Впечатляли, в частности, объем и размах подготовительных приготовлений. Ускоренными темпами развертывалась подготовка большого числа грунтовых аэродромов, с тем чтобы обеспечить чуть ли ни каждый авиационный полк собственным аэродромом базирования. Для скорейшего осуществления строительных работ выделялось значительное число солдат и офицеров из стрелковых соединений, широко привлекалось также местное население. Создавались специальные изыскательные группы, в задачу которых входил подбор площадок для аэродромов по мере продвижения наших войск в ходе наступления. С этой же целью выводились в резерв батальоны аэродромного обслуживания — им предстояло обеспечить своевременное перебазирование на них авиационных полков и дивизий. На аэродромах и складах накапливались крупные запасы материальных ресурсов: по четыре — восемь заправок горючего и по восемь — десять боекомплектов бомб, снарядов и патронов.
Наш корпус к тому времени получил несколько радиолокационных станций, чего я добивался уже давно и что именно теперь, на мой взгляд, было совершенно необходимо. Корпусу помимо обычных задач — прикрытия наземных войск, борьбы за удержание господства в воздухе, штурмовки наземных целей, воздушной разведки — предстояло взаимодействовать с танками и кавалерией, которые после прорыва вражеской обороны должны были воевать в тылу противника. Так, например, конно-механизированную группу генерала Н. С. Осликовского намечалось ввести на участке прорыва уже на второй день операции. А без четкого управления боевыми действиями истребителей корпуса обеспечить надежное прикрытие кавалерийских и танковых частей с воздуха было бы весьма затруднительно, если вообще возможно.
Белорусская операция, как известно, началась 23 июня и продолжалась свыше двух месяцев — вплоть до 29 августа 1944 года. В первый же день войска 1-го Прибалтийского, 2-го и 3-го Белорусских фронтов взломали на нескольких направлениях оборону противника, а на другой день перешли в наступление и войска 1-го Белорусского фронта. В период с 27 по 29 июня были освобождены Витебск, Лепель, Могилев, Бобруйск, разгромлены пять немецких дивизий, попавших в окружение западнее Витебска. А 1 июля части 5-й гвардейской танковой армии во взаимодействии с войсками 11-й гвардейской и 31-й армией взяли Борисов, в результате чего 3-я немецкая танковая армия была отсечена от 4-й армии, глубоко охваченной войсками 3-го и 2-го Белорусских фронтов с севера. В результате всего лишь за шесть дней с начала наступления фланговые группировки противника в районах Витебска и Бобруйска оказались разгромленными, а фронт на могилевском направлении прорван, что уже 28 июня позволило освободить от вражеских войск Могилев. В тяжелое положение попали и войска противника в районе Минска.
Конно-механизированную группу генерала Осликовского ввели в прорыв на богушевском направлении, как и намечалось, на второй день после начала операции — сразу вслед за танками 3-го гвардейского механизированного корпуса генерала Обухова. Нашему корпусу надлежало прикрывать с воздуха и танки, и кавалерию. С этой целью помимо основного командного пункта, где вместо меня остался полковник Кац, был создан передвижной командный пункт, который размещался вместе со штабом генерала Осликовского.
Взаимодействие истребителей 3 иак с частями конно-механизированной группы осуществлялось в соответствии с раннее разработанным планом. Кавалеристы преследовали противника, а мы прикрывали их действия с воздуха. Четко налаженная связь с командным пунктом корпуса позволила мне маневрировать силами, а полковник Кац в свою очередь держал меня в курсе событий, которые не касались непосредственно рейда конников.
И вот однажды мы с Осликовским сидели за картой в одной из уцелевших изб спаленного немцами при отходе села, когда в дверях вдруг появился майор-кавалерист из эскадрона прикрытия и хладнокровно, как о самой обыденной вещи, доложил, что мы попали в окружение.
— Товарищ генерал! — ровным, будничным голосом обратился он к Осликовскому. — Противнику удалось восстановить утраченное положение. Его передовые части находятся в четырех-пяти километрах от нас. Какие будут распоряжения?
— Занять круговую оборону, — односложно отозвался в ответ генерал-лейтенант Осликовский.
Чтобы не сидеть зря без дела, я вышел вслед за майором и направился в сторону большой поляны, где размещалась зенитная батарея из шести скорострельных автоматических орудий. Поляну окружал со всех сторон непроходимый белорусский лес с вековыми деревьями, а сама батарея оказалась хорошо замаскированной: зенитчики успели обваловать орудия, обложив их вдобавок дерном. Сверху обнаружить ее было практически невозможно, а со стороны леса противник мог появиться только по прорубленным в его гуще дорогам, настолько узким, что двигаться по ним можно было только в одну сторону.
Командир батареи — невысокий, крепкого телосложения капитан лет тридцати — отнесся к моему появлению, как говорят, без особого интереса. Однако ввиду моего генеральского звания попытался что-то доложить, но я прервал его, сказав, что противник может появиться в любую минуту и батарее необходимо приготовиться вести огонь по наземным целям.
— Ясна обстановка? — на всякий случай решил уточнить я.
— Ясна, товарищ генерал. К бою готовы, — каким-то отрешенным, чуть ли не скучающим голосом ответил на мой вопрос капитан и, помолчав немного, видимо, счел необходимым добавить: — Скоро появятся. Слышите шум моторов?
Я тоже прислушался и сказал:
— Это не танки.
Когда движутся танки, рокот от их моторов не спутаешь ни с чем другим — характер звука низкий, глухой, с отчетливой примесью звона металла. Фронтовики узнавали его безошибочно.
Капитан тоже не оказался исключением.
— Да, это мотоциклы и автомашины, — подтвердил он и, обернувшись к зенитчикам, негромко скомандовал: — К бою готовьсь!
Через минуту в дальнем конце поляны появилось несколько мотоциклов с колясками, а вслед за ними из леса показались два грузовика с солдатами, затем еще грузовик, но крытый брезентом, потом «опель-адмирал» — легковая машина, в которой обычно ездило какое-нибудь важное начальство… И снова грузовики с грузом или солдатами, мотоциклы с автоматчиками. Колонна, пересекая поляну, растянулась уже метров на семьсот, когда с дороги выехали замыкавшие ее мотоциклисты.
Оглянувшись на орудийные расчеты, я увидел, что шестеро сержантов припали к оптическим прицелам, а капитан, не сводя с колонны бинокля, все еще выжидал.
«Пора бы и огонь открывать, а то поздно будет, — подумал я. — Еще метров двести, и голова колонны скроется на дороге среди деревьев». Но вслух ничего не сказал, не хотел мешать командиру батареи делать свое дело. А тот, как вскоре выяснилось, умел его делать мастерски.
Когда хвост колонны миновал кустарник на краю поляны и вся колонна теперь оказалась перед нами как на ладони, капитан отрывисто скомандовал:
— Огонь!
Батарея вела огонь минут пять. Вражеские грузовики сразу же заволокло пылью и дымом, а когда пушки смолкли и пыль осела, я понял, что там не осталось ничего живого: ни ответных выстрелов, никаких вообще звуков не доносилось.
«Умеют же у Осликовского люди работать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120