Ещё Лена была знаменита тем, что была американской любовницей поэта Булата Окуджавы. Следует сказать, что все сколько-нибудь женственные профессорши славистики были любовницами того или иного советского писателя или поэта. Кто виновен в этом странном обычае: сами славистки или советские поэты-писатели, - никто никогда не пробовал разобраться.
Слависты и славистки, профессора в бесчисленных американских университетах очень помогали своим писателям, выживать. Даже меня, крайне неудобного в общении, приглашали с лекциями, платили обыкновенно несколько университетов - объединялись и в складчину приглашали писателей. Помню я совершил, уже живя в Париже, несколько туров по Университетам Калифорнии. Платили слависты не так много, по нескольку сотен долларов каждый университет, но хорошо организованный такой тур приносил прибыль. Я плохо продал во Франции свою вторую книжку "Дневник неудачника" издательству "Альбан-Мишель", денег дали мало - я стоил ещё мало. Поэтому осенью 1982 года я появился в Нью-Йорке, посидел там пару месяцев у окна на Бродвей у 93-ей улицы, писал в комнате девочки - дочки хозяйки, роман "Палач". А к октябрю мне организовали тур по Университетам Калифорнии - я поехал. Университет Калифорнии в Лос-Анжелесе и Университет Южной Калифорнии я очаровал первыми, а далее уже была Лена Вайль или Вайс (всё-таки Вайль, наверное). Моей лекции я не помню, разумеется, я не помню не одной своей лекции, говорил, я полагаю о своих двух существовавших тогда книгах и отвечал на вопросы. Эта часть - вопросы, была мною наиболее любима - ибо я был ленив, как подобает новому гению. Лена Вайль повезла нас после лекции в свой обширный, о двух этажах, с терассой, и с "жакуззи" (все говорили: у неё "жакуззи", у Лены есть "жакуззи") - дом. Наташа была уже со мной, я уже кажется жил у них, у неё и её друга Бори Закстельского. Мы приехали, и дом действительно оказался чудесным, таким мексиканским, стоял он в стороне от всякого жилья, как усадьба. В доме были - внутренний мексиканский дворик с мясистыми кактусами, висели яркие толстые ткани, сомбреро и сёдла на стенах, стена из красивого дерева. Всё лёгкое, сухое, множество книг.
Поглядеть на новейшую звезду русской литературы собрались гости: профессора, студенты, эмигранты. Пили текилу, продолжали вечер вопросов и ответов. Злая-презлая, никогда потому что не была в роли подружки звезды, всегда сама была звездой, бродила меж гостей Наташа. И напивалась.
Когда гости разъехались и мы втроём отправились в знаменитое "жакуззи" Наталья Георгиевна была уже пьяна. Ей в тот год было 24 года, потому пьяная она ещё оставалась доброй в общем девушкой, большой и смешной. Волосы она тогда остригла и теперь, лёжа в жакуззи была похожа на мокрую, большую кошку. Одна грудь у неё была обожжена, жизнь уже её поломала и ободрала, но ещё не очень. Наташа - мокрая кошка стала опускать меня в глазах профессорши Лены. Эпизод этот сносно описан в романе "Укрощение тигра в Париже", посему здесь уместно лишь остановиться на предмете исследования: на жакуззи. Сильная струя идущая из пола отделанного мозаикой приятно ударяла по телу, переворачивала, если ей не сопротивляться, давала ощущение богатой жизни. Я был, к сожалению, вдребезги болен, переносил кажется на ногах воспаление лёгких, потому насладиться в полной мере струёю не мог. Вместе со струёй поступали какие-то серные пузыри, как мне показалось. Удивительно, но после этого жакуззи в Калифорнии мне нигде более не пришлось побывать в жакуззи, несмотря на то, что круг моих знакомств стал богаче. Лена Вайль скончалась от рака через небольшое количество лет, с Наташей я прожил несчастливо, но интенсивно целых тринадцать лет, и сейчас, сидя в тюрьме, отдал приказ дабы меня с нею развели. Жакуззи возможно ещё жив, и сейчас в нём возможно сидит какой-нибудь бесполезно абсолютно неисторический наследник профессорши Лены.
В тот вечер профессорша по-моему пыталась нас соблазнить, меня и Наташу. Она так быстро разделась!
Алма-Ата / Бани
Главная площадь города, микроавтобус телекомпании "Хабар" подваливает к крыльцу телекомпании. В нём девять национал-большевиков. За автобусом швартуется автомобиль полковника Казахстанской Службы Безопасности Бектасова. Бектасов в тёмных очках. С ним три офицера КНБ. Напротив, - через площадь, - величественные вершины Алтау, здание Совета Министров республики Казахстан, далее здание Президентского Дворца. Журналисты, снимавшие нас на ж/д вокзале, бегут доложить начальству. А мы, - вытащив рюкзаки из микроавтобуса, выкладываем их на ступени. Сияет солнце. Отличное начало авантюрного романа. Я только что узнал, что директором телекомпании "Хабар" является ... дочь Президента Назарбаева Дарига Нурсултановна Назарбаева. На вокзале я этого не знал.
