Между тем подоспела автоколонна с батальоном аэродромного обслуживания, а вслед за ней и выделенная генералом Богдановым танковая бригада для охраны аэродрома.
Теперь можно было вновь выходить на связь с командующим армией. Докладываю, что аэродром, как и было приказано, проверен и истребители уже ведут с него боевые действия.
— А кто проверял? — с сомнением в голосе поинтересовался Руденко. — Что-то уж очень быстро все у вас получилось.
— Перед тем как сесть, мы с капитаном Самойловым прощупали полосу пулеметным огнем. Мин не оказалось. А дальше…
— Дальше все ясно. Можете не продолжать, — прервал командарм. Но вместо ожидаемого мной выговора сказал совершенно другое: — В общем, правильно поступили. Рискуете, как всегда. Но в данном случае риск оправдан. Сейчас для нас каждый час дорог.
Время и в самом деле было на вес золота. Танковые части продвигались стремительно, а задачу прикрывать их с воздуха нам никто не отменял. Более того, она с каждым днем усложнялась. Обстановка в районах боевых действий менялась чрезвычайно быстро. И для эффективного управления авиацией необходимо было знать, где ведут бой и в каком направлении движутся танковые части, буквально ежечасно. В этих условиях резко возросла роль авиационных наводчиков, находившихся в боевых порядках танковых дивизий, батальонов и даже рот. В более крупных соединениях действовали наши подвижные командные пункты. Надо сказать, что централизованное управление истребительной и штурмовой авиацией осуществлялось лишь до ввода в прорыв танковых частей; позже мы вошли в оперативное подчинение командования подвижных групп наземных войск. Это диктовалось интересами дела и позволяло управлять авиационными соединениями более гибко и оперативно.
Но гибкость гибкостью, а без новых площадок, с которых мы могли бы поднимать истребители в нужный момент и в нужном месте, надежно прикрывать наступающие войска было невозможно. Потому-то и приходилось сажать истребители там, где только еще развертывались танковые бои, а до передовых частей общевойсковых армий расстояния порой исчислялись многими десятками километров.
Достаточно сказать, что перед захватом того же аэродрома под Сохачевом танки генерала Богданова за один день 16 января прошли с боями восемьдесят километров. И, судя по всему, не собирались снижать темп продвижения. Чтобы не оторваться от них, нам приходилось делать все возможное и невозможное.
Вот, к примеру, что писал об этом в книге своих воспоминаний начальник штаба 2-й гвардейской танковой армии А. И. Радзиевский:
«Сейчас, перебирая в памяти события прошлой войны, мне не удается вспомнить других случаев, когда бы авиация перебазировалась на захваченные танковыми соединениями аэродромы до выхода общевойсковых армий. Такой маневр был осуществлен в ходе январского наступления частями 3-го истребительного корпуса генерал-лейтенанта авиации Е. Я. Савицкого. В частности, поддерживавшая нашу армию 265-я истребительыая авиационная дивизия этого корпуса подобным способом перебазировалась на захваченные нами аэродромы в Сохачеве, Любени и Иновроцлаве. Мы восхищались мужеством летчиков и техников 16-й воздушной армии, которые, пренебрегая опасностью, делали все, чтобы обеспечить прикрытие танковых соединений с воздуха».
Все верно. Аэродром под Сохачевом был не исключением, а скорее правилом. И суть для нас сводилась не столько к мужеству летчиков и техников, о котором столь лестно для нас отозвался генерал Радзиевский, сколько к поиску подходящих мест, где его можно было проявить — взлетно-посадочные площадки постоянно оставались для нас проблемой номер один. И порой случалось, что мы опережали не только пехоту, но и танковые части. Так, например, полковник Орлов посадил 24 января полки своей 278-й истребительной авиадивизии на аэродром Веднари за сутки до того, как туда пришли основные силы танковой армии. Орлов в тот же день сумел организовать боевую работу, и его истребители взлетали и шли прикрывать танковые части не с востока на запад, а с запада на восток.
Другой такой случай произошел в районе Врешена. В городе еще были фашисты, а один из подвижных батальонов аэродромного обслуживания внезапно атаковал вражеский аэродром, где немцы занимались уничтожением собственных самолетов, выбил их с летного поля, не дав его заминировать, и захватил стоянки с «мессерами», которые враг так и не успел взорвать. А когда группа аэродромщиков отправилась взглянуть, что происходит в городе, их автомашина выскочила прямо на наши танки. Командир 9-го танкового корпуса, оказавшийся в головной машине, сказал по этому поводу, что гнался за противником и никак не ожидал встретить здесь вместо немцев наши авиационные части. А на другой день аэродром под Врешеном уже вел боевую работу.
Однако я несколько забежал вперед. В тот день, когда мы захватили аэродром в Сохачеве, авиация 1-го Белорусского фронта сделала 3431 вылет. Причем почти половина из них пришлась на штурмовку наземных целей. В одном из таких вылетов отличился капитан Джабидзе. Наши танкисты обстреляли двигавшийся на предельной скорости вражеский железнодорожный состав. Однако догнать его не смогли — на гусеницах за колесами не угонишься. Эшелон уходил, что называется, на всех парах. Тут-то в дело и вмешался Джабидзе. Четверка «яков» с первого же захода вывела из строя паровоз. Остальное довершили подоспевшие к остановившемуся эшелону танки. В тот же день комэск Джабидзе уничтожил по наводке с земли «раму» — так мы называли фашистский самолет-разведчик. В связи с этим его портрет и небольшую заметку напечатали во фронтовой газете.
