следующий день она посвятила в рыцари Бани нескольких дворян, воздав им должное за поддержку, которую они ей оказали во время конфликта с Дадли. В их числе был ее управляющий сэр Роберт Рочестер, теперь управляющий королевского дворца, а также сэр Генри Джернингем, граф Суррей и сэр Уильям Дормер, отец Джейн Дормер, который в решающие июльские дни со своими друзьями и сторонниками содействовал провозглашению Марии королевой в Бакингеме. Лично церемонию посвящения Мария исполнить не могла, поскольку обычай требовал, чтобы вновь посвященные рыцари забирались голыми в ванну вместе с монархом и целовали его плечо. За нее эту миссию выполнил граф Арун-дел, ставший теперь главным королевским шталмейстером.
Утром 30-го все улицы были выложены свежим тростником, а сверху цветами, чтобы не чувствовался запах. В три часа дня из ворот Тауэра появилась конная процессия — пятьсот пэров, джентльменов и чиновников. Торжественным маршем они направились к Вестминстеру. Первыми двигались королевские гонцы, сопровождаемые трубачами и оруженосцами, затем помощники герольда в латах и вновь посвященные рыцари Бани. Позади них шли герольды, знаменосцы и члены королевского Совета, затем рыцари ордена Подвязки и остальные аристократы — в соответствии с рангом. В великолепии и пышности нарядов аристократы превзошли самих себя. Все на них, включая попоны коней, сияло золотом и серебром, что «вызывало великое восхищение не столько богатством, сколько новизной и изысканностью замысла».
Столь же великолепны были и послы. Каждый ехал в паре с лордом из Совета. И не так-то просто было выбрать, кому из советников какого посла сопровождать. Было решено, что французскому послу пару составит Пэджет, который после канцлера являлся ведущим членом Совета, а лорд Клинтон будет сопровождать временного поверенного в делах империи (после отъезда Схейве официальный посол еще не был назначен). Ренар, имевший дипломатический статус посланника, ехал в паре с лордом Кобэмом, советником более низкого ранга. Купцы, воины и рыцари, двигавшиеся в свите послов, были почти так же блистательны, как и видные английские аристократы. Обращали на себя внимание четверо итальянских купцов, одетых в костюмы из черного бархата на подкладке, «великолепно украшенные большим количеством золотых блесток», а также расшитые лентой из золотой парчи «шириной с ладонь». Их накидки, попоны коней и даже ливреи конюхов, которые шли рядом, были пошиты из того же самого черного бархата, отороченного золотыми нитями. Всеобщее восхищение вызвали и четыре испанских рыцаря в темно-красном бархате. Их плащи были подбиты серебряной парчой, «с прекраснейшей бахромой из золотых нитей», а камзолы и круглые жесткие испанские воротники «являли собой нечто совершенно великолепное, удивляя изящным покроем и богатством».
Следом за послами и их свитой двигались члены королевской свиты, первый — граф Суссекс, главный приближенный, несущий плащ и шляпу ее величества, затем «два рыцаря давних времен в шляпах старинного покроя, с припудренными головами и в масках». В соответствии со старинными обычаями они представляли герцогов бывших английских территорий — Нормандии и Гюйенна. Далее по порядку следовали: канцлер, за ним лорд-мэр в костюме из малинового бархата и с золотым скипетром, затем гвардейские офицеры в латах и в конце — граф Арундел с мечом Марии.
Позади них двигалась сама королева в открытом белом паланкине, украшенном золотой парчой. Паланкин влекли шесть лошадей, на каждой белая попона, свисающая почти до самой земли. Мария напряженно сидела, обложенная камчатными подушками, время от времени поднимая руку к голове, чтобы немного облегчить вес тяжелого золотого венца. На ней было белое одеяние с золотой парчой. Верхнюю юбку окаймлял мех белого горностая, а мех горностая на плаще был испещрен черными точками. Волосы королевы покрывала сплетенная из блестящих нитей вуаль, усыпанная драгоценными камнями, а поверх — «круглый венец из золота, похожий на обруч, украшенный бесценными камнями».
Рядом с паланкином Марии ехали ливрейные лакеи в богатых одеждах, а королевский балдахин над паланкином поддерживала группа рыцарей. Поодаль двигались три знатные дамы — маркиза Эксетер, маркиза Винчестер, супруга Полета, и графиня Арундел. Следом еще пятьдесят две дамы из свиты королевы, в том числе принцесса Елизавета и Анна Клевская, в платьях из серебряной парчи, каждая в роскошном паланкине, затем герцогини, маркизы, графини и придворные фрейлины в малиновом бархате, далее камеристки Марии в малиновом атласе и ее камергеры в малиновой парче. Седла коней фрейлин были покрыты золотой парчой, а сбруя — мехом горностая с точками.
Каждую даму и фрейлину сопровождали девять пажей, а замыкали процессию триста конных гвардейцев и лучников, которые выполняли функции охраны. В этот раз были приняты особые меры безопасности, потому что появились сведения, что какие-то злоумышленники могут попытаться сорвать праздник коронации. Несколько дней назад королевскому шталмейстеру, сэру Эдварду Хастингсу, стало известно, что группа «мошенников из бывших матросов» собирается похитить королевских лошадей в Блекхите. Хастингс прибыл туда с гвардейцами и предотвратил ограбление.
Процессия остановилась на Фенчерч-стрит, чтобы полюбоваться замечательной живой картиной, поставленной генуэзскими купцами. Она представляла собой триумфальную арку, по бокам которой стояли четыре великана. Арка была исписана стихами, прославляющими восхождение Марии на престол. На углу Грейсчерч ганзейские купцы воздвигли «гору» и небольшой фонтан, бьющий вином. «Гора» двигалась, и «с ее вершины с помощью какого-то механизма спустился человек». Самую интересную и лестную для Марии композицию поставили флорентийцы, назвавшие ее «освободительницей страны» и многозначительно сравнивавшие с иудейской героиней Юдифью, которая обезглавила тирана Олоферна, избавив свой народ от угрозы рабства. Под Олоферном подразумевался Дадли, чья казнь была еще свежа в памяти. Марию сравнивали также с Афиной, слава которой достигла звезд. Заполнившим улицы горожанам очень понравился одетый в зеленое механический ангел с трубой. Когда он подносил инструмент к губам, трубач, «который тайно находился па передвижной сцене», играл музыкальную фразу, но людям казалось, что играет ангел, «приводя в восторг многих несведущих».
У прохода на Корнхилл процессию встретила еще одна «очень милая живая картина», в которой три девочки, одетые как взрослые женщины, представляли трех граций — Блистающую, Добрую и Цветущую. Блистающая была в короне и со скипетром. Когда Мария проезжала мимо, девочки «пали на колени и запели славу королеве». Во дворе собора Святого Павла было поставлено сразу три представления. Мария «со вниманием выслушала» песни, исполняемые у здания школы мужским хором (в котором были также и мальчики). У дома настоятеля собрался еще один хор, па этот раз детский. Юные исполнители держали в руках тонкие восковые свечи, «источающие очень приятный аромат».
На шпиле собора Святого Павла свое удивительное искусство показывал голландский акробат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179