Грегоровиус дошел до двери и остановился там, не решаясь выйти; украдкой он поглядывал на кровать и на Оливейру: хотя тот и стоял к нему спиной, однако взгляд его на себе чувствовал. Наконец Осип решился выйти, но за дверью наткнулся на старика, вооруженного палкой, и отпрянул назад. Палка ударилась в закрытую дверь. «Вот так все и наматывалось бы одно на другое», - подумал Оливейра, делая шаг к двери. Рональд, догадавшись о его намерении, тоже в ярости кинулся к двери, а Бэпс выкрикнула что-то по-английски. Грегоровиус хотел их удержать, но опоздал. Рональд, Осип и Бэпс выскочили за дверь, а Этьен устремил взгляд на Оливейру как на единственного человека, еще сохранявшего здравый смысл.
- Пойди посмотри, чтоб не наделали глупостей, - сказал ему Оливейра. - Старику под сто, и он совсем сумасшедший.
- Tous des cons! - кричал старик на лестнице. - Bande de tueurs, si vous croyez que ?a va se passer comme ?a! Des fripouilles, des fain?ants. Tas d'encul?s! []
Странно, но кричал он не очень громко. В приоткрытую дверь карамболем долетел голос Этьена: «Та gueule, p?p?re» []. Грегоровиус ухватил Рональда за рукав, но в проникавшем из комнаты свете Рональд уже заметил, что старик и на самом деле очень стар, и потому только тряс кулаком у него перед носом, и то все менее и менее убежденно. Раз или два Оливейра поглядел на кровать, где тихо, не двигаясь, лежала Мага. Только плакала, сотрясаясь всем телом и уткнувшись лицом в подушку, в то самое место, где раньше лежала головка Рокамадура. «Faudrait quand m?me laisser dormir les gens, - говорил старик - Qu' est-ce que ?a me fait, moi, un gosse qu'a claqu?? C'est pas une fa?on d'agir, quand m?me, on est ? Paris, pas en Amazonie» [].
Голос Этьена зазвучал, перекрывая слова старика, убеждая его. Оливейра подумал, что совсем не трудно было бы подойти к постели, наклониться и шепнуть Маге на ухо несколько слов. «Но это я бы сделал ради себя, - подумал он. - Ей сейчас ни до чего. Это мне бы потом спалось спокойнее, хотя и знаю, что все это слова - не более. Мне, мне, мне бы спалось спокойнее, если бы я сейчас поцеловал ее, и утешил, и сказал бы все, что уже сказали ей эти люди.»
- Eh bien, moi, messieurs, je respecte la douleur d'une m?re, - послышался голос старика. - Allez, bonsoir messieurs, dames [].
Дождь лупил по стеклу, Париж, наверное, превратился в огромный серый пузырь, в котором понемногу занималась заря. Оливейра шагнул в угол, где его куртка, сочившаяся влагой, казалась четвертованным телом. Медленно надел куртку, не сводя глаз с постели, точно ожидая чего-то. Вспомнил руку Берт Трепа, повисшую на его руке, вспомнил, как долго он брел под дождем. «Какой тебе прок от лета, соловей, на снегу застывший?» - продекламировал насмешливо. Порченый, вконец порченый. И вдобавок нет курева, проклятье. Теперь надо тащиться до кафе Бебера, но где меня ни застанет это мерзкое утро, один черт.
- Старый идиот, - сказал Рональд, закрывая дверь.
- Пошел к себе, - сообщил Этьен. - А Грегоровиус, по-моему, отправился заявлять в полицию. Ты остаешься тут?
- Нет. Зачем? Им не понравится, когда они увидят здесь столько народу в такое время. Пусть Бэпс останется, для такого случая две женщины - самое лучшее. Это как бы их, женское, дело, понимаешь?
Этьен посмотрел на него.
- Интересно, почему у тебя так дрожит рот? - спросил он.
- Нервный тик, - ответил Оливейра.
- Этот тик не очень вяжется с твоим циничным видом. Пойдем, я с тобой.
- Пойдем.