Мы явились прямиком из Кокчетава, где ночью, после дождя, под лохматыми звёздами нас посадил на поезд - провожал майор КНБ - Карибаев. Это по моей просьбе Карибаев позвонил Бектасову и предупредил его, что в Алма-Ату прибывает Лимонов с отрядом. Разумеется майор Карибаев и без моей просьбы предупредил бы своего алма-атинского коллегу, что знаменитый писатель, мятежник и trouble-maker, находившийся в Кокчетаве под домашним арестом и под колпаком КНБ, приезжает в Алма-Ату.
Начался же авантюрный роман с того, что отряд членов НБП прибыл в г. Кокчетав, куда мы были приглашены местными казаками на проведение казачьего круга. Было это утром 2 мая 1997 года. Весь вокзал оказался забит ментами, может быть батальон ментов, и все они встречали нас. Под конвоем нас привезли в здание линейной милиции. Там уже были приготовлены четыре телекамеры, и дрожащими руками держа бумагу, полковник Гарт (немец), шеф линейной милиции зачитал мне документ - Постановление Генпрокуратуры Казахстана о том что проведение казачьего круга в Кокчетаве запрещено, что я поставлен об этом в известность, что мне и прибывшим со мной товарищам запрещается посещать политические собрания и митинги. Что президент и народ Казахстана тем не менее гостеприимны, и если мы желаем остаться в их стране с целью ознакомления с ней, с целью туризма, то мы можем это сделать. Или можем уехать в Россию, хоть немедленно, они нам помогут. Я сказал, что мы останемся с целью туризма. Им это судя по их лицам не понравилось, но делать нечего. Я подписал их бумагу. Камеры снимали.
Мы остановились у правозащитницы Морозовой. Вокруг расположились дремать в машинах десятки Каэнбэшников. С утра приехал майор Карибаев и весь день проводил с нами. 4 мая в Кокчетав приехал премьер-министр Кажегельдин (сейчас он главный оппозиционер Казахстана) и привёз Указ о расформировании Кокчетавской области, до того их перепугала тогда угроза отделения области от Казахстана (насколько я знаю, казаки планировали лишь провозглашение автономии в составе Казахстана. В маслихате [совете] области у них было необходимое большинство).
И вот мы в Алма-Ате. Авантюрный роман. Вечные снега Алтау над Советом министров. Из дверей телекомпании "Хабар" выходит в белом костюме, молодой, лысый, с крепким черепом заместитель директора Влдимир Рерх. Улыбается. Жмёт мне руку. Рерих - правая рука Дариги.
"Мы конечно поможем Вам, Эдуард. Мы уже нашли, где Вас определить. Наш журналист Гриша Беденко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Слависты и славистки, профессора в бесчисленных американских университетах очень помогали своим писателям, выживать. Даже меня, крайне неудобного в общении, приглашали с лекциями, платили обыкновенно несколько университетов - объединялись и в складчину приглашали писателей. Помню я совершил, уже живя в Париже, несколько туров по Университетам Калифорнии. Платили слависты не так много, по нескольку сотен долларов каждый университет, но хорошо организованный такой тур приносил прибыль. Я плохо продал во Франции свою вторую книжку "Дневник неудачника" издательству "Альбан-Мишель", денег дали мало - я стоил ещё мало. Поэтому осенью 1982 года я появился в Нью-Йорке, посидел там пару месяцев у окна на Бродвей у 93-ей улицы, писал в комнате девочки - дочки хозяйки, роман "Палач". А к октябрю мне организовали тур по Университетам Калифорнии - я поехал. Университет Калифорнии в Лос-Анжелесе и Университет Южной Калифорнии я очаровал первыми, а далее уже была Лена Вайль или Вайс (всё-таки Вайль, наверное). Моей лекции я не помню, разумеется, я не помню не одной своей лекции, говорил, я полагаю о своих двух существовавших тогда книгах и отвечал на вопросы. Эта часть - вопросы, была мною наиболее любима - ибо я был ленив, как подобает новому гению. Лена Вайль повезла нас после лекции в свой обширный, о двух этажах, с терассой, и с "жакуззи" (все говорили: у неё "жакуззи", у Лены есть "жакуззи") - дом. Наташа была уже со мной, я уже кажется жил у них, у неё и её друга Бори Закстельского. Мы приехали, и дом действительно оказался чудесным, таким мексиканским, стоял он в стороне от всякого жилья, как усадьба. В доме были - внутренний мексиканский дворик с мясистыми кактусами, висели яркие толстые ткани, сомбреро и сёдла на стенах, стена из красивого дерева. Всё лёгкое, сухое, множество книг.
Поглядеть на новейшую звезду русской литературы собрались гости: профессора, студенты, эмигранты. Пили текилу, продолжали вечер вопросов и ответов. Злая-презлая, никогда потому что не была в роли подружки звезды, всегда сама была звездой, бродила меж гостей Наташа. И напивалась.
