Затем опять спустится сюда, продумает, что рассказал Уэнлесс перед
смертью, а когда взойдет солнце - он немного поспит.
Джон Рэйнберд был миролюбивым человеком. Он был в мире почти со
всеми - с Кэпом, Конторой, Соединенными Штатами. В мире с богом, сата-
ной и вселенной. И если он до сих пор не был в мире с самим собой, то
лишь оттого, что миссия его пока не окончилась... За его спиной много
удачных дел - на нем немало почетных шрамов. Неважно, что люди отвора-
чиваются от него со страхом и отвращением. Неважно, что он потерял
глаз во Вьетнаме. Сколько ему платят - также неважно. Большую часть
денег он тратил на ботинки. Он очень любил ботинки. (Его отца похоро-
нили босым. Кто-то украл мокасины, приготовленные для похорон.)
Если не считать ботинок, Джон Рэйнберд интересовался двумя пробле-
мами. Одна из них - смерть. Его собственная смерть, разумеется. Он го-
товился к ее неизбежности не менее двадцати лет. Иметь дело со смертью
- единственное постоянно занятие, в котором он преуспел. Становясь
старше, он интересовался смертью все больше и больше, подобно художни-
ку, все более интересующемуся интенсивностью и уровнем света, писате-
лю, занятому характерами и оттенками смысла, которые он познает на
ощупь, словно слепой, Читающий по шрифту Брайля. Его больше всего ин-
тересовал уход... сам отлет души... уход из тела, из того, что люди
считают жизнью, и переход в какое-то другое состояние. Что ты должен
чувствовать, когда уходишь навсегда? Кажется ли это сном, от которого
ты очнешься? Ждет ли там дьявол из христианской религии, готовый
проткнуть твою вопящую душу вилами и потащить ее в ад, словно кусок
мяса на вертеле? Ощущаешь ли ты радость? Знаешь ли ты, что уходишь?
Что видят глаза умирающих?
Рэйнберд надеялся, что получит возможность узнать все сам. В его
профессии смерть зачастую наступала быстро и неожиданно. Мгновенно. Он
надеялся, что у него будет время подготовиться к собственной смерти и
все прочувствовать. В последнее время он внимательно, с надеждой найти
тайну в глазах, всматривался в лица людей, которых убивал. Смерть
очень интересовала его.
Его также интересовала маленькая девочка, которая так заботила
всех. Эта Чарли Макги. Как считал Кэп, Джон Рэйнберд имел смутное
представление о семействе Макги и ничего не знал о "лот шесть". На са-
мом деле Рэйнберд знал почти столько же, сколько сам Кэп, - что опре-
деленно обрекло бы его на ликвидацию, догадайся Кэп об этом. Они по-
дозревали, что девочка наделена способностью или потенциальной способ-
ностью излучать энергию. А может быть, у нее еще куча других способ-
ностей. Он хотел бы встретиться с девочкой, посмотреть, что это за
способности. Знал он также о том, что Макги обладал, по словам Кэпа,
"потенциальной силой внушения", но это не волновало Джона Рэйнберда.
Он еще не встречал человека, способного внушить что-нибудь ему самому.
"Кто сообразительней" кончилось. Начались неинтересные новости.
Джон Рэйндберд сидел, ничего не ел, не пил, не курил, очищенный и
опустошенный, ожидая, когда подойдет время для убийства.
* * *
Несколько ранее в тот день Кэп беспокойно размышлял о том, как бес-
шумно двигается Рэйнберд. Доктор Уэнлесс его не услышал. Он очнулся от
глубокого сна, потому что чей-то палец щекотал его под носом. Проснул-
ся и увидел склонившееся над кроватью чудовище из кошмара. Один глаз
мягко поблескивал в свете лампы из ванной, которую Уэнлесс всегда ос-
тавлял гореть, ночуя вне дома. На месте второго глаза зияла дыра.
Уэнлесс открыл было рот, чтобы закричать, но Джон Рэйнберд одной
рукой зажал ему нос, а другой закрыл рот. Уэнлесс задергался.
