Собственно, ничего нового ей здесь не открылось. Она уже давно знала, что мужчинам женщины нужны только для удовольствия и ничего более и они их оставляют сразу же, как только находят источник более свежего удовольствия. А Мария Кэри была покорной игрушкой, которая считала такое положение совершенно нормальным и давала Генриху все, чего он желал, ничего не требуя взамен. Анне к тому времени уже было девятнадцать, и она преисполнилась решимости сыграть в иную игру, чем сестра. Стыдливо потупленные глазки, легкий румянец на щеках, появляющийся при мужском взгляде или неосторожно брошенном замечании, тихий, мелодичный голос очаровали Геириха с первой же встречи. Он смело ринулся в атаку, уверенный, что Анна будет не упрямее своей сестры. К его крайнему удивлению, она ответила королю категорическим отказом, и это его восхитило еще больше. Он настаивал, а она отвечала: «Государь, я ваша верноподданная, но не более…» или «Любить я могу и буду, но только мужа…»
Вот так завязался роман Анны Болейн с королем. И в этом большую поддержку ей оказали родственники и друзья, конечно, не бескорыстно, а с прицелом на будущее. В 1527 году почти все близкие приятели Генриха уже были также и приятелями Анны. Чарльз Брэпдон и Уильям Комптон, Франсис Болейн — ее кузен, Генри Норрис — ее воздыхатель и без пяти минут родственник. Ее брат, Джордж, был при дворе не последним человеком, а отец, Томас Болейн, незадолго до того получил титул виконта Рошфор. К тому же среди ее предков были и такие, в чьих жилах текла королевская кровь. Дед Анны — второй герцог Норфолк, а могущественный третий герцог Норфолк был ее дядей, отец и мать вели родословную от Плантагенетов.
Разумеется, Генрих был достаточно умен, чтобы все видеть и понимать, но его сжигала любовпая страсть. С лета 1527 года он вообще перестал встречаться с Екатериной, очень мало думал о Марии, обязав Вулси организовать развод. Он писал своей возлюбленной длинные нежные письма и осыпал подарками, а по вечерам надевал самые лучшие одежды и украшения, пил вино, сколько влезало, и танцевал до рассвета.
* * *
О том, что супруг затевает развод, Екатерина узнала за несколько недель до того, как он набрался смелости рассказать ей об этом. Она сообщила о своем горе послу императора, Мендосе, но вскоре это перестало быть секретом.
В конце июня Генрих явился в апартаменты королевы и спокойно заявил, что их брак с самого начала был незаконным, что он обнаружил это недавно и обратился к папе с просьбой помочь ему исправить ошибку. Екатерина заплакала, а Генрих, расстроенный, покинул супругу. Ей уже было это известно, но все равно, услышав о разводе из его собственных уст, она испытала сильные страдания. Такая бессердечность, такая намеренная жестокость! За восемнадцать лет супружества Генрих подвергал ее тысячам унижений, издевался над ней, а порой, разгневавшись, даже бил, но то, что происходило сейчас, было чем-то иным.
Несколько успокоившись, она обратилась за помощью к племяннику. В конце июля ее приближенный добрался до двора Карла V с письмом, подтверждающим слухи о планах Генриха. Император тут же собственноручно написал Генриху письмо, в нем он в осторожных выражениях убеждал его отказаться от развода, который губительным образом отразится на будущем Англии и вполне может привести к «постоянной родовой вражде и предубеждению» в вопросах наследования. Одновременно он написал Екатерине, что возмущен гнусностью поступка короля, «который потряс весь мир», и заверял, что «сделает для нее все, что в его силах». В письме послу, Меидосе, говорилось, что пока вопрос этот следует рассматривать как чисто семейное дело и нужно приложить усилия, чтобы оно не стало делом государственным. Карл считал, что эта прихоть Генриха противоречит здравому смыслу («действия короля столь неразумны, что им нет примера в древней и современной истории»), и опасался, что в результате Екатерина и Мария будут непоправимым образом обесчещены.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как Генрих принял это скандальное решение, но дальше высоконаучных юридических дебатов дело не пошло. Король отправлял в Рим посланника за посланником: вначале это был опытный дипломат, Уильям Найт, затем представители Вулси, епископы Гарди-нер и Фокс, а позднее еще и Франсис Брайан, и, наконец, дипломат Питер Вапнес, — но никто из них не смог повлиять на папу Климентия, который до сих пор еще не пришел в себя от разгрома Вечного города и бесчестья, которому подвергся, пребывая в плену. Карл освободил его только через семь месяцев, и папа пытался восстановить свой двор в изгнании, в Орвието, но он был человеком слабым, а в данной ситуации действовать независимо не решился бы даже и более сильный. Разрешив развод, он бы вызвал недовольство императора, чего сделать не мог, но одновременно боялся отказом восстановить против себя Генриха. Поэтому он многозначительно молчал, поручив действовать своим чиновникам.
