Все бы могло быть исправлено! Все бы могло быть улажено!
Правда, и Марья Александровна сама себе подгадила в этот вечер своею
поспешностию и заносчивостью. Стоило только насмеяться над
идиотом-старикашкой, да и выгнать его вон! Но Зина, как нарочно, вопреки
здравому смыслу и мордасовской мудрости, обратилась к князю.
- Князь, - сказала она старику, который даже привстал из почтения со стула,
- так поразила она его в эту минуту. - Князь! простите меня, простите нас!
мы обманули, мы завлекли вас...
- Да замолчишь ли ты, несчастная! - в исступлении вскричала Марья
Александровна.
- Сударыня! сударыня! ma charmante enfant... - бормотал пораженный князь.
Но гордый, порывистый и в высшей степени мечтательный характер Зины увлекал
ее в эту минуту из среды всех приличий, требуемых действительностью. Она
забыла даже о своей матери, которую корчили судороги от ее признаний.
- Да, мы обманули вас обе, князь: маменька тем, что решилась заставить вас
жениться на мне, а я тем, что согласилась на это. Вас напоили вином, я
согласилась петь и кривляться перед вами. Вас - слабого, беззащитного,
облапошили, как выразился Павел Александрович, облапошили из-за вашего
богатства, из-за вашего княжества. Все это было ужасно низко, и я каюсь в
этом. Но клянусь вам, князь, что я решилась на эту низость не из низкого
побуждения. Я хотела... Но что я! двойная низость оправдывать себя в таком
деле! Но я объявляю вам, князь, что я, если б и взяла от вас что-нибудь, то
была бы за это вашей игрушкой, служанкой, плясуньей, рабой...я поклялась и
свято бы сдержала клятву мою!..
Сильный горловой спазм остановил ее в эту минуту. Все гостьи как будто
оцепенели и слушали, выпуча глаза. Неожиданная и совершенно непонятная им
выходка Зины сбила их с толку. Один князь был тронут до слез, хотя и
половины не понимал из того, что сказала Зина.
- Но я женюсь на вас, ma belle enfant, если уж вы так хоти-те, - бормотал
он, - и это для меня будет боль-шая честь! Только уверяю вас, что это был
действи-тельно как будто бы сон... Ну, мало ли что я увижу во сне? К чему
же так бес-по-коиться? Я даже как будто ничего и не понял, mon ami, -
продолжал он, обращаясь к Мозглякову, - объясни мне хоть ты,
пожа-луй-ста...
- А вы, Павел Александрович, - подхватила Зина, тоже обращаясь к
Мозглякову, - вы, на которого я одно время решилась было смотреть как на
моего будущего мужа, вы, который теперь мне так жестоко отомстили, -
неужели и вы могли примкнуть к этим людям, чтоб растерзать и опозорить
меня? И вы говорили, что любили меня! Но не мне читать вам нравоучения! Я
виновнее вас. Я оскорбила вас, потому что действительно манила вас
обещаниями и мои давешние доказательства были ложь и хитросплетения! Я вас
никогда не любила, и если решилась выйти за вас, то единственно, чтоб хоть
куда-нибудь уйти отсюда, из этого проклятого города, и избавиться от всего
этого смрада... Но, клянусь вам, выйдя за вас, я была бы вам доброй и
верной женой... Вы жестоко отмстили мне, и, если это льстит вашей
гордости...
- Зинаида Афанасьевна! - вскричал Мозгляков.
- Если до сих пор вы питаете ко мне ненависть...
- Зинаида Афанасьевна!!
- Если когда-нибудь, - продолжала Зина, давя в себе слезы, - если
когда-нибудь вы любили меня...
- Зинаида Афанасьевна!!!
- Зина, Зина! дочь моя! - вопила Марья Александровна.
- Я подлец, Зинаида Афанасьевна, я подлец и больше ничего! - скрепил
Мозгляков, и все пришло в ужаснейшее волнение. Поднялись крики удивления,
негодования, но Мозгляков стоял как вкопанный, без мысли и без голосу...