Он знал, что Мага приподнялась на постели и что она смотрит на него. На ходу засовывая руки в карманы куртки, он пошел к двери. Этьен сделал движение, чтобы удержать его, но не удержал, а пошел за ним. Рональд, глядя им вслед, раздраженно пожал плечами. «Как все это глупо», - подумал он. От мысли, что все это глупо и абсурдно, ему стало не по себе, но отчего так, он не понял. И принялся помогать Бэпс готовить компрессы, стараясь хоть чем-то быть полезным. Снова послышался стук в потолок.
(-130)
29
- Tiens [], - сказал Оливейра.
Грегоровиус, в черном домашнем халате, стоял, прислонившись к печке, и читал. К стене гвоздем была прибита лампа, а газетный колпак аккуратно направлял свет.
- Я не знал, что у тебя ключ.
- Остатки прошлого, - сказал Оливейра, швыряя куртку в тот же угол, что всегда. - Теперь отдам его тебе, поскольку ты хозяин дома.
- Временный. Здесь довольно холодно, да еще старик с верхнего этажа. Сегодня утром стучал пять минут неизвестно почему.
- По инерции. Все на свете продолжается немного дольше, чем должно бы. Вот я, к примеру, зачем-то лезу сюда по лестнице, достаю ключ, открываю… Воздух у тебя спертый.
- Жуткий холод, - сказал Грегоровиус. - Пришлось двое суток после окуривания не закрывать окно.
- И ты все это время был здесь? Caritas []. Ну и тип.
- Не из-за этого, просто боялся, как бы кто-нибудь из жильцов не воспользовался случаем, не забрался в комнату и не окопался тут. Лусиа мне говорила как-то, что хозяйка - старая, выжившая из ума женщина и некоторые квартиранты не платят ей уже по многу лет. В Будапеште я занимался гражданским кодексом, а такие вещи застревают в голове.
- Словом, ты неплохо устроился. Chapeau, mon vieux []. Надеюсь, траву мою на помойку не выбросил.
- О нет, она в тумбочке, вместе с чулками. Теперь тут много свободного места.
- Похоже на то, - сказал Оливейра. - На Магу, видно, приступ чистоплотности напал - ни пластинок не видно, ни книг. Ведь теперь-то, наверное…
- Все увезли, - сказал Грегоровиус.
Оливейра открыл тумбочку, достал траву и сосуд для приготовления мате. Он прихлебывал не спеша и глядел ло сторонам. В голове вертелось танго «Ночь моя грустна». Он посчитал на пальцах. Четверг, пятница, суббота. Нет. Понедельник, вторник, среда. Нет, вторник - вечер, Берт Трепа, «ты меня любила, // как не любила никогда», среда - редкостная пьянка, NB: никогда не мешать водку с красным вином, «и, ранив душу, меня забыла // ты точно жало мне в грудь вонзила»; четверг, пятница - Рональд с машиной, взятой у кого-то, поездка к Ги-Моно, как бы возвращение брошенной перчатки, литры и литры зеленой блевотины и наконец - вне опасности, «как я любил тебя, ты знала, // какую радость ты мне давала, // надежда жизни, мента моя», в субботу - где же в субботу, где? Где-то по соседству с Мэрли-ле-Руа, в общем, пять дней, нет, шесть, словом, почти неделя, какая холодина в комнате, несмотря на печку. Ну и Осип, не человек, а лягушка, просто король удобств.
- Значит, она ушла, - сказал Оливейра, устраиваясь в кресле так, чтобы мате был под рукой.
Грегоровиус кивнул. На коленях у него лежала раскрытая книга, и, похоже, он собирался (вежливо, он человек воспитанный) продолжить чтение.
- И оставила тебе комнату.
- Она знала, что я сейчас в стесненном положении, - сказал Грегоровиус. - Двоюродная бабушка перестала высылать мне деньги, - по-видимому, скончалась. Мисс Бабингтон хранит молчание, однако, если принять во внимание ситуацию на Кипре… Само собой, на Мальте всегда сказывается: цензура и тому подобное. Лусиа предложила мне переехать сюда после того, как ты сообщил, что уходишь. Я не знал, соглашаться или нет, но она настояла.
- И сама с отъездом не мешкала.
- Но этот разговор был еще раньше.
