Правило третье -парадоксальность ассоциирования. Чем контакт ярче и
необычней, тем гарантированней длительность практического запоминания.
Парадоксальность во всех связываниях с учебной целью должна быть
максимальной. Чем больше чудачества, чем больше странного, тем лучше. ("И
гений - парадоксов друг...") В учебном процессе при связывании нужно
помнить, что проявление креативности, которого требует ассоциативность.
является экстремумом дивертисментности. или крайней точкой игровой
развлекательности, легкой, как бы совершенно бесмысленной, но вместе с тем
способной переводить действие в священный серьез. Тот, кто таким образом
занимается уже давно, делае! массу открытий именно побочно, маргинально,
занимаясь вроде бы шуточным ассоциированном, в шутку превращая номера теле
фонов или даты жизни какого-нибудь исторического деятеля : некоторый
ассоциативный семантизированный, часто словесным ряд, который смешон, но
который может быть так отшлифован что сердце екнет, настолько это серьезно,
ибо так диалектично устроен человек, ибо это тайна, к которой мы все равно
прикасаемся. если учимся даже вроде бы в шутку.
Итак, ассоциируя, мы всегда должны иметь отдельные образы.
прикасающиеся друг к другу, вступающие друг с другом в контакт. Не нужно
подменять ассоциирование - акт физического действия - филологией,
протеистично превращая один образ в другой. Нужно заниматься как бы
аппликацией -вот Слон. вот Моська отдельно, не нужно Моську превращать в
Слона, а Слона в Моську: нужно соединять их таким образом, сажая, например.
Моську на Слона, чтобы это было смешно, чтобы это было парадоксально. Но мы
обязательно должны сейчас громким голосом говорить о банальных ассоциациях,
которые являются устным свидетельством бескультурности. У нас бытовало
когда-то, да и. пожалуй, продолжает бытовать, не очень остроумное
определение: "банальная эрудиция". "Поле чудес" и клуб "Что? Где? Когда?" -
настоящий парник для процветания банальностей. У нас почему-то возвеличивают
как раз то, что недостойно быть духовным образцом, - апоэтичность,
отсутствие глубинного серьеза. священного и святого. В любой игре, которая
предлагается наиболее культурными людьми, вы как обязательный элемент
найдете священный серьез, но в дивертисментах, в развлечениях, как когда-то,
простите, говорили, черни, вы его не найдете. В них будут представлены
витальные, организменные стремления к чему-то такому, что совершенно не
приоритетно у серьезных людей. Это не значит, что человек избавлен от
эмоций, он переосмысливает их по той схеме, которую мы уже обсуждали с вами
в связи с семью излучениями, открытыми в Калифорнии Мейнсфил-дом Крайнзом.
Человек культурный потому и становится культурным, что у него очень много
ассоциаций, отобранных ему подобными. И в этой связи, конечно, мы совершенно
правы, когда говорим о некой породистости. Речь идет, конечно же, не о
кровной породистости, и даже не о генофонде, хотя это, безусловно, тоже
присутствует. Но я не хотел бы ставить на этом акцент - Ломоносов, например,
не был представителем породистых в интеллигентном отношении людей, но тем не
менее стал величайшим интеллигентом. Речь идет о другом, об усвоении тех
клише, которые человек может усвоить, а может и не усвоить. И опять -через
ассоциирование. Поэтому, говоря об "иге" и о "религии", о "йоге" и об
обыкновенном мнемоническом правиле - всегда бери два образа, не превращай
один в другой, пусть они останутся отдельными, совершая какое-то смешное,
парадоксальное, случайное, факультативное, чудаческое, ненормальное, из ряда
вон выходящее действие, - мы добьемся запоминания.
Но мы-то добивались не этого, останавливая наше внимание на связывании,
мы хотели, чтобы появилась какая-то оригинальная мысль, ибо "гений -
парадоксов друг", и побочности неслучайно появляются... случайно. Вам
известно знаменитое, очень затасканное определение случайности как
неосознанной детерминированности. предопределенности. И это проявляется в
данном случае, когда у нас в процессе таких якобы трат времени сочиняются
сами собой колоссальные, очень нужные по специальности, концепции,
изобретаются лампочки: сначала в предмышлении, а потом формализуясь то ли в
слово, то ли в цвет из краски-грязи. Вот какие перед нами возникают сейчас
задачи - пользоваться ассоциированием на высочайшем уровне. Мы должны
путешествовать на уровне вхождения в культуру по диахронической вертикали
так часто, чтобы в конце концов путешествие в исторические глубины вдруг
оказалось в ощущении путешествием в сегодняшнее - это будет великим
достижением каждого из нас, потому что именно в этом ощущении заключается
критериальность, определительность культуры в человеке. Правда, есть фраза,
за которую многие прячутся: "Он культурен внутренне". Вы прекрасно знаете,
наверное, что такое внутренняя культура, что такое деликатность, которая
бывает обыкновенно у необразованного человека гораздо чаще, чем, к
сожалению, у академиков и некоторых политических деятелей. Но есть еще и
образованность, есть еще и доведение себя до того высокого состояния,
которое не покидает тебя никогда, состояния поэтического, состояния вечного
романтика, вечного познающего. И проще всего прийти к этому высокому
пожизненному состоянию, конечно же, через ассоциативность.
"Schlaft ein Lied in alien Dmgen", - говорил великий романтик Йозеф
Эйхендорф: "Песня спит во всякой вещи". И в заключение первой части нашей
лекции сегодня - еще об одной "песне". Вы помните, был такой китайский
художник, имя которого из-за отсутствия мягкого "ц" приходится по-русски
произносить как Ци Байши, на самом же деле он - Тси Байши, с мягким "ц".
Когда я буду читать стихотворение, произнесу на китайский манер:
Пел чистый звон цикады Тси Байши и целился, как целятся из лука, -
назад одну отодвигая руку и дальше жил на медные гроши.
Он как бы делал больше небольших и кисть учил рачительной науке:
великий смысл искать в пустячной штуке, грозы исток распознавать в тиши.
Он находил приметы в неприметном и, сущности приравнивая к метам, в них
попадал оттенком и чертой,
и дальше жить могло опять живое, когда он метко, словно добрый воин,
ему дарил бессмертье красотой.
Ассоциирование и медленное чтение. Что такое медленное чтение9 Я думаю,
что размышления о медленном чтении немудрено найти у наших религиозных
философов. Василий Васильевич Розанов очень интересно заметил: "Быстро
писать - это все равно что мертвописать", Мертвочитанием мы можем назвать по
аналогии чтение которое очень часто встречается, к сожалению, сегодня. Люди,
которые прочитывают, ничего не помня, скользили по поверхности сюжета даже
великого произведения, так ни разу и не углубившись в нечто гораздо более
важное, нежели фабула. сюжет, - в то состояние; которое является сущностью
произведения, в тот трагизм, который обязательно должен крыться за ним, ибо
все. что творится по-настоящему, обязательно носит оттенок трагизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59