Для слабых и пустых характеров, привыкших к постоянной подчиненности и
решающихся наконец взбеситься и протестовать, одним словом, быть твердыми и
последовательными, всегда существует черта, - близкий предел их твердости и
последовательности. Протест их бывает вначале обыкновенно самый
энергический. Энергия их даже доходит до исступления. Они бросаются на
препятствия, как-то зажмурив глаза, и всегда почти не по силам берут себе
ношу на плечи. Но, дойдя до известной точки, взбешенный человек вдруг как
будто сам себя испугается, останавливается, как ошеломленный, с ужасным
вопросом: "Что это такое я наделал?" Потом немедленно раскисает, хнычет,
требует объяснений, становится на колени, просит прощения, умоляет, чтоб
все было по-старому, но только поскорее, как можно поскорее!.. Почти то же
самое случилось теперь с Мозгляковым. Выйдя из себя, взбесившись, накликав
беду, которую он уже всю целиком приписывал теперь одному себе; насытив
свое негодование и самолюбие и себя же возненавидев за это, он вдруг
остановился, убитый совестью, перед неожиданной выходкой Зины. Последние
слова ее добили его окончательно. Перескочить из одной крайности в другую
было делом одной минуты.
- Я - осел, Зинаида Афанасьевна! - вскричал он в порыве исступленного
раскаяния. - Нет! что осел? Осел еще ничего! Я несравненно хуже осла! Но я
вам докажу, Зинаида Афанасьевна, я вам докажу, что и осел может быть
благородным человеком!.. Дядюшка! я обманул вас! Я, я обманул вас! Вы не
спали; вы действительно, наяву, делали предложение, а я, я, подлец, из
мщения, что мне отказали, уверил вас, что вы видели все это во сне.
- Удивительно любопытные вещи-с открываются-с, - прошипела Наталья
Дмитриевна на ухо Анне Николаевне.
- Друг мой, - отвечал князь, - ус-по-койся, по-жа-луйста; ты меня, право,
испугал своим кри-ком. Уверяю тебя, что ты о-ши-ба-ешься... Я, пожалуй,
готов жениться, если уж так на-до; но ведь ты сам же уверял меня, что это
было только во сне...
- О, как уверить мне вас! Научите меня, как мне уверить его теперь!
Дядюшка, дядюшка! Ведь это важная вещь, важнейшее фамильное дело!
Сообразите! подумайте!
- Друг мой, изволь, я по-ду-маю. Постой, дай же мне вспомнить все по
поряд-ку. Сначала я видел кучера Фе-о-фи-ла...
- Э! не до Феофила теперь, дядюшка!
- Ну да, положим, что теперь не до не-го. Потом был На-по-ле-он, а потом
как будто мы чай пили и какая-то дама пришла и весь сахар у нас поела...
- Но, дядюшка, - брякнул Мозгляков в затмении ума своего, - ведь это сама
Марья Александровна рассказывала вам давеча про Наталью Дмитриевну! Ведь я
тут же был, я сам это слышал! Я спрятался и смотрел на вас в дырочку...
- Как, Марья Александровна, - подхватила Наталья Дмитриевна, - так вы уж и
князю рассказывали-с, что я у вас сахар украла из сахарницы! Так я к вам
сахар воровать езжу-с!
- Прочь от меня! - закричала Марья Александровна, доведенная до отчаяния.
- Нет, не прочь, Марья Александровна, вы этак не смеете говорить-с, а стало
быть, я у вас сахар краду-с? Я давно слышала, что вы про меня такие
гнусности распускаете-с. Мне Софья Петровна подробно рассказывала-с... Так
я у вас сахар краду-с?..
- Но, mesdames, - закричал князь, - ведь это было только во сне! Ну, мало
ли что я увижу во сне?..
- Кадушка проклятая, - пробормотала вполголоса Марья Александровна.
- Как, я и кадушка-с! - взвизгнула Наталья Дмитриевна. - А вы кто такая-с?
Я давно знаю, что вы меня кадушкой зовете-с! У меня, по крайней мере, муж у
меня-с, а у вас-то дурак-с...
- Ну да, я помню, была и ка-ду-шка, - пробормотал бессознательно князь,
припоминая давешний разговор с Марьей Александровной.