Когда гости разъехались и мы втроём отправились в знаменитое "жакуззи" Наталья Георгиевна была уже пьяна. Ей в тот год было 24 года, потому пьяная она ещё оставалась доброй в общем девушкой, большой и смешной. Волосы она тогда остригла и теперь, лёжа в жакуззи была похожа на мокрую, большую кошку. Одна грудь у неё была обожжена, жизнь уже её поломала и ободрала, но ещё не очень. Наташа - мокрая кошка стала опускать меня в глазах профессорши Лены. Эпизод этот сносно описан в романе "Укрощение тигра в Париже", посему здесь уместно лишь остановиться на предмете исследования: на жакуззи. Сильная струя идущая из пола отделанного мозаикой приятно ударяла по телу, переворачивала, если ей не сопротивляться, давала ощущение богатой жизни. Я был, к сожалению, вдребезги болен, переносил кажется на ногах воспаление лёгких, потому насладиться в полной мере струёю не мог. Вместе со струёй поступали какие-то серные пузыри, как мне показалось. Удивительно, но после этого жакуззи в Калифорнии мне нигде более не пришлось побывать в жакуззи, несмотря на то, что круг моих знакомств стал богаче. Лена Вайль скончалась от рака через небольшое количество лет, с Наташей я прожил несчастливо, но интенсивно целых тринадцать лет, и сейчас, сидя в тюрьме, отдал приказ дабы меня с нею развели. Жакуззи возможно ещё жив, и сейчас в нём возможно сидит какой-нибудь бесполезно абсолютно неисторический наследник профессорши Лены.
В тот вечер профессорша по-моему пыталась нас соблазнить, меня и Наташу. Она так быстро разделась!
Алма-Ата / Бани
Главная площадь города, микроавтобус телекомпании "Хабар" подваливает к крыльцу телекомпании. В нём девять национал-большевиков. За автобусом швартуется автомобиль полковника Казахстанской Службы Безопасности Бектасова. Бектасов в тёмных очках. С ним три офицера КНБ. Напротив, - через площадь, - величественные вершины Алтау, здание Совета Министров республики Казахстан, далее здание Президентского Дворца. Журналисты, снимавшие нас на ж/д вокзале, бегут доложить начальству. А мы, - вытащив рюкзаки из микроавтобуса, выкладываем их на ступени. Сияет солнце. Отличное начало авантюрного романа. Я только что узнал, что директором телекомпании "Хабар" является ... дочь Президента Назарбаева Дарига Нурсултановна Назарбаева. На вокзале я этого не знал.
Мы явились прямиком из Кокчетава, где ночью, после дождя, под лохматыми звёздами нас посадил на поезд - провожал майор КНБ - Карибаев. Это по моей просьбе Карибаев позвонил Бектасову и предупредил его, что в Алма-Ату прибывает Лимонов с отрядом. Разумеется майор Карибаев и без моей просьбы предупредил бы своего алма-атинского коллегу, что знаменитый писатель, мятежник и trouble-maker, находившийся в Кокчетаве под домашним арестом и под колпаком КНБ, приезжает в Алма-Ату.
Начался же авантюрный роман с того, что отряд членов НБП прибыл в г. Кокчетав, куда мы были приглашены местными казаками на проведение казачьего круга. Было это утром 2 мая 1997 года. Весь вокзал оказался забит ментами, может быть батальон ментов, и все они встречали нас. Под конвоем нас привезли в здание линейной милиции. Там уже были приготовлены четыре телекамеры, и дрожащими руками держа бумагу, полковник Гарт (немец), шеф линейной милиции зачитал мне документ - Постановление Генпрокуратуры Казахстана о том что проведение казачьего круга в Кокчетаве запрещено, что я поставлен об этом в известность, что мне и прибывшим со мной товарищам запрещается посещать политические собрания и митинги. Что президент и народ Казахстана тем не менее гостеприимны, и если мы желаем остаться в их стране с целью ознакомления с ней, с целью туризма, то мы можем это сделать. Или можем уехать в Россию, хоть немедленно, они нам помогут. Я сказал, что мы останемся с целью туризма. Им это судя по их лицам не понравилось, но делать нечего. Я подписал их бумагу. Камеры снимали.
Мы остановились у правозащитницы Морозовой. Вокруг расположились дремать в машинах десятки Каэнбэшников. С утра приехал майор Карибаев и весь день проводил с нами. 4 мая в Кокчетав приехал премьер-министр Кажегельдин (сейчас он главный оппозиционер Казахстана) и привёз Указ о расформировании Кокчетавской области, до того их перепугала тогда угроза отделения области от Казахстана (насколько я знаю, казаки планировали лишь провозглашение автономии в составе Казахстана. В маслихате [совете] области у них было необходимое большинство).
И вот мы в Алма-Ате. Авантюрный роман. Вечные снега Алтау над Советом министров. Из дверей телекомпании "Хабар" выходит в белом костюме, молодой, лысый, с крепким черепом заместитель директора Влдимир Рерх. Улыбается. Жмёт мне руку. Рерих - правая рука Дариги.
"Мы конечно поможем Вам, Эдуард. Мы уже нашли, где Вас определить. Наш журналист Гриша Беденко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49