Мысль осмотреть клинику рука об руку с психом представилась Оливейре чрезвычайно приятной; первым делом он достал сигареты и предложил своему спутнику, на вид интеллигентному молодому человеку; тот взял сигарету и довольно свистнул. При ближайшем рассмотрении оказалось, что молодой человек - санитар и что Оливейра тоже не псих, но такие недоразумения в подобных обстоятельствах - дело обычное. Случай самый банальный и ничего особенного не сулил; бродя по этажам, Оливейра с Реморино сделались друзьями, и топография клиники познавалась изнутри за веселыми рассказами, язвительными выпадами по адресу остального персонала, хотя сами они то и дело настораживались по отношению друг к другу. Они находились в комнате, где доктор Овехеро держал своих белых мышей и фотографию Моники Витти, когда вбежал косоглазый парень и сказал Реморино, что если этот сеньор, который с ним, является сеньором Орасио Оливейра, то… и т. д. Вздохнув, Оливейра спустился на два этажа и снова вошел в залу, где свершалась великая покупка; в этот момент чтение документа волоклось к концу, сопровождаемое климактерическими приливами Куки Феррагуто и непочтительными звуками Тревелера. Оливейра вспомнил фигуру в розовой пижаме, которую он заметил у поворота коридора на третьем этаже, - старик шел, прижимаясь к стенке, и гладил голубя, как будто бы спавшего у него на ладони. В этот момент Кука Феррагуто издала что-то вроде мычания.
- Что значит - должны подписать о'кей?
- Помолчи, дорогая, - сказал директор. - Сеньор хочет сказать, что…
- Ну конечно, - сказала Талита, которая находила с Кукой общий язык и всегда желала ей помочь. - При передаче клиники необходимо получить согласие больных.
- Но это безумие, - сказала Кука очень ad hoc [].
- Видите ли, сеньора, - сказал администратор, свободной рукой поправляя жилет. - У нас больные особые, и закон Мендеса Дельфино для данного случая подходит как нельзя больше. За исключением восьми или десяти больных, чьи семьи уже дали согласие, остальные всю жизнь кочуют из психушки в психушку, если позволите мне это выражение, и никто за них не отвечает. Закон Мендеса Дельфино дает администратору полномочия спросить у этих лиц в период просветления сознания, согласны ли они с тем, что клиника переходит к новому владельцу. Вот здесь эти статьи отмечены, - добавил он, показывая на книгу в красном переплете, где из Пятого раздела торчала закладка. - Прочтите, и делу конец.
- Я и так понял, - сказал Феррагуто, - эту процедуру надо выполнять тотчас же.
- А для чего я вас созвал? Вы - владелец, эти сеньоры - свидетели, сейчас начнем вызывать больных и кончим все сегодня же.
- Только вот, - сказал Тревелер, - закон позволяет проделывать это в периоды просветления сознания.
Администратор посмотрел на него с жалостью и погремел колокольчиком. Вошел Реморино, подмигнул Оливейре и положил на стол длиннющий список. Придвинул стул к столу, а сам скрестил руки на груди, как персидский палач. Феррагуто с понимающим видом углубился в список и спросил у администратора, надо ли расписываться о согласии в самом низу, администратор ответил, что именно так, сейчас они станут вызывать больных в алфавитном порядке и попросят их ставить свое согласие синей шариковой ручкой «Бироме». Несмотря на то что приготовления шли полным ходом, Тревелер высказал опасение: вдруг кто-нибудь из больных откажется подписать или совершит что-либо неожиданное. И хотя Кука с Феррагуто не решились открыто поддержать его, к словам этим отнеслись с большим вниманием.
(-119)
51
Но тут появился Реморино со старичком, у которого был довольно испуганный вид и который, увидев администратора, приветствовал его причудливым поклоном.
- В пижаме! - поразилась Кука.
- Ты же их видела, когда мы шли, - сказал Феррагуто.