- Как, и вы туда же дворянку бранить-с?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Правда, и Марья Александровна сама себе подгадила в этот вечер своею
поспешностию и заносчивостью. Стоило только насмеяться над
идиотом-старикашкой, да и выгнать его вон! Но Зина, как нарочно, вопреки
здравому смыслу и мордасовской мудрости, обратилась к князю.
- Князь, - сказала она старику, который даже привстал из почтения со стула,
- так поразила она его в эту минуту. - Князь! простите меня, простите нас!
мы обманули, мы завлекли вас...
- Да замолчишь ли ты, несчастная! - в исступлении вскричала Марья
Александровна.
- Сударыня! сударыня! ma charmante enfant... - бормотал пораженный князь.
Но гордый, порывистый и в высшей степени мечтательный характер Зины увлекал
ее в эту минуту из среды всех приличий, требуемых действительностью. Она
забыла даже о своей матери, которую корчили судороги от ее признаний.
- Да, мы обманули вас обе, князь: маменька тем, что решилась заставить вас
жениться на мне, а я тем, что согласилась на это. Вас напоили вином, я
согласилась петь и кривляться перед вами. Вас - слабого, беззащитного,
облапошили, как выразился Павел Александрович, облапошили из-за вашего
богатства, из-за вашего княжества. Все это было ужасно низко, и я каюсь в
этом. Но клянусь вам, князь, что я решилась на эту низость не из низкого
побуждения. Я хотела... Но что я! двойная низость оправдывать себя в таком
деле! Но я объявляю вам, князь, что я, если б и взяла от вас что-нибудь, то
была бы за это вашей игрушкой, служанкой, плясуньей, рабой...я поклялась и
свято бы сдержала клятву мою!..
Сильный горловой спазм остановил ее в эту минуту. Все гостьи как будто
оцепенели и слушали, выпуча глаза. Неожиданная и совершенно непонятная им
выходка Зины сбила их с толку. Один князь был тронут до слез, хотя и
половины не понимал из того, что сказала Зина.
- Но я женюсь на вас, ma belle enfant, если уж вы так хоти-те, - бормотал
он, - и это для меня будет боль-шая честь! Только уверяю вас, что это был
действи-тельно как будто бы сон... Ну, мало ли что я увижу во сне? К чему
же так бес-по-коиться? Я даже как будто ничего и не понял, mon ami, -
продолжал он, обращаясь к Мозглякову, - объясни мне хоть ты,
пожа-луй-ста...
- А вы, Павел Александрович, - подхватила Зина, тоже обращаясь к
Мозглякову, - вы, на которого я одно время решилась было смотреть как на
моего будущего мужа, вы, который теперь мне так жестоко отомстили, -
неужели и вы могли примкнуть к этим людям, чтоб растерзать и опозорить
меня? И вы говорили, что любили меня! Но не мне читать вам нравоучения! Я
виновнее вас. Я оскорбила вас, потому что действительно манила вас
обещаниями и мои давешние доказательства были ложь и хитросплетения! Я вас
никогда не любила, и если решилась выйти за вас, то единственно, чтоб хоть
куда-нибудь уйти отсюда, из этого проклятого города, и избавиться от всего
этого смрада... Но, клянусь вам, выйдя за вас, я была бы вам доброй и
верной женой... Вы жестоко отмстили мне, и, если это льстит вашей
гордости...
- Зинаида Афанасьевна! - вскричал Мозгляков.
- Если до сих пор вы питаете ко мне ненависть...
- Зинаида Афанасьевна!!
- Если когда-нибудь, - продолжала Зина, давя в себе слезы, - если
когда-нибудь вы любили меня...
- Зинаида Афанасьевна!!!
- Зина, Зина! дочь моя! - вопила Марья Александровна.
- Я подлец, Зинаида Афанасьевна, я подлец и больше ничего! - скрепил
Мозгляков, и все пришло в ужаснейшее волнение. Поднялись крики удивления,
негодования, но Мозгляков стоял как вкопанный, без мысли и без голосу...
