- Неужели? Поверить трудно. Ну, а бакенбарды? Признайтесь, дядюшка, вы,
верно, черните их?
- Черню? Не только не черню, но и они совершенно искусственные!
- Искусственные? Нет, дядюшка, воля ваша, не верю. Вы надо мною смеетесь!
- Parole d'honneur, mon ami! - вскричал торжествующий князь, - и предс-тавь
себе, все, реши-тельно все, так же как и ты, обма-ны-ваются! Даже Степанида
Матвеевна не верит, хотя сама иногда их нак-ла-ды-вает. Но я уверен, мой
друг, что ты сохранишь мою тайну. Дай мне честное слово...
- Честное слово, дядюшка, сохраню. Повторяю вам: неужели вы меня считаете
способным на такую низость?
- Ах, мой друг, как я упал без тебя сегодня! Феофил меня опять из кареты
вы-валил.
- Вывалил опять! когда же?
- А вот мы уже к мо-нас-тырю подъезжали...
- Знаю, дядюшка, давеча.
- Нет, нет, два часа тому назад, не бо-лее. Я в монастырь поехал, а он меня
взял да и вывалил; так на-пу-гал, - даже теперь сердце не на месте.
- Но, дядюшка, ведь вы почивали! - с изумлением проговорил Мозгляков.
- Ну да, почивал... а потом и по-е-хал, впрочем, я... впрочем, я это, может
быть... ах, как это странно!
- Уверяю вас, дядюшка, что вы видели это во сне! Вы преспокойно себе
почивали, с самого послеобеда.
- Неужели? - И князь задумался. - Ну да, я и в самом деле, может быть, это
видел во сне. Впрочем, я все помню, что я видел во сне. Сначала мне
приснился какой-то престрашный бык с рогами; а потом приснился какой-то
про-ку-рор, тоже как будто с ро-гами...
- Это, верно, Николай Васильевич Антипов, дядюшка.
- Ну да, может быть, и он. А потом Наполеона Бона-парте видел. Знаешь, мой
друг, мне все говорят, что я на Наполеона Бона-парте похож... а в профиль
будто я разительно похож на одного старинного папу? Как ты находишь, мой
милый, похож я на па-пу?
- Я думаю, что вы больше похожи на Наполеона, дядюшка.
- Ну да, это en-face Я, впрочем, и сам то же думаю, мой милый. И приснился
он мне, когда уже на острове сидел, и, знаешь, какой разговорчивый,
разбитной, ве-сельчак такой, так что он чрез-вы-чайно меня позабавил.
- Это вы про Наполеона, дядюшка? - проговорил Павел Александрович,
задумчиво смотря на дядю. Какая-то странная мысль начинала мелькать у него
в голове, - мысль, в которой он не мог еще себе самому дать отчета.
- Ну да, про На-по-леона. Мы с ним все про философию рассуждали. А знаешь,
мой друг, мне даже жаль, что с ним так строго поступили... анг-ли-чане.
Конечно, не держи его на цепи, он бы опять на людей стал бросаться. Бешеный
был человек! Но все-таки жалко. Я бы не так поступил. Я бы его посадил на
не-о-би-таемый остров...
- Почему же на необитаемый? - спросил Мозгляков рассеянно.
- Ну, хоть и на о-би-таемый, только не иначе, как благоразумными жителями.
Ну и разные разв-ле-чения для него устроить: театр, музыку, балет - и все
на казенный счет. Гулять бы его выпускал, разумеется, под присмотром, а то
бы он сейчас у-лиз-нул. Пирожки какие-то он очень любил. Ну, и пирожки ему
каждый день стряпать. Я бы его, так сказать, о-те-чески содержал. Он бы у
меня и рас-ка-ялся...
Мозгляков рассеянно слушал болтовню полупроснувшегося старика и грыз ногти
от нетерпения. Ему хотелось навести разговор на женитьбу, - он еще сам не
знал зачем; но безграничная злоба кипела в его сердце. Вдруг старичок
вскрикнул от удивления.
- Ах, mon ami! Я ведь тебе и забыл ска-зать. Представь себе, я ведь сделал
сегодня пред-ло-жение.
- Предложение, дядюшка? - вскричал Мозгляков, оживляясь.
- Ну да, пред-ло-жение. Пахомыч, ты уж идешь? Ну, хорошо. C'est une
charmante personne... Но, признаюсь тебе, милый мой, я поступил
необ-ду-манно. Я только теперь это ви-жу. Ах, боже мой!
