Любимая
должна прежде всего сама потратиться на поиски тебя. Родина помнит о нас,
но не она приходит к нам, а мы возвращаемся к ней... - и с этими словами
маг отпустил юношу в мир людей, повелел ему вернуться туда.
Всю обратную дорогу юноша создавал образ любимой в своей душе, и,
когда он пришел к людям, преодолев долгие расстояния, любимая ожила,
шевельнулась в его сердце, и он забыл о ней, и колыбель его души опустела,
и образ его любимой стал жить в мире и разыскивать его, и юноша
пристально, издалека посматривал на любимую.
И пришло время, и они встретились, и в одно мгновение узнали друг
друга, и им хорошо было вместе.
Но... предсказанное единение с любимой... у юноши продлилось недолго.
Он стал замечать, что любимая охладевает к нему, а он все ярче и сильнее
любит ее, и даже наступали моменты, когда юноше не обязательно было видеть
свою любимую, ощущать ее присутствие рядом, потому что любимая начинала
жить как-то иначе. И он чувствовал каждое ее движение: тела и сердца, даже
будучи один.
И вот наступило самое страшное - любимая совсем охладела к юноше и
покинула его, и как только это произошло, юноша снова опечалился, и пуще
прежнего его душа была вся в слезах.
И тогда юноша опять покинул мир людей и ринулся через леса на
заветную поляну к магу.
Лютый ветер бушевал на поляне. Маг ожидал юношу, он стоял посредине
поляны, и огненные вспышки его плаща полыхали вокруг него. Маг сурово
смотрел на юношу, который стоял, понурив голову, в неведении, ожидая
приговора судьбы.
Но маг молчал, тогда заговорил юноша:
- Я все сделал, как вы сказали, но я не знаю, где я ошибся.
- Осмотрись, - и юноша всмотрелся в свою душу, и он прозрел, - Боже,
- воскликнул он, - что я наделал! Я вижу в своем сердце образ любимой, так
вот почему ее не стало у меня!
- Ты забрал свою любимую обратно, она возвратилась к тебе в сердце.
- Что же мне теперь делать?
- Ты должен вернуть ее в мир людей, и она снова будет с тобой.
- Я понял... - сказал юноша твердо. - Не пускайте любимых обратно в
свое сердце, не оставляйте их у себя в душе, и они никогда не покинут вас,
- и с этими словами юноша снова вернулся в мир людей, и он отпустил
любимую из души своей, и она снова вернулась к нему.
И пошли они вместе, рука об руку, по пути бессмертия, обретая
вечность.
И решили они вместе прийти к магу, чтобы поблагодарить его за урок
судьбы.
Но когда явились они на заветную поляну, то обнаружили на ней
солнечный ливень. Мага не оказалось на поляне.
По дороге к поляне юноша шел с твердым желанием подобрать тот
единственный цветок, некогда сорванный им в далекой печали одиночества, и
оживить его, возвратить ему дыхание Земли.
Но как же восторженно удивился юноша, когда увидел, обнимая любимую,
что вся заповедная поляна усеяна цветами, и разноцветные лепестки бабочек
порхают над ними. Юноша снова захотел писать стихи и написал первое:
Жизнь не безжалостна, коль рушит,
И ты за то ее прости,
Пусть выкорчевывает души,
Чтобы полянам расцвести...
Пилигрим замолчал.
Молодой человек неотрывно слушал его, изредка лишь подбрасывая в
костер свежие пучки хвороста.
Так они и просидели до самого утра молча.
И снова начало синеть выпуклое небо над морем, солнечный диск будто
на цыпочках выглянул из-за гор побережья, и костер угас, только легкий
дымок, словно остатки раздумий, струился над ним. Крики чаек вонзались в
небо, а чайки вонзались в море и выныривали из морской глади, и снова
неслись в небо навстречу своим крикам. И парень в джинсах и кроссовках, в
распахнутой рубашке, сидя на камне напротив старика в белых одеждах, что
по-прежнему опирался на корявый посох, сказал: "Я все понял, спасибо тебе,
Пилигрим".