- До окуривания?
- Совершенно верно.
- Ну, Осип, ты выиграл в лотерею.
- Это очень печально, - сказал Грегоровиус. - Все могло быть совсем иначе.
- Не жалуйся, старик. Комната четыре на три с половиной за пять тысяч франков в месяц, да еще с водопроводом…
- Мне бы хотелось, - сказал Грегоровиус, - чтобы между нами была полная ясность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
- Пойди посмотри, чтоб не наделали глупостей, - сказал ему Оливейра. - Старику под сто, и он совсем сумасшедший.
- Tous des cons! - кричал старик на лестнице. - Bande de tueurs, si vous croyez que ?a va se passer comme ?a! Des fripouilles, des fain?ants. Tas d'encul?s! []
Странно, но кричал он не очень громко. В приоткрытую дверь карамболем долетел голос Этьена: «Та gueule, p?p?re» []. Грегоровиус ухватил Рональда за рукав, но в проникавшем из комнаты свете Рональд уже заметил, что старик и на самом деле очень стар, и потому только тряс кулаком у него перед носом, и то все менее и менее убежденно. Раз или два Оливейра поглядел на кровать, где тихо, не двигаясь, лежала Мага. Только плакала, сотрясаясь всем телом и уткнувшись лицом в подушку, в то самое место, где раньше лежала головка Рокамадура. «Faudrait quand m?me laisser dormir les gens, - говорил старик - Qu' est-ce que ?a me fait, moi, un gosse qu'a claqu?? C'est pas une fa?on d'agir, quand m?me, on est ? Paris, pas en Amazonie» [].
Голос Этьена зазвучал, перекрывая слова старика, убеждая его. Оливейра подумал, что совсем не трудно было бы подойти к постели, наклониться и шепнуть Маге на ухо несколько слов. «Но это я бы сделал ради себя, - подумал он. - Ей сейчас ни до чего. Это мне бы потом спалось спокойнее, хотя и знаю, что все это слова - не более. Мне, мне, мне бы спалось спокойнее, если бы я сейчас поцеловал ее, и утешил, и сказал бы все, что уже сказали ей эти люди.»
- Eh bien, moi, messieurs, je respecte la douleur d'une m?re, - послышался голос старика. - Allez, bonsoir messieurs, dames [].
Дождь лупил по стеклу, Париж, наверное, превратился в огромный серый пузырь, в котором понемногу занималась заря. Оливейра шагнул в угол, где его куртка, сочившаяся влагой, казалась четвертованным телом. Медленно надел куртку, не сводя глаз с постели, точно ожидая чего-то. Вспомнил руку Берт Трепа, повисшую на его руке, вспомнил, как долго он брел под дождем. «Какой тебе прок от лета, соловей, на снегу застывший?» - продекламировал насмешливо. Порченый, вконец порченый. И вдобавок нет курева, проклятье. Теперь надо тащиться до кафе Бебера, но где меня ни застанет это мерзкое утро, один черт.
- Старый идиот, - сказал Рональд, закрывая дверь.
- Пошел к себе, - сообщил Этьен. - А Грегоровиус, по-моему, отправился заявлять в полицию. Ты остаешься тут?
- Нет. Зачем? Им не понравится, когда они увидят здесь столько народу в такое время. Пусть Бэпс останется, для такого случая две женщины - самое лучшее. Это как бы их, женское, дело, понимаешь?
Этьен посмотрел на него.
- Интересно, почему у тебя так дрожит рот? - спросил он.
- Нервный тик, - ответил Оливейра.
- Этот тик не очень вяжется с твоим циничным видом. Пойдем, я с тобой.
- Пойдем.
Он знал, что Мага приподнялась на постели и что она смотрит на него. На ходу засовывая руки в карманы куртки, он пошел к двери. Этьен сделал движение, чтобы удержать его, но не удержал, а пошел за ним. Рональд, глядя им вслед, раздраженно пожал плечами. «Как все это глупо», - подумал он. От мысли, что все это глупо и абсурдно, ему стало не по себе, но отчего так, он не понял. И принялся помогать Бэпс готовить компрессы, стараясь хоть чем-то быть полезным. Снова послышался стук в потолок.