- Они были не в пижамах. А в чем-то, скорее похожем…
- Тихо, - сказал администратор. - Подойдите сюда, Антуньес, и поставьте свою подпись там, где укажет Реморино.
Старик внимательно глядел в список, а Реморино протягивал ему «Бироме». Феррагуто достал носовой платок и легкими прикосновениями промокнул пот со лба.
- Это страница восемь, - сказал Антуньес, - а я, по-моему, должен расписываться на первой.
- Вот тут, - сказал Реморино, указывая ему место, где расписываться. - И пошли, а то кофе с молоком остынет.
Антуньес изящно расписался, приветствовал собравшихся и удалился жеманной походочкой, которая привела Талиту в восторг. Вторая пижама оказалась гораздо толще, и, проплыв вокруг стола, владелец пижамы подал руку администратору, тот пожал руку безо всякого удовольствия и сухо указал его место в списке.
- Вы уже знаете, в чем дело, так что подписывайте и идите к себе в палату.
- Моя палата не метена, - сказал Пижамный толстяк.
Кука про себя отметила недостаток санитарии и гигиены. Реморино пытался вложить «Бироме» в руку Пижамного толстяка, а тот пятился от него.
- У вас сейчас же подметут, - сказал Реморино. - Подпишите, дон Никанор.
- Ни за что, - сказал Пижамный толстяк. - Это ловушка.
- Что за глупости, какая ловушка, - сказал администратор. - Доктор Овехеро объяснил вам, в чем дело. Вы подписываете и с завтрашнего дня получаете двойную порцию рисовой каши на молоке.
- Я не подпишу, раз дон Антуньес не согласен, - сказал Пижамный толстяк.
- Он только что подписал, перед вами. Смотрите.
- Подпись неразборчивая. Это не его подпись. Вы заставили его подписать электрошоком. Дона Антуньеса убили.
- Ведите его снова сюда, - приказал администратор Реморино, тот опрометью кинулся вон и возвратился с Антуньесом. Пижамный толстяк издал радостный крик и подошел к Антуньесу пожать ему руку.
- Подтвердите, что вы согласны и чтобы он тоже не боялся, подписывал, - сказал администратор. - Давайте, а то уже поздно.
- Подписывай, не бойся, сынок, - сказал Антуньес Пижамному толстяку. - Как ни крути, все равно по башке дадут.
Пижамный толстяк выронил ручку. Реморино, ворча, поднял ее, а администратор вскочил на ноги в ярости. Прячась за спиной Антуньеса, Толстяк дрожал и крутил рукава пижамы. В дверь коротко постучали, и, прежде чем Реморино успел открыть, в залу вошла сеньора в розовом кимоно, не говоря ни слова, направилась прямиком к списку и оглядела его со всех сторон так, словно это был не список, а жареный поросенок. Выпрямилась, довольная, и положила ладонь на список.
- Клянусь, - сказала сеньора, - говорить правду и только правду. А вы, дон Никанор, не дадите мне соврать.
Пижамный толстяк бурно закивал головой и тут же взял из рук Реморино «Бироме», быстро расписался где попало, никто и глазом не успел моргнуть.
- Ну и скотина, - послышался шепот администратора. - Посмотри, Реморино, годится ли его подпись. Ну ладно. А теперь вы, сеньора Швитт, раз уж вы тут. Реморино, покажи ей где.
- Если социальные условия не будут улучшены, я ничего не подпишу, - сказала сеньора Швитт. - Надо открыть двери и окна навстречу духовным запросам.
- Я хочу, чтобы у меня в комнате было два окна, - сказал Пижамный толстяк. - А дон Антуньес хочет пойти во Франко-английский магазин купить вату и еще что-то. Здесь так темно.
Чуть повернув голову, Оливейра увидел, что Талита смотрит на него и улыбается. Оба знали:, что каждый из них думает: все это дурацкая комедия, Пижамный толстяк и все остальные - такие же сумасшедшие, как они сами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136