- Сережа, - сказала Наташа, когда Гриша закончил "Сказку о любви", и
я насторожился. "Нет", - подумал я, - она не просто сказала "Сережа", она
позвала, окликнула меня"...
Наташа пристально смотрела в Гришины глаза, я почувствовал, что еще
одно неуловимое мгновение - и она узнает меня.
Но в следующую секунду я невероятными усилиями словно выкорчевал
Гришино тело из-за кухонного стола, Гриша молниеносно поднялся, глянул на
наручные часы и тут же торопливо заговорил:
- Все, мне пора, у меня еще тысяча заказов. Сказку я оставляю на
время вам, почитаете. - И я протянул исписанные листы Наташе.
Опешенная моим вскоком из-за стола, она машинально взяла их у меня из
рук.
- Может, еще чаю? - засуетилась она.
- Нет, нет, я бегу, сумасшедше опаздываю, - уже из прихожей выкрикнул
я, открывая входную дверь.
- Гриша, а как же вы пойдете на заказы, у вас даже инструментов с
собой нет.
- Ничего, я забегу на работу, - бегло ответил я, вышагивая из
квартиры.
- Но вы же не успеете!
- Я возьму такси.
- Гриша!.. - окликнула меня Наташа, стоя на лестничной клетке, когда
я уже сбегал по ступенькам на этаж ниже.
- Что? - отозвался я, приостановившись.
- Когда вас ждать?
- Я позвоню, - выкрикнул я уже не бегу, ловко перескакивая ступеньки.
УРОК ВТОРОЙ
- А теперь слушай меня внимательно, - чувственно признес я Боживу.
- Постой, Сережа, - взмысленно остановил меня Юра.
- Ты о чем-то хочешь спросить?
- Да, мне надо посоветоваться. Я многое уже начинаю понимать и даже
без волнения воспринимаю наше общение.
- А что, раньше было страшно?
- Нет, но потом немного жутковато, но теперь этого не будет, я
спокоен, - определился Юра, - у меня возникли неясности, Сережа.
Я молчал в готовности воспринимать друга, но Юра тоже почему-то
замолчал, насторожился.
- Сережа, - позвал он, - ты здесь?
- Говори, я слушаю, - отозвался я, и Юра облегченно вздохнул, там, у
себя, на физическом плане. - Слава Богу, - промыслил он, - ты здесь... мне
нужно разобраться, Сережа... насколько я понял из твоих записей, немалое
количество моих подчиненных в кинотеатре из "астральной шайки".
- Да, это так, - подтвердил я.
- И ты, - продолжал Божив, - из-за них ушел в летаргию.
- Да, Юра, из-за них, но больше все-таки по собственному
несовершенству.
- Мне это сейчас трудно понять, но эти мерзавцы начинают меня
преследовать.
- Как? - отзывчиво поинтересовался я.
- Не знаю, как это объяснить, то ли это были сны, то ли в самом деле,
но события, происходящие со мною там, тут же получали подтверждение здесь,
наяву: вначале Екатерина Васильена соблазнила меня, а потом пришла в
кабинет и намекнула об этом, и если это все правда, то астральную шайку я
тоже видел. Они пытались меня утопить в океанском полу огромного здания,
утащили туда на самолете, прямо отсюда, из кабинета, но я победил, утонул
художник, художник моего кинотеатра, и сразу же последовало извещение о
его смерти, реальное, с печатью отделения милиции.
- Екатерина, - промычал я.
- Что? - переспросил Божив.
- Нет, ничего, - опомнился я и тут же поправился, - Екатерина
Васильевна, как она тебе?
- Она не злая, вроде бы и располагает, но есть и сомнения. А почему о
ней ты спрашиваешь, Сережа?