Спустя год для рассмотрения вопроса о разводе короля в Англию прибыл папский легат, кардинал Кампеджио, уполномоченный созвать папский трибунал, но Климентий наказал ему оттягивать окончательное решение как можно дольше, все время пытаясь убедить Генриха отказаться от своих планов. Вскоре после прибытия Кампеджио Екатерина свела на нет все прежние успехи короля, предъявив вторую папскую буллу, в которой подтверждалось, что ее брак с Генрихом является законным. Начались переговоры, чтобы отменить эту вторую буллу, но они к весне 1529 года зашли в тупик.
В довершение ко всему в Лондоне опять началась эпидемия потницы. И снова принялся косить людей этот губительный цикл: озноб, «сильный жар», бредовое состояние и смерть. Первая волна унесла сорок тысяч жизней. Лондонцы бежали от заразы в деревни и в результате разносили ее повсюду. Управление государством и торговля замерли, а затем и вовсе остановились. Судебные разбирательства были отложены, а все конторы позакрывали. Вулси прибег к своему испытанному способу избежать потницы — до конца эпидемии запереться в своем дворце. Французский посол писал, что любой желающий поговорить с кардиналом должен был кричать в трубу. Прислуга всех уровней, начиная с королевского, извлекла на Божий свет флаконы и коробки с лекарствами, которые сохранились со времен последнего бедствия десять лет назад, но болезнь была смертоносной, как всегда. По словам современника, пережившего эпидемию, потница «принесла больше забот священникам, чем докторам», и была такой «вредоносной и губительной», что единственным способом спастись от нее было бегство. Причем бежали все на шаг впереди заразы.
Когда же от потницы умер приближенный Генриха, Уильям Комптон, и многие во дворце, в том числе и Анна Болейн, начали обнаруживать признаки недомогания, король быстро переехал в особняк в Хартфордшире, оставив своих придворных и возлюбленную бороться с болезнью своими силами. Он написал Анне бодрую записку, напоминая, что болезнь щадит женщин гораздо чаще, чем мужчин, но в тот момент, когда она ее прочла, для нее опасность уже миновала. Маловероятно, что ей понравилось такое трусливое бегство короля. Зато он проявил особенную заботу о Генри Фитцрое. Когда шесть человек в поселении по соседству с резиденцией Фитц-роя умерли от потницы, Генрих приказал сыну переехать в замок Понтефракт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
Вот так завязался роман Анны Болейн с королем. И в этом большую поддержку ей оказали родственники и друзья, конечно, не бескорыстно, а с прицелом на будущее. В 1527 году почти все близкие приятели Генриха уже были также и приятелями Анны. Чарльз Брэпдон и Уильям Комптон, Франсис Болейн — ее кузен, Генри Норрис — ее воздыхатель и без пяти минут родственник. Ее брат, Джордж, был при дворе не последним человеком, а отец, Томас Болейн, незадолго до того получил титул виконта Рошфор. К тому же среди ее предков были и такие, в чьих жилах текла королевская кровь. Дед Анны — второй герцог Норфолк, а могущественный третий герцог Норфолк был ее дядей, отец и мать вели родословную от Плантагенетов.
Разумеется, Генрих был достаточно умен, чтобы все видеть и понимать, но его сжигала любовпая страсть. С лета 1527 года он вообще перестал встречаться с Екатериной, очень мало думал о Марии, обязав Вулси организовать развод. Он писал своей возлюбленной длинные нежные письма и осыпал подарками, а по вечерам надевал самые лучшие одежды и украшения, пил вино, сколько влезало, и танцевал до рассвета.
* * *
О том, что супруг затевает развод, Екатерина узнала за несколько недель до того, как он набрался смелости рассказать ей об этом. Она сообщила о своем горе послу императора, Мендосе, но вскоре это перестало быть секретом.
В конце июня Генрих явился в апартаменты королевы и спокойно заявил, что их брак с самого начала был незаконным, что он обнаружил это недавно и обратился к папе с просьбой помочь ему исправить ошибку. Екатерина заплакала, а Генрих, расстроенный, покинул супругу. Ей уже было это известно, но все равно, услышав о разводе из его собственных уст, она испытала сильные страдания. Такая бессердечность, такая намеренная жестокость! За восемнадцать лет супружества Генрих подвергал ее тысячам унижений, издевался над ней, а порой, разгневавшись, даже бил, но то, что происходило сейчас, было чем-то иным.
