Мы хоть и ссорились, мой ангельчик, а все-таки у тебя не было такого друга,
как я; все-таки...
- Маменька! если уж вы решились, то, может быть, вам пора... что-нибудь и
делать. Вы здесь только время теряете! - в нетерпении сказала Зина.
- Пора, пора, Зиночка, пора! ах! я заболталась! - схватилась Марья
Александровна. - Они там хотят совсем сманить князя. Сейчас же сажусь и
еду! Подъеду, вызову Мозглякова, а там... Да я его силой увезу, если надо!
Прощай, Зиночка, прощай, голубчик, не тужи, не сомневайся, не грусти,
главное - не грусти! все прекрасно, преблагородно обделается! Главное, с
какой точки смотреть... ну, прощай, прощай!..
Марья Александровна перекрестила Зину, выскочила из комнаты, с минутку
повертелась у себя перед зеркалом, а через две минуты катилась по
мордасовским улицам в своей карете на полозьях, которая ежедневно
запрягалась около этого часу в случае выезда. Марья Александровна жила en
grand.
"Нет, не вам перехитрить меня! - думала она, сидя в своей карете. - Зина
согласна, значит, половина дела сделана, и тут - оборваться! вздор! Ай да
Зина! Согласилась-таки наконец! Значит, и на твою головку действуют иные
расчетцы! Перспективу-то я выставила ей заманчивую! Тронула! Но только ужас
как она хороша сегодня! Да я бы, с ее красотой, пол-Европы перевернула
по-своему! Ну, да подождем... Шекспир-то слетит, когда княгиней сделается
да кой с чем познакомится. Что она знает? Мордасов да своего учителя! Гм...
Только какая же она будет княгиня! Люблю я в ней эту гордость, смелость,
недоступная какая! взглянет - королева взглянула. Ну как, ну как не
понимать своей выгоды? Поняла ж наконец! Поймет и остальное... Я ведь
все-таки буду при ней! Согласится же наконец со мной во всех пунктах! А без
меня не обойдется! Я сама буду княгиня; меня и в Петербурге узнают. Прощай,
городишка! Умрет этот князь, умрет этот мальчишка, и тогда я ее за
владетельного принца выдам! Одного боюсь: не слишком ли я ей доверилась? Не
слишком ли откровенничала, не слишком ли я расчувствовалась? Пугает она
меня, ох, пугает!"
И Марья Александровна погрузилась в свои размышления. Нечего сказать: они
были хлопотливы. Но ведь говорится же, что охота пуще неволи.
Оставшись одна, Зина долго ходила взад и вперед по комнате, скрестив руки,
задумавшись. О многом она передумала. Часто и почти бессознательно
повторяла она: "Пора, пора, давно пора!" Что значило это отрывочное
восклицание? Не раз слезы блистали на ее длинных шелковистых ресницах. Она
не думала отирать их, - останавливать. Но напрасно беспокоилась ее маменька
и старалась проникнуть в мысли своей дочери: Зина совершенно решилась и
приготовилась ко всем последствиям...
- "Постой же! - думала Настасья Петровна, выбираясь из своего чуланчика по
отъезде полковницы. - А я было и бантик розовый хотела приколоть для этого
князишки! И поверила же, дура, что он на мне женится! Вот тебе и бантик! А,
Марья Александровна! Я у вас чумичка, я нищая, я взятки по двести целковых
беру. Еще бы с тебя упустить, не взять, франтиха ты этакая! Я взяла
благородным образом; я взяла на сопряженные с делом расходы... Может, мне
самой пришлось бы взятку дать! Тебе какое дело, что я не побрезгала, своими
руками замок взломала? Для тебя же работала, белоручка ты этакая! Тебе бы
только по канве вышивать! Погоди ж, я тебе покажу канву. Я покажу вам
обеим, какова я чумичка! Узнаете Настасью Петровну и всю ее кротость!"


Глава VII
Но Марью Александровну увлекал ее гений. Она замыслила великий и смелый
проект. Выдать дочь за богача, за князя и за калеку, выдать украдкой от
всех, воспользовавшись слабоумием и беззащитностью своего гостя, выдать
воровским образом, как сказали бы враги Марьи Александровны, - было не
только смело, но даже и дерзко. Конечно, проект был выгоден, но в случае
неудачи покрывал изобретательницу необыкновенным позором. Марья
Александровна это знала, но не отчаивалась. "Из таких ли передряг я суха
выходила!" - говорила она Зине, и говорила справедливо. Не то какая ж бы
она была героиня?
Бесспорно, что все это походило несколько на разбой на большой дороге; но
Марья Александровна и на это не слишком-то обращала внимание. На этот счет
у ней была одна удивительно верная мысль: "Обвенчают, так уж не
развенчаются", - мысль простая, но соблазнявшая воображение такими
необыкновенными выгодами, что Марью Александровну, от одного уже
представления этих выгод, бросало в дрожь и кололо мурашками. Вообще она
была в ужасном волнении и сидела в своей карете как на иголках. Как женщина
вдохновенная, одаренная несомненным творчеством, она уже успела создать
план своих действий. Но план этот был составлен вчерне, вообще en grand, и
еще как-то тускло просвечивал перед нею. Предстояла бездна подробностей и
разных непредвидимых случаев. Но Марья Александровна была уверена в себе:
она волновалась не страхом неудачи - нет! ей хотелось только поскорее
начать, поскорее в бой. Нетерпение, благородное нетерпение сожигало ее при
мысли о задержках и остановках. Но, сказав о задержках, мы попросим
позволения несколько пояснить нашу мысль. Главную беду предчувствовала и
ожидала Марья Александровна от благородных своих сограждан, мордасовцев, и
преимущественно от благородного общества мордасовских дам. Она на опыте
знала всю их непримиримую к себе ненависть. Она, например, твердо знала,
что в городе в настоящую минуту, может быть, уже знают все из ее намерений,
хотя об них еще никто никому не рассказывал. Она знала, по неоднократному
печальному опыту, что не было случая, даже самого секретного, в ее доме,
который, случившись утром, не был бы уже известен к вечеру последней
торговке на базаре, последнему сидельцу в лавке. Конечно, Марья
Александровна еще только предчувствовала беду, но такие предчувствия
никогда ее не обманывали. Не обманывалась она и теперь. Вот что случилось
на самом деле и чего еще не знала она положительно. Около полудня, то есть
ровно через три часа по приезде князя в Мордасов, по городу
распространились странные слухи. Где начались они - неизвестно, но
разошлись они почти мгновенно. Все вдруг стали уверять друг друга, что
Марья Александровна уже просватала за князя свою Зину, свою бесприданную,
двадцатитрехлетнюю Зину; что Мозгляков в отставке и что все это уже решено
и подписано. Что было причиною таких слухов? Неужели все до такой степени
знали Марью Александровну, что разом попали в самое сердце ее заветных
мыслей и идеалов? Ни несообразность такого слуха с обыкновенным порядком
вещей, потому что такие дела очень редко могут обделываться в один час, ни
очевидная неосновательность такого известия, потому что никто не мог
добиться, откуда оно началось, - не могли разуверить мордасовцев. Слух
разрастался и укоренялся с необыкновенным упорством. Всего удивительнее,
что он начал распространяться именно в то самое время, когда Марья
Александровна приступила к своему давешнему разговору с Зиной об этом же
самом предмете. Таково-то чутье провинциалов! Инстинкт провинциальных
вестовщиков доходит иногда до чудесного, и, разумеется, тому есть причины.
Он основан на самом близком, интересном и многолетнем изучении друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37