- Я не могу тебе сейчас многое сказать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
должна прежде всего сама потратиться на поиски тебя. Родина помнит о нас,
но не она приходит к нам, а мы возвращаемся к ней... - и с этими словами
маг отпустил юношу в мир людей, повелел ему вернуться туда.
Всю обратную дорогу юноша создавал образ любимой в своей душе, и,
когда он пришел к людям, преодолев долгие расстояния, любимая ожила,
шевельнулась в его сердце, и он забыл о ней, и колыбель его души опустела,
и образ его любимой стал жить в мире и разыскивать его, и юноша
пристально, издалека посматривал на любимую.
И пришло время, и они встретились, и в одно мгновение узнали друг
друга, и им хорошо было вместе.
Но... предсказанное единение с любимой... у юноши продлилось недолго.
Он стал замечать, что любимая охладевает к нему, а он все ярче и сильнее
любит ее, и даже наступали моменты, когда юноше не обязательно было видеть
свою любимую, ощущать ее присутствие рядом, потому что любимая начинала
жить как-то иначе. И он чувствовал каждое ее движение: тела и сердца, даже
будучи один.
И вот наступило самое страшное - любимая совсем охладела к юноше и
покинула его, и как только это произошло, юноша снова опечалился, и пуще
прежнего его душа была вся в слезах.
И тогда юноша опять покинул мир людей и ринулся через леса на
заветную поляну к магу.
Лютый ветер бушевал на поляне. Маг ожидал юношу, он стоял посредине
поляны, и огненные вспышки его плаща полыхали вокруг него. Маг сурово
смотрел на юношу, который стоял, понурив голову, в неведении, ожидая
приговора судьбы.
Но маг молчал, тогда заговорил юноша:
- Я все сделал, как вы сказали, но я не знаю, где я ошибся.
- Осмотрись, - и юноша всмотрелся в свою душу, и он прозрел, - Боже,
- воскликнул он, - что я наделал! Я вижу в своем сердце образ любимой, так
вот почему ее не стало у меня!
- Ты забрал свою любимую обратно, она возвратилась к тебе в сердце.
- Что же мне теперь делать?
- Ты должен вернуть ее в мир людей, и она снова будет с тобой.
- Я понял... - сказал юноша твердо. - Не пускайте любимых обратно в
свое сердце, не оставляйте их у себя в душе, и они никогда не покинут вас,
- и с этими словами юноша снова вернулся в мир людей, и он отпустил
любимую из души своей, и она снова вернулась к нему.
И пошли они вместе, рука об руку, по пути бессмертия, обретая
вечность.
И решили они вместе прийти к магу, чтобы поблагодарить его за урок
судьбы.
Но когда явились они на заветную поляну, то обнаружили на ней
солнечный ливень. Мага не оказалось на поляне.
По дороге к поляне юноша шел с твердым желанием подобрать тот
единственный цветок, некогда сорванный им в далекой печали одиночества, и
оживить его, возвратить ему дыхание Земли.
Но как же восторженно удивился юноша, когда увидел, обнимая любимую,
что вся заповедная поляна усеяна цветами, и разноцветные лепестки бабочек
порхают над ними. Юноша снова захотел писать стихи и написал первое:
Жизнь не безжалостна, коль рушит,
И ты за то ее прости,
Пусть выкорчевывает души,
Чтобы полянам расцвести...
Пилигрим замолчал.
Молодой человек неотрывно слушал его, изредка лишь подбрасывая в
костер свежие пучки хвороста.
Так они и просидели до самого утра молча.
И снова начало синеть выпуклое небо над морем, солнечный диск будто
на цыпочках выглянул из-за гор побережья, и костер угас, только легкий
дымок, словно остатки раздумий, струился над ним. Крики чаек вонзались в
небо, а чайки вонзались в море и выныривали из морской глади, и снова
неслись в небо навстречу своим крикам. И парень в джинсах и кроссовках, в
распахнутой рубашке, сидя на камне напротив старика в белых одеждах, что
по-прежнему опирался на корявый посох, сказал: "Я все понял, спасибо тебе,
Пилигрим".
