Речка была средней бурности средней глубины, но видно было, что стоять в потоке нелегко. Витька оставил без внимания тот момент, когда бурная вода залила его широкие до колен резиновые сапоги. И пошел дальше. Одновременно он выбирал себе маршрут. Мы намеревались закрепить второй конец сети за другой берег, если длины хватит. И уйти, оставив здесь сеть на ночь. А утром вернуться за уловом. Мы были глубоко в горах. От последней тупиковой деревни Банное, где проживало душ двести, алтайцев и русских, было километров двадцать. Речка была крупным притоком Коксы, сливала свои воды в нее, а Кокса мчалась по долинам еще на добрые 80 или 100 километров, чтобы у райцентра Усть-Кокса живописно слиться с речкой Катунь. Река Катунь в свою очередь мчится через республику Алтай и Алтайский край, чтобы у городка Бийска принять в себя речку Бию, а уж дальше Катунь мчится до самой столицы Алтайского края города Барнаула, чтобы там грандиозно влиться в монструозную по размерам реку Обь. Обь через студеную Сибирь несет свои воды в Северный Ледовитый.
Виктор Золотарев был рожден в Бийске, а жил в Барнауле. Мы везли его с собой в августе в Алтай как проводника. Мне пришлось его уговаривать и отрывать от подружки. Они даже явились ко мне в гостиницу "Алтай", он привел ее, чтобы я убедил ее отпустить его. Знала бы она чем кончится его дружба с нами, она должна была бы посадить его на цепь. Ему было 42 года в 2000 году и он не дожил до 43 лет. Виноват в этом я.
Он закрепил сеть за валун на отмели, ближе к дальнему берегу. Мы купили сеть для узких речек, пятидесятиметровую, на весь поток ее не хватило. Он перебрел ко мне, я стоял у бревна, там где был закреплен первый конец сети. На стволе лежала его, видавшая виды кожанка. В стволе торчал мой топор. Он снял сапоги и вылил воду. Снял полотняные брюки - выжал их. Снял трусы выжал. Снял синюю безрукавку и выжал. У Витьки было отличное сухое тело Дерсу Узала. Отличные тесные мускулы живота. Сухие нетолстые ноги проводника. Борода, крутые морщины, загорелый череп. Ни грамма жира. Одни мышцы.
Пока он это все проделал, я оглядел пейзаж. Я давно понял, что это пейзаж из романов Фенимора Купера - нетронутая Америка, где редкие краснокожие сидят у речек в своих вигвамах. А вокруг девственные леса. На самом деле так и есть. На территории Республики Алтай нет ни одного сколько-нибудь значительного промышленного предприятия. Плотность населения здесь неуместно слабая: нули с копейками. Причем если в райцентре Усть-Кокса наберется пять или семь тысяч обитателей то в какой-нибудь деревне Краснояке жирно обозначенной на картах едва ли можно наскрести полсотни стариков. Волков, медведей и особенно маралов наверняка живет в Республике Алтай большее количество чем человеков.
Он оделся в выжатое, надел поверх куртку и мы пошли. Я пустил его вперёд, потому что он всё равно вырвется вперёд. Он пошёл легко, останавливаясь срывая ягоды шиповника, но мне приходилось бежать за ним. Я всё оттягивал свой призыв "Витторио, погоди, не гони лошадей!", и наконец втянулся в ритм ровного полубега. По дороге мы спугнули жирного зайца, задница мешала ему прыгать, лето кончилось, он отожрался. "В городе никто не может оценить твои достоинства Витторио", - говорил я ему, "здесь ты царь и Бог, ты знаешь какие можно есть растения, скачешь по скалам отыскивая помёт диких мышей - мумиё, знаешь где копать какие корни, где золотой корень, где маралий, где красный, ты прёшь по горам делая семь или восемь километров в час, в то время как городской пешеход и шести не делает. Ты умеешь ставить силки и сети. Ты умеешь лечить (в деревне Боочи Золотарёв при нас вылечил женщину за что получил мзду пищевыми продуктами). В городе ты чудак и как-то вроде хиппи. Давай, прибивайся к нам, мы тебя слушаемся, любим и ценим." Он и прибился, на его голову.
