— Пошли! — сказал один из индусов, до сих пор не раскрывавший рта.
Тело оставили на краю траншеи, и директор в сопровождении свиты продолжил обследования.
Он подошел к другому рву и побледнел: предназначенный для перехода брус был подпилен точно так же, как и предыдущий. Дю Валлон наклонился и не смог удержать изумленного возгласа, услышав характерный звук трущихся колец гремучей змеи. Значит, была еще одна «гостья» во рву, куда непременно кто-нибудь свалился бы, не будучи предупрежден об опасности.
Жуткая картина предстала перед ним, когда, обойдя одну за другой ямы, вырытые в плодородном грунте, он обнаружил, что все они стали непригодны для работы. Одна кишела скорпионами, ядовитыми сороконожками и гигантскими пауками. Другую заполняли муравьи, рыбьи кости и челюсти с острыми режущими зубами. Из третьей исходил тошнотворный запах гниющего мяса.
Наконец негры остановились неподалеку от рудопромывочного желоба, подходы к которому были утыканы длинными иглами и колючками и стали неприступными для босых ног. Директор пробрался туда один и после тщательного осмотра пришел к выводу, что установка работала минувшей ночью. Похитители золота изрядно потрудились и набрали его на весьма значительную сумму.
А когда он обнаружил несколько слипшихся крупинок светлого металла, похожих на свинцовые опилки, предположение перешло в уверенность.
— Проклятье! — цедил он сквозь зубы. — Ловкие канальи! Они украли ртуть, а потом, пользуясь наивностью негров, расставили по своим следам всякие немыслимые ловушки, чтобы помешать им работать и в конце концов принудить покинуть прииск. Нет, слишком просто было бы списать все эти проделки на Владычицу воды… Хорошо смеется тот, кто смеется последним, и нынче же ночью я посмотрю, защитит ли богиню от пули ее кожа… Ну, дети мои, возвращаемся! Сегодня вечером получите двойную порцию выпивки. Эристаль, отправь четырех человек с носилками за телом Нестора.
— Слушаю, хозяин, — покорно откликнулся тот.
Маленький отряд тронулся в путь, избрав для возвращения домой отдаленную тропинку вдоль соседней речушки, где также велась добыча драгоценного металла.
Белый шел впереди. Не успел он вступить на едва заметную в чаще тропинку, как его ноги, обутые в добротные кожаные ботинки, взметнули целое облачко мельчайшей желтой пыли, быстро распространившейся вокруг. Дю Валлон отпрыгнул назад, чтобы не вдыхать неизвестное вещество. Вдруг его тело сотрясло болезненное чиханье, которое повторялось бесконечно, доводя его до судорог, до изнеможения.
А негры в тот же самый момент испустили крик ужаса при виде странной эмблемы, подвешенной на высоте человеческого роста к стволу могучей балатыnote 327 с гладкой, как сигара, светло-коричневой корой. Это была огромная челюсть аймарыnote 328. Широко раскрытую пасть уснащали длинные острые зубы, в таком положении ее удерживали полдюжины мощных иголок сырного дерева. А сверху, над этим диковинным трофеем, красовался огромный цветок, похожий на nymphoea, только достигавший целого метра в диаметре, известный ботаникам как victoria regianote 329, гигантское растение полуденной Америки. Необычно крупные его лепестки затейливо изукрашены; от снежно-белого в центре до багрово-красного по окружности, они включают всю мыслимую гамму розовых и красных тонов.
Цветок также был приколот иголками и производил очень странное, тревожное впечатление рядом с чудовищной челюстью пресноводной акулы.
— Нам здесь больше нечего делать, — залопотали на креольском наречии рудокопы. — Иначе всех нас постигнет кара! Владычица воды не желает, такова ее воля… Уж если она выставляет такой знак, негры должны уходить! Это место проклято, бежим отсюда!
Директор все еще задыхался от чиханья. У него началось очень сильное кровотечение из носа, а по всему лицу высыпали беловатые прыщики размером с просяное зерно. И то и другое не заключало серьезной опасности, однако было крайне болезненным и неприятным.
Но Дю Валлон не придавал этому значения, поскольку наконец пришел к твердому убеждению: какие-то незнакомцы, располагая необычными и сомнительными средствами, точат зубы на его золотую россыпь и вознамерились ее отобрать.
Директор вернулся на прииск. Несколько капель хлорного железа, смешанные с водой, остановили кровотечение. Холодные примочки из трав успокоили боль от сыпи, не дав ей распространиться далее.
Креол испытывал смятение. Ситуация была серьезной, почти отчаянной. Он здесь единственный белый, в полной изоляции от местного населения, а до ближайшего цивилизованного места — свыше двухсот километров. Что значила вся его энергия против неуловимого врага, когда персонал прииска, полностью дезорганизованный, отказывается работать? Любые аргументы разобьются о стену туземных предрассудков, которые так умело использует воровская шайка.
Но пока всеобщая растерянность не стала непреодолимой, следовало идти вперед, проявляя мужество.
Известие о смерти несчастного Нестора вызвало настоящую панику. Люди собирались группами, ораторы витийствовали, абсурдные россказни и самые нелепые предположения переходили из уст в уста и встречали тем больше доверия, чем нелепее и абсурднее выглядели.
Владычица воды, Водяная Матушка, служила главным предметом разговоров. Никогда еще с той поры, как Ла Равардьер высадился в 1604 году на острове Кайенна, легенда об этой старой мстительной фее, сварливой и злобной, известной под именем Maman-di-l'Eau (Мать Воды), не вызывала такого переполоха.
Дю Валлон, все еще с опухшим лицом, переходил от одной группы к другой, щедрыми подачками тафии поощряя людей на новые рассказы и откровения, которые рассчитывал обратить со временем в собственную выгоду.
Старшие мастера, окруженные плотной толпой, во всех подробностях расписывали утренние события, без удержу привирая и преувеличивая. Вспоминали о таинственных шумах, на которые многие обратили внимание после отъезда директора на поисковые работы.
— Да-да, — говорил негр с грубыми чертами лица и могучими бицепсами, — я каждый вечер в десять часов слышал громкий стук, по-моему, он доносился от нижних ветвей здоровенного засохшего панакоко, что возле речки Сен-Жан.
— И я, и я тоже слышал! — подхватывал другой. — Удары повторялись трижды: бам!.. бам!.. бам!.. Они разносились по всей поляне и были такие сильные, как выстрел из пистолета.
— Это правда, могу подтвердить… И я тоже слышал… И я… И я… — звучали тихие и боязливые голоса рабочих. — Это длилось около часа. Затем, в полночь, громкий крик… И после этого тишина.
— А вы убеждены, что в это время уже молчат гигантские жабы и красные обезьяны?
— Убеждены! Они спят!
— И никто из вас не решился пойти посмотреть, кто это стучит? — подзадоривал их директор.
— О! Мушеnote 330, — дрожащим голосом откликнулся последний собеседник, — я не посмел, нет! Однако, — добавил он не без гордости, — я креол из Кайенны!
— А ты, Жанвье, — настаивал Дю Валлон, адресуясь к атлетически сложенному негру, затеявшему этот разговор, — ты такой сильный, как тапир, и тоже боялся?
— О да, муше! — искренне признался тот. — Очень даже боялся!
— Ничего удивительного, — вмешался кайеннский креол. — Ведь это негр из страны негров… Недаром говорится: негр — всегда негр…
Один из собеседников, коренастый и крепкий, как обрубок черного дерева, выступил вперед, опираясь на палку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158