- Сережа, - сказала Наташа, когда Гриша закончил "Сказку о любви", и
я насторожился. "Нет", - подумал я, - она не просто сказала "Сережа", она
позвала, окликнула меня"...
Наташа пристально смотрела в Гришины глаза, я почувствовал, что еще
одно неуловимое мгновение - и она узнает меня.
Но в следующую секунду я невероятными усилиями словно выкорчевал
Гришино тело из-за кухонного стола, Гриша молниеносно поднялся, глянул на
наручные часы и тут же торопливо заговорил:
- Все, мне пора, у меня еще тысяча заказов. Сказку я оставляю на
время вам, почитаете. - И я протянул исписанные листы Наташе.
Опешенная моим вскоком из-за стола, она машинально взяла их у меня из
рук.
- Может, еще чаю? - засуетилась она.
- Нет, нет, я бегу, сумасшедше опаздываю, - уже из прихожей выкрикнул
я, открывая входную дверь.
- Гриша, а как же вы пойдете на заказы, у вас даже инструментов с
собой нет.
- Ничего, я забегу на работу, - бегло ответил я, вышагивая из
квартиры.
- Но вы же не успеете!
- Я возьму такси.
- Гриша!.. - окликнула меня Наташа, стоя на лестничной клетке, когда
я уже сбегал по ступенькам на этаж ниже.
- Что? - отозвался я, приостановившись.
- Когда вас ждать?
- Я позвоню, - выкрикнул я уже не бегу, ловко перескакивая ступеньки.
УРОК ВТОРОЙ
- А теперь слушай меня внимательно, - чувственно признес я Боживу.
- Постой, Сережа, - взмысленно остановил меня Юра.
- Ты о чем-то хочешь спросить?
- Да, мне надо посоветоваться. Я многое уже начинаю понимать и даже
без волнения воспринимаю наше общение.
- А что, раньше было страшно?
- Нет, но потом немного жутковато, но теперь этого не будет, я
спокоен, - определился Юра, - у меня возникли неясности, Сережа.
Я молчал в готовности воспринимать друга, но Юра тоже почему-то
замолчал, насторожился.
- Сережа, - позвал он, - ты здесь?
- Говори, я слушаю, - отозвался я, и Юра облегченно вздохнул, там, у
себя, на физическом плане. - Слава Богу, - промыслил он, - ты здесь... мне
нужно разобраться, Сережа... насколько я понял из твоих записей, немалое
количество моих подчиненных в кинотеатре из "астральной шайки".
- Да, это так, - подтвердил я.
- И ты, - продолжал Божив, - из-за них ушел в летаргию.
- Да, Юра, из-за них, но больше все-таки по собственному
несовершенству.
- Мне это сейчас трудно понять, но эти мерзавцы начинают меня
преследовать.
- Как? - отзывчиво поинтересовался я.
- Не знаю, как это объяснить, то ли это были сны, то ли в самом деле,
но события, происходящие со мною там, тут же получали подтверждение здесь,
наяву: вначале Екатерина Васильена соблазнила меня, а потом пришла в
кабинет и намекнула об этом, и если это все правда, то астральную шайку я
тоже видел. Они пытались меня утопить в океанском полу огромного здания,
утащили туда на самолете, прямо отсюда, из кабинета, но я победил, утонул
художник, художник моего кинотеатра, и сразу же последовало извещение о
его смерти, реальное, с печатью отделения милиции.
- Екатерина, - промычал я.
- Что? - переспросил Божив.
- Нет, ничего, - опомнился я и тут же поправился, - Екатерина
Васильевна, как она тебе?
- Она не злая, вроде бы и располагает, но есть и сомнения. А почему о
ней ты спрашиваешь, Сережа?
- Я не могу тебе сейчас многое сказать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125