(-130)
29
- Tiens [], - сказал Оливейра.
Грегоровиус, в черном домашнем халате, стоял, прислонившись к печке, и читал. К стене гвоздем была прибита лампа, а газетный колпак аккуратно направлял свет.
- Я не знал, что у тебя ключ.
- Остатки прошлого, - сказал Оливейра, швыряя куртку в тот же угол, что всегда. - Теперь отдам его тебе, поскольку ты хозяин дома.
- Временный. Здесь довольно холодно, да еще старик с верхнего этажа. Сегодня утром стучал пять минут неизвестно почему.
- По инерции. Все на свете продолжается немного дольше, чем должно бы. Вот я, к примеру, зачем-то лезу сюда по лестнице, достаю ключ, открываю… Воздух у тебя спертый.
- Жуткий холод, - сказал Грегоровиус. - Пришлось двое суток после окуривания не закрывать окно.
- И ты все это время был здесь? Caritas []. Ну и тип.
- Не из-за этого, просто боялся, как бы кто-нибудь из жильцов не воспользовался случаем, не забрался в комнату и не окопался тут. Лусиа мне говорила как-то, что хозяйка - старая, выжившая из ума женщина и некоторые квартиранты не платят ей уже по многу лет. В Будапеште я занимался гражданским кодексом, а такие вещи застревают в голове.
- Словом, ты неплохо устроился. Chapeau, mon vieux []. Надеюсь, траву мою на помойку не выбросил.
- О нет, она в тумбочке, вместе с чулками. Теперь тут много свободного места.
- Похоже на то, - сказал Оливейра. - На Магу, видно, приступ чистоплотности напал - ни пластинок не видно, ни книг. Ведь теперь-то, наверное…
- Все увезли, - сказал Грегоровиус.
Оливейра открыл тумбочку, достал траву и сосуд для приготовления мате. Он прихлебывал не спеша и глядел ло сторонам. В голове вертелось танго «Ночь моя грустна». Он посчитал на пальцах. Четверг, пятница, суббота. Нет. Понедельник, вторник, среда. Нет, вторник - вечер, Берт Трепа, «ты меня любила, // как не любила никогда», среда - редкостная пьянка, NB: никогда не мешать водку с красным вином, «и, ранив душу, меня забыла // ты точно жало мне в грудь вонзила»; четверг, пятница - Рональд с машиной, взятой у кого-то, поездка к Ги-Моно, как бы возвращение брошенной перчатки, литры и литры зеленой блевотины и наконец - вне опасности, «как я любил тебя, ты знала, // какую радость ты мне давала, // надежда жизни, мента моя», в субботу - где же в субботу, где? Где-то по соседству с Мэрли-ле-Руа, в общем, пять дней, нет, шесть, словом, почти неделя, какая холодина в комнате, несмотря на печку. Ну и Осип, не человек, а лягушка, просто король удобств.
- Значит, она ушла, - сказал Оливейра, устраиваясь в кресле так, чтобы мате был под рукой.
Грегоровиус кивнул. На коленях у него лежала раскрытая книга, и, похоже, он собирался (вежливо, он человек воспитанный) продолжить чтение.
- И оставила тебе комнату.
- Она знала, что я сейчас в стесненном положении, - сказал Грегоровиус. - Двоюродная бабушка перестала высылать мне деньги, - по-видимому, скончалась. Мисс Бабингтон хранит молчание, однако, если принять во внимание ситуацию на Кипре… Само собой, на Мальте всегда сказывается: цензура и тому подобное. Лусиа предложила мне переехать сюда после того, как ты сообщил, что уходишь. Я не знал, соглашаться или нет, но она настояла.
- И сама с отъездом не мешкала.
- Но этот разговор был еще раньше.
- До окуривания?
- Совершенно верно.
- Ну, Осип, ты выиграл в лотерею.
- Это очень печально, - сказал Грегоровиус. - Все могло быть совсем иначе.
- Не жалуйся, старик. Комната четыре на три с половиной за пять тысяч франков в месяц, да еще с водопроводом…
- Мне бы хотелось, - сказал Грегоровиус, - чтобы между нами была полная ясность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136