- Ш-ш-ш, - сказал Рэйнберд. Он произнес это умиротворенно и снисхо-
дительно, как говорит мать ребенку, меняя пеленки. Уэнлесс задергался
сильнее.
- Хотите жить - не шевелитесь и молчите, - сказал Рэйнберд.
Уэнлесс взглянул на него, изогнулся разок и затих.
- Будете вести себя смирно? - спросил Рэйнберд. Уэнлесс кивнул. Ли-
цо его наливалось кровью. Рэйнберд убрал руки - Уэнлесс стал хрипло
хватать воздух. Из одной ноздри вытекала тонкая струйка крови.
- Кто... вы... Кэп... послал вас?
- Рэйнберд, - угрожающе сказал он. - Да. Кэп послал меня. В темноте
глаза Уэнлесса казались громадными. Он облизал губы. Лежа в постели со
сбитыми вокруг костлявых коленей простынями, он выглядел самым старым
ребенком в мире.
- У меня есть деньги, - быстро зашептал он. - Счет в швейцарском
банке. Куча денег. Все ваши. Рта не раскрою. Клянусь богом.
- Не нужны ваши деньги, доктор Уэнлесс, - сказал Рэйнберд. Уэнлесс
уставился на него, левый угол рта опустился в чудовищной ухмылке, ле-
вое веко закрыло глаз и дрожало.
- Если хотите остаться живым после восхода солнца, - сказал Рэйн-
берд, - побеседуйте со мной, доктор Уэнлесс. Прочитайте мне лекцию.
Семинар для одного. Я буду внимательным, хорошим слушателем. И награжу
вас жизнью, которую вы проведете вдали от глаз Кэпа и Конторы. Понима-
ете?
- Да, - хрипло отозвался Уэнлесс.
- Согласны?
- Да... но что?..
Рэйнберд положил два пальца на губы доктора Уэнлесса, и тот мигом
умолк. Его костлявая грудь быстро поднималась и опускалась.
- Я произнесу два слова, - сказал Рэйнберд, - и вы начнете свою
лекцию. Включите в нее все, что знаете, все, о чем подозреваете, все
ваши теоретизирования. Вы готовы услышать эти два слова, доктор Уэн-
лесс?
- Да, - кивнул доктор Уэнлесс.
- Чарлина Макги, - сказал Рэйнберд, и доктор Уэнлесс заговорил.
Сначала он медленно выдавливал слова, затем они полились быстрее. Он
рассказал всю историю испытаний "лот шесть" и того, главного экспери-
мента. Многое из рассказанного Рэйберд знал, но Уэнлесс добавил
кое-что новое. Профессор повторил всю проповедь, прочитанную в то утро
Кэпу. Рэйнберд внимательно слушал, иногда хмурясь, слегка похлопывая
руками, хихикая над метафорой Уэнлесса относительно обучения туалету.
Это поощрило Уэнлесса говорить быстрее; когда же он, как все старики,
начал повторяться, Рэйнберд снова наклонился и снова одной рукой зажал
ему нос, а другой закрыл рот.
- Извините, - сказал Рэйнберд.
Уэнлесс извивался и бился, как рыба, под тяжестью Рэйнберда. Тот
надавил сильнее. Когда Уэнлесс стал затихать, Рэйнберд быстро убрал
руку, зажимающую нос. Настоящее дыхание доктора походило на шум возду-
ха, вырывающегося из шины, проколотой большим гвоздем. Глаза вращались
в орбитах, как у перепуганной лошади... и все же в них трудно было
что-нибудь разглядеть.
Рэйнберд схватил доктора Уэнлесса за воротник пижамы и сдвинул на
край постели, чтобы свет из ванны светил ему прямо в лицо. И снова за-
жал доктору нос.
Мужчина, если перекрыть доступ воздуха в легкие и он лежит без дви-
жения, иногда может прожить до девяти минут без необратимых последс-
твий для мозга; женщина, при несколько большем объеме легких и немного
лучшей системе выделения углекислого газа, может протянуть десять или
двенадцать минут. Конечно, борьба и страх значительно сокращают время
выживания.
Доктор Уэнлесс бился сорок секунд, затем его попытки спастись осла-
бели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94