- Но позвольте, дядюшка, когда же вы сделали предложение?
- Признаюсь тебе, друг мой, я даже и не знаю наверное когда. Не во сне ли я
видел и это? Ах, как это, од-на-ко же, стран-но!
Мозгляков вздрогнул от восторга. Новая идея блеснула в его голове.
- Но кому, когда вы сделали предложение, дядюшка? - повторил он в
нетерпении.
- Хозяйской дочери, mon ami... cette belle personne... впрочем, я забыл,
как ее зо-вут. Только, видишь ли, mon ami, я ведь никак не могу же-нить-ся.
Что же мне теперь делать?
- Да, вы, конечно, погубите себя, если женитесь. Но позвольте мне вам
сделать еще один вопрос, дядюшка. Точно ли вы уверены, что действительно
сделали предложение?
- Ну да... я уверен.
- А если все это вы видели во сне, так же как и то, что вы другой раз
вывалились из кареты?
- Ах, боже мой! И в самом деле, может быть, я и это тоже видел во сне! так
что я теперь и не знаю, как туда по-ка-заться. Как бы это, друг мой, узнать
на-вер-но, каким-нибудь по-сто-рон-ним образом: делал я предложение иль
нет? А то, представь, каково теперь мое положение?
- Знаете что, дядюшка? Я думаю, и узнавать нечего.
- А что?
- Я наверно думаю, что вы видели это во сне.
- Я сам то же думаю, мой ми-лый, тем более что мне часто снятся по-доб-ные
сны.
- Вот видите, дядюшка. Представьте же себе, что вы немного выпили за
завтраком, потом за обедом и, наконец...
- Ну да, мой друг; именно, может быть, от э-то-го.
- Тем более, дядюшка, что, как бы вы ни были разгорячены, вы все-таки
никаким образом не могли сделать такого безрассудного предложения наяву.
Сколько я вас знаю, дядюшка, вы человек в высшей степени рассудительный
и...
- Ну да, ну да.
- Представьте только одно: если б узнали это ваши родственники, которые и
без того дурно расположены к вам, - что' бы тогда было?
- Ах, боже мой! - вскрикнул испуганный князь. - А что бы тогда было?
- Помилуйте! да они закричали бы все в один голос, что вы сделали это не в
своем уме, что вы сумасшедший, что вас надо под опеку, что вас обманули, и,
пожалуй, посадили бы вас куда-нибудь под надзор.
Мозгляков знал, чем можно было напугать старика.
- Ах, боже мой! - вскричал князь, дрожа как лист. - Неужели бы посадили?
- И потому рассудите, дядюшка: могли ли бы вы сделать такое безрассудное
предложение наяву? Вы сами понимаете свои выгоды. Я торжественно утверждаю,
что вы все это видели во сне.
- Непременно во сне, неп-ре-менно во сне! - повторял напуганный князь. -
Ах, как ты умно рассудил все это, мой ми-лый! Я душевно тебе благодарен,
что ты меня вра-зу-мил.
- А я ужасно рад, дядюшка, что с вами сегодня встретился. Представьте себе:
без меня вы бы действительно могли сбиться, подумать, что вы жених, и сойти
туда женихом. Представьте, как это опасно!
- Ну да... да, опасно!
- Вспомните только, что этой девице двадцать три года; ее никто не хочет
брать замуж, и вдруг вы, богатый, знатный, являетесь женихом! да они тотчас
ухватятся за эту идею, уверят вас, что вы и в самом деле жених, и женят
вас, пожалуй, насильно. А там и будут рассчитывать, что, может быть, вы
скоро умрете.
- Неужели?
- И наконец, вспомните, дядюшка: человек с вашими достоинствами...
- Ну да, с моими достоинствами...
- С вашим умом, с вашею любезностию...
- Ну да, с моим умом, да!..
- И наконец, вы - князь. Такую ли партию вы бы могли себе сделать, если б
действительно почему-нибудь нужно было жениться? Подумайте только, что
скажут ваши родственники?
- Ах, мой друг, да ведь они меня совсем заедят! Я уж испытал от них столько
коварства и злобы... Представь себе, я подозреваю, что они хотели посадить
меня в су-мас-шедший дом. Ну, помилуй, мой друг, сообразно ли это? Ну, что
б я там стал делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37