Для слабых и пустых характеров, привыкших к постоянной подчиненности и
решающихся наконец взбеситься и протестовать, одним словом, быть твердыми и
последовательными, всегда существует черта, - близкий предел их твердости и
последовательности. Протест их бывает вначале обыкновенно самый
энергический. Энергия их даже доходит до исступления. Они бросаются на
препятствия, как-то зажмурив глаза, и всегда почти не по силам берут себе
ношу на плечи. Но, дойдя до известной точки, взбешенный человек вдруг как
будто сам себя испугается, останавливается, как ошеломленный, с ужасным
вопросом: "Что это такое я наделал?" Потом немедленно раскисает, хнычет,
требует объяснений, становится на колени, просит прощения, умоляет, чтоб
все было по-старому, но только поскорее, как можно поскорее!.. Почти то же
самое случилось теперь с Мозгляковым. Выйдя из себя, взбесившись, накликав
беду, которую он уже всю целиком приписывал теперь одному себе; насытив
свое негодование и самолюбие и себя же возненавидев за это, он вдруг
остановился, убитый совестью, перед неожиданной выходкой Зины. Последние
слова ее добили его окончательно. Перескочить из одной крайности в другую
было делом одной минуты.
- Я - осел, Зинаида Афанасьевна! - вскричал он в порыве исступленного
раскаяния. - Нет! что осел? Осел еще ничего! Я несравненно хуже осла! Но я
вам докажу, Зинаида Афанасьевна, я вам докажу, что и осел может быть
благородным человеком!.. Дядюшка! я обманул вас! Я, я обманул вас! Вы не
спали; вы действительно, наяву, делали предложение, а я, я, подлец, из
мщения, что мне отказали, уверил вас, что вы видели все это во сне.
- Удивительно любопытные вещи-с открываются-с, - прошипела Наталья
Дмитриевна на ухо Анне Николаевне.
- Друг мой, - отвечал князь, - ус-по-койся, по-жа-луйста; ты меня, право,
испугал своим кри-ком. Уверяю тебя, что ты о-ши-ба-ешься... Я, пожалуй,
готов жениться, если уж так на-до; но ведь ты сам же уверял меня, что это
было только во сне...
- О, как уверить мне вас! Научите меня, как мне уверить его теперь!
Дядюшка, дядюшка! Ведь это важная вещь, важнейшее фамильное дело!
Сообразите! подумайте!
- Друг мой, изволь, я по-ду-маю. Постой, дай же мне вспомнить все по
поряд-ку. Сначала я видел кучера Фе-о-фи-ла...
- Э! не до Феофила теперь, дядюшка!
- Ну да, положим, что теперь не до не-го. Потом был На-по-ле-он, а потом
как будто мы чай пили и какая-то дама пришла и весь сахар у нас поела...
- Но, дядюшка, - брякнул Мозгляков в затмении ума своего, - ведь это сама
Марья Александровна рассказывала вам давеча про Наталью Дмитриевну! Ведь я
тут же был, я сам это слышал! Я спрятался и смотрел на вас в дырочку...
- Как, Марья Александровна, - подхватила Наталья Дмитриевна, - так вы уж и
князю рассказывали-с, что я у вас сахар украла из сахарницы! Так я к вам
сахар воровать езжу-с!
- Прочь от меня! - закричала Марья Александровна, доведенная до отчаяния.
- Нет, не прочь, Марья Александровна, вы этак не смеете говорить-с, а стало
быть, я у вас сахар краду-с? Я давно слышала, что вы про меня такие
гнусности распускаете-с. Мне Софья Петровна подробно рассказывала-с... Так
я у вас сахар краду-с?..
- Но, mesdames, - закричал князь, - ведь это было только во сне! Ну, мало
ли что я увижу во сне?..
- Кадушка проклятая, - пробормотала вполголоса Марья Александровна.
- Как, я и кадушка-с! - взвизгнула Наталья Дмитриевна. - А вы кто такая-с?
Я давно знаю, что вы меня кадушкой зовете-с! У меня, по крайней мере, муж у
меня-с, а у вас-то дурак-с...
- Ну да, я помню, была и ка-ду-шка, - пробормотал бессознательно князь,
припоминая давешний разговор с Марьей Александровной.
- Как, и вы туда же дворянку бранить-с?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37