Несколько успокоившись, она обратилась за помощью к племяннику. В конце июля ее приближенный добрался до двора Карла V с письмом, подтверждающим слухи о планах Генриха. Император тут же собственноручно написал Генриху письмо, в нем он в осторожных выражениях убеждал его отказаться от развода, который губительным образом отразится на будущем Англии и вполне может привести к «постоянной родовой вражде и предубеждению» в вопросах наследования. Одновременно он написал Екатерине, что возмущен гнусностью поступка короля, «который потряс весь мир», и заверял, что «сделает для нее все, что в его силах». В письме послу, Меидосе, говорилось, что пока вопрос этот следует рассматривать как чисто семейное дело и нужно приложить усилия, чтобы оно не стало делом государственным. Карл считал, что эта прихоть Генриха противоречит здравому смыслу («действия короля столь неразумны, что им нет примера в древней и современной истории»), и опасался, что в результате Екатерина и Мария будут непоправимым образом обесчещены.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как Генрих принял это скандальное решение, но дальше высоконаучных юридических дебатов дело не пошло. Король отправлял в Рим посланника за посланником: вначале это был опытный дипломат, Уильям Найт, затем представители Вулси, епископы Гарди-нер и Фокс, а позднее еще и Франсис Брайан, и, наконец, дипломат Питер Вапнес, — но никто из них не смог повлиять на папу Климентия, который до сих пор еще не пришел в себя от разгрома Вечного города и бесчестья, которому подвергся, пребывая в плену. Карл освободил его только через семь месяцев, и папа пытался восстановить свой двор в изгнании, в Орвието, но он был человеком слабым, а в данной ситуации действовать независимо не решился бы даже и более сильный. Разрешив развод, он бы вызвал недовольство императора, чего сделать не мог, но одновременно боялся отказом восстановить против себя Генриха. Поэтому он многозначительно молчал, поручив действовать своим чиновникам.
Спустя год для рассмотрения вопроса о разводе короля в Англию прибыл папский легат, кардинал Кампеджио, уполномоченный созвать папский трибунал, но Климентий наказал ему оттягивать окончательное решение как можно дольше, все время пытаясь убедить Генриха отказаться от своих планов. Вскоре после прибытия Кампеджио Екатерина свела на нет все прежние успехи короля, предъявив вторую папскую буллу, в которой подтверждалось, что ее брак с Генрихом является законным. Начались переговоры, чтобы отменить эту вторую буллу, но они к весне 1529 года зашли в тупик.
В довершение ко всему в Лондоне опять началась эпидемия потницы. И снова принялся косить людей этот губительный цикл: озноб, «сильный жар», бредовое состояние и смерть. Первая волна унесла сорок тысяч жизней. Лондонцы бежали от заразы в деревни и в результате разносили ее повсюду. Управление государством и торговля замерли, а затем и вовсе остановились. Судебные разбирательства были отложены, а все конторы позакрывали. Вулси прибег к своему испытанному способу избежать потницы — до конца эпидемии запереться в своем дворце. Французский посол писал, что любой желающий поговорить с кардиналом должен был кричать в трубу. Прислуга всех уровней, начиная с королевского, извлекла на Божий свет флаконы и коробки с лекарствами, которые сохранились со времен последнего бедствия десять лет назад, но болезнь была смертоносной, как всегда. По словам современника, пережившего эпидемию, потница «принесла больше забот священникам, чем докторам», и была такой «вредоносной и губительной», что единственным способом спастись от нее было бегство. Причем бежали все на шаг впереди заразы.
Когда же от потницы умер приближенный Генриха, Уильям Комптон, и многие во дворце, в том числе и Анна Болейн, начали обнаруживать признаки недомогания, король быстро переехал в особняк в Хартфордшире, оставив своих придворных и возлюбленную бороться с болезнью своими силами. Он написал Анне бодрую записку, напоминая, что болезнь щадит женщин гораздо чаще, чем мужчин, но в тот момент, когда она ее прочла, для нее опасность уже миновала. Маловероятно, что ей понравилось такое трусливое бегство короля. Зато он проявил особенную заботу о Генри Фитцрое. Когда шесть человек в поселении по соседству с резиденцией Фитц-роя умерли от потницы, Генрих приказал сыну переехать в замок Понтефракт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179