https://www.dushevoi.ru/products/vanny/Triton/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Одной из главных забот Сомерсета во время его регентства было подчинить шотландцев и установить с ними прочный мир. В сентябре 1547 года он победил их в сражении при Пинки-Кле. Кровопролитие было еще более ужасным, чем при Флоддене три десятилетия назад, но желанная цель женить Эдуарда на пятилетней королеве Марии Шотландской так и не была достигнута. Договоренности расторгли, и Мария отправилась во Францию. В ответ Сомерсет замыслил затеять со своими врагами такую войну, которая навсегда «покончит со всеми войнами». Он настолько погряз в делах с Шотландией, что перестал обращать внимание на Францию и империю. Карла V давно раздражало, что пирдтство в английских водах, от которого страдали фламандские купцы, фактически одобрялось правительством. Он был противником распространения протестантизма в Европе, поэтому религиозные новшества Сомерсета вызывали у него большое недовольство. Кроме всего прочего, ему не нравилось, что Марии чинят препятствия в отправлении католической мессы. По этим и другим причинам он поддержал свержение регента.
В 1549 году отношения Англии и «Священной Римской империи» были плохими, как никогда прежде. В противоборстве с Францией у Англии теперь не было никаких союзни-, ков. Новый французский король, Генрих II, преемник Франциска I, не терял времени, стремясь получить преимущества от того, что Сомерсет завяз в давней междуусобице с Шотландией. Франция и Шотландия были традиционными союзниками, поэтому любую войну на северной границе теперь придется вести па два фронта. Регент упустил момент, когда еще можно было договориться с Францией и избежать войны. Ослабив оборону английских городов на континенте, Кале и Болони, он спровоцировал Генриха на нападение. В августе 1549 года, когда руки Сомерсета были связаны восстанием, Генрих захватил внешние укрепления Болони. Англия и Франция вновь оказались в состоянии войны.
Совершенно очевидно, что политиком Сомерсет был близоруким. Но еще больше врагов он нажил из-за своей самонадеянности, алчности и необузданного нрава. Вдобавок ко всему он еще был и выдающимся казнокрадом, при этом не стеснялся выставлять напоказ свое богатство. Чтобы освободить место для строительства роскошного дворца Сомерсет-Хаус, он не задумываясь приказал снести две церкви. А о приступах ярости, которым был подвержен регент, вообще ходили легенды. Даже его близкий приятель Пэджет признавал, что Сомерсет порой несдержан и проявляет «сильный холерический темперамент». Однажды некий придворный, которого звали Ричард Ли, имел несчастье вызвать неудовольствие Сомерсета, и тот так па него набросился, что довел до слез и, по выражению Пэджета, «напугал до смерти».
Со временем Сомерсет становился все более мрачным. В войне, которая должна была «покончить со всеми войнами», он так и не победил, страна под его руководством скатывалась к банкротству, а в Совете царили разложение и недовольство. Отовсюду как мухи па мед слетелись родственники, как близкие, так и самые дальние. Всем хотелось урвать для себя кусочек пирога. Жена Сомерсета, «кичливая и надменная женщина», с аппетитом акулы требовала, чтобы он лишил прав наследства своих детей от предыдущего брака, мол, не хватает на тех девятерых, что она родила от него. Дома были сплошные пререкания и ссоры, при дворе — непрекращающиеся интриги. Томас Сеймур отказался снять шляпу в присутствии герцогини Сомерсет, а та, в свою очередь, отказалась нести шлейф его жены. Завистливая невестка никак не могла простить Томасу, что его жена, Екатерина Парр, была королевой, и осаждала регента требованиями, чтобы он раз и навсегда поставил Екатерину на место. Эти грязные ссоры прекратились только после смерти Екатерины и гибели Томаса Сеймура на плахе. Такое решение проблемы оказалось для регента в известной мере пророческим. Через семь месяцев после подписания приговора о казни брата Сомерсет сам был арестован и заточен в Тауэр.
После падения Сомерсета отношения между Марией и Советом временно улучшились. До Ван дер Дельфта даже дошел слух, что принцессу могут назначить регентшей при Эдуарде. Но ее сторонники, видимо, принимали желаемое за действительное. После смещения регента к ней обращались за поддержкой, однако Мария по-прежнему стояла на том, что никакие политические союзы заключать не будет, пока Эдуард не станет править самостоятельно. Именно в это время она начала серьезно обдумывать возможность бегства и в начале года послала императору кольцо. Карл понял, что таким способом она просит помочь ей бежать во Фландрию, и направил Ван дер Дельфту следующие указания: Мария не должна рассчитывать на бегство, потому что. во-первых, это трудноосуществимо, а во вторых — и здесь император был предельно откровенен, — потому что у него нет желания тратить деньги на ее содержание вместе со свитой.
Кратковременное сближение с Советом Марию не утешило. К пей стали относиться с большим почтением, чем прежде, и появились некоторые признаки, что ограничительно-запретительная политика регента сменится на более терпимую. Совет позволил сэру Томасу Арунделу, дворянину, принадлежащему к «старой вере», присоединиться к свите Марии; прежде Сомерсет ему дважды отказывал. Вначале Мария Арундела в свою свиту не приняла, потому что он сыграл видную роль в смещении регента, но перемена в отношении к ней Совета стала весьма заметной.
Однако это согласие длилось всего несколько месяцев осенью 1549 года — короткий промежуток между двумя диктатурами. От Сомерсета избавились, но на передний план выдвигался коварный Дадли. Мария понимала, что ие за горами время, когда он начнет безраздельно властвовать над Советом и королем. А хаос в стране все не уменьшался, преступность росла, и старая вера по-прежнему продолжала разрушаться. Восстания в провинции удалось подавить, но не до конца, потому что экономические предпосылки волнений не исчезли, а, наоборот, приумножились.
«До тех пор, пока нет порядка, ни среди аристократов, ни среди крестьян, — говорила она Ван дер Дельфту, — не следует ждать никакого улучшения в религиозной ситуации».
Из борьбы с регентом за право на католическую мессу ей удалось выйти невредимой, но Мария чувствовала приближение бури, причем еще более сильной. «Она радуется, что пока удалось избежать скандалов и крупных неприятностей, — отмечал Ван дер Дельфт после разговора с Марией, — и с тяжелым сердцем ждет, каким-будет следующий шаг Совета».
Для тревоги у Марии было немало серьезных оснований. Начать с того, что хитрого и коварного Дадли она боялась больше, чем властного и несдержанного Сомерсета. Впрочем, Дадли был не менее властным, но гораздо более ловким и изворотливым и даже более беспринципным, чем его предшественник. К тому же он был с ней не столь почтителен, как Сомерсет. Что же касается религии, то здесь причин для опасений было гораздо больше. Кроме проблемы отправления религиозных обрядов ею лично, существовала надуманная проблема, связанная с какой-то «группировкой Марии». Некоторые члены Совета всерьез считали, что она существует. Третья проблема состояла в том, что она, католичка, была наследиицей престола. Как заметил один из членов Совета, «Мария является каналом, по которому в пашу цитадель могут пробраться римские крысы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
 чугунные ванны 180х80 

 travertino noce