Он работал в своё время проводником туристических отрядов. Водил людей на Телецкое озеро и на Белуху. Водил тех, кто приезжал бухнуть на природе и спортсменов. Он собирал мумиё в горах ещё при советской власти - помёт горных мышей считался сильнейшим лекарственным средством, за напёрсток мумиё хорошо платили.
У нас была машина я купил "Уазик" а Барнауле и мы свободно раскатывали по Усть-Коксинскому району. Потом директор турбазы в Усть-Коксе Владимир Андреевич Овсеенко дал нам несколько адресов местных баронов, которые могли бы нам дать какую-нибудь избу - пожить. Один из них Дмитрий Алексеевич Кетарь - директор совхоза (ООО или АОО) в селе "Банное" отвёз нас в недостроенный (без окон и печки) дом для чабанов в Сухом логу. Там были нары, мы натаскали сена, поставили буржуйку и стали жить. Мы все уже в это время находились под наблюдением службы безопасности. Мы обнаружили что за нами следуют две машины ещё близ деревни Сростки, на родине писателя Шукшина, когда съехали с дороги и поднялись позавтракать на холм. Тут мы и обнаружили преследователей. Мы все смеялись, пили молоко с хлебом и салом. Смеялся и Виктор. Было это в августе.
Мы извлекли из той сети на утро шесть рыбин. Виктор отделил мясо от кости, вывалил рыбье мясо в чашку, добавил дикого лука, уксуса, соли, перца и мы с удовольствием пожирали уже через полчаса удивительную эту свежатину. И голов и костей мы позднее сварили уху. Мы учились у него ежедневно. Собиранию ягод, а их вокруг было немыслимое количество: костяника, малина, чёрная и красная смородина, брусника. В Алтае смешиваются воедино все климатические зоны, отсюда костяника и брусника - совсем таежные низовые кочковые ягоды, соседствуют с ягодами растущими высоко на кустах, - со смородиной и малиной. К концу сентября он правда заскучал. Было видно что ему хочется в Барнаул. В город к девушке которую он оставил. К той рассеянной жизни, которую он оставил. Он обещал вернуться. Он многому нас научил.
В самом конце сентября 23 или 24 кажется числа, я высадил его у дома где он жил в Барнауле, в центре, недалеко от гостиницы "Алтай". Он уже был не тот аполитичный хиппи, которым мы его забирали отсюда в августе. Он разделял идеи национал - большевизма. Я обещал ему привезти партийный билет, когда вернусь в эти края. Пока же мне предстояло ехать в Красноярск а потом в Москву, потом опять в Красноярск. Он вышел из машины с большим мешком, куда было свалено всё его состояние. Больше я его не видел.
Виктора Золотарёва убили в ночь с 17 на 18 ноября 2000 года. Избили и выбросили из окна. До 23.30 17 ноября он был жив, здоров и просидел целый день в квартире руководителя организации НБП в г. Барнауле Евгения Берсенёва, журналиста. В 23.30 у него кончились сигареты и он спустился вниз в магазин купить сигареты. Рано утром тело его обнаружила вышедшая гулять с собакой женщина. Тело лежало у пятиэтажке, находящейся в какой-нибудь полсотни или сотни метров от дома Берсенёва. Виктора быстро похоронили. По этому делу проведено дознание, но таким образом, что Берсенёв к примеру даже не был допрошен. Напомним, утром 17 ноября Национал - Большевики Соловей, Журкин и Гафаров Захватили смотровую площадку Собора Святого Петра в городе Риге, о чём на всю страну сообщили российские телеканалы. Занимающаяся нами бригада оперативников ФСБ должно быть была дико зла в тот день и кусала себе локти. Ведь не так давно, подполковник Михаил Кузнецов самолично снял в Питере с поезда Санкт-Петербург - Калининград целый отряд национал большевиков направляющихся в Латвию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49