Всего же за 16 января истребители 16-й воздушной армии, проведя 24 воздушных боя, уничтожили в воздухе 18 вражеских самолетов. Авиация противника, несмотря на установившуюся погоду, особой активности не проявляла, а вражеские истребители встреч с нашими «яками» не искали. За них это с успехом делали мы.
Стремясь остановить продвижение наших танковых частей, немцы все чаще использовали свои истребители не в воздушных схватках, а в качестве бомбардировщиков и штурмовиков. Лучше всего подходил для этих целей «Фокке-Вульф-190». Эта машина могла нести бомбовый груз значительно большего веса, чем Ме-109. Но мы обычно срывали планы немцев, не позволяя им не только бомбить танки, но и вообще появляться над их боевыми порядками. Используя данные радиолокационных станций — а они к тому времени имелись и в корпусе, — мы перехватывали самолеты противника до того, как они выйдут на цель.
Но однажды, когда радиолокационная установка меняла позиции, девятке «Фокке-Вульф-190» удалось все же скрытно подобраться к шоссе, по которому двигалась большая колонна танков. Пункты наблюдения, имевшиеся в каждом танковом соединении, не засекли их из-за облачности, маскировавшей подход немецких истребителей. Оставался последний заслон — четверка «яков» лейтенанта А. И. Филиппова, патрулировавшая именно на такой случай над дорогой. На нее-то и напоролись немцы. Правда, выскочили они из-за облаков внезапно, да и численное преимущество было на их стороне, но тем не менее ни одна бомба на танковую колонну не упала.
Филиппов, понимая, что нельзя допустить, чтобы немцы подошли к шоссе, открыл огонь с дальней дистанции, чтобы сразу обнаружить всю недвусмысленность своих намерений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Теперь можно было вновь выходить на связь с командующим армией. Докладываю, что аэродром, как и было приказано, проверен и истребители уже ведут с него боевые действия.
— А кто проверял? — с сомнением в голосе поинтересовался Руденко. — Что-то уж очень быстро все у вас получилось.
— Перед тем как сесть, мы с капитаном Самойловым прощупали полосу пулеметным огнем. Мин не оказалось. А дальше…
— Дальше все ясно. Можете не продолжать, — прервал командарм. Но вместо ожидаемого мной выговора сказал совершенно другое: — В общем, правильно поступили. Рискуете, как всегда. Но в данном случае риск оправдан. Сейчас для нас каждый час дорог.
Время и в самом деле было на вес золота. Танковые части продвигались стремительно, а задачу прикрывать их с воздуха нам никто не отменял. Более того, она с каждым днем усложнялась. Обстановка в районах боевых действий менялась чрезвычайно быстро. И для эффективного управления авиацией необходимо было знать, где ведут бой и в каком направлении движутся танковые части, буквально ежечасно. В этих условиях резко возросла роль авиационных наводчиков, находившихся в боевых порядках танковых дивизий, батальонов и даже рот. В более крупных соединениях действовали наши подвижные командные пункты. Надо сказать, что централизованное управление истребительной и штурмовой авиацией осуществлялось лишь до ввода в прорыв танковых частей; позже мы вошли в оперативное подчинение командования подвижных групп наземных войск. Это диктовалось интересами дела и позволяло управлять авиационными соединениями более гибко и оперативно.
Но гибкость гибкостью, а без новых площадок, с которых мы могли бы поднимать истребители в нужный момент и в нужном месте, надежно прикрывать наступающие войска было невозможно. Потому-то и приходилось сажать истребители там, где только еще развертывались танковые бои, а до передовых частей общевойсковых армий расстояния порой исчислялись многими десятками километров.
Достаточно сказать, что перед захватом того же аэродрома под Сохачевом танки генерала Богданова за один день 16 января прошли с боями восемьдесят километров. И, судя по всему, не собирались снижать темп продвижения. Чтобы не оторваться от них, нам приходилось делать все возможное и невозможное.
Вот, к примеру, что писал об этом в книге своих воспоминаний начальник штаба 2-й гвардейской танковой армии А. И. Радзиевский:
«Сейчас, перебирая в памяти события прошлой войны, мне не удается вспомнить других случаев, когда бы авиация перебазировалась на захваченные танковыми соединениями аэродромы до выхода общевойсковых армий. Такой маневр был осуществлен в ходе январского наступления частями 3-го истребительного корпуса генерал-лейтенанта авиации Е. Я. Савицкого. В частности, поддерживавшая нашу армию 265-я истребительыая авиационная дивизия этого корпуса подобным способом перебазировалась на захваченные нами аэродромы в Сохачеве, Любени и Иновроцлаве. Мы восхищались мужеством летчиков и техников 16-й воздушной армии, которые, пренебрегая опасностью, делали все, чтобы обеспечить прикрытие танковых соединений с воздуха».
Все верно. Аэродром под Сохачевом был не исключением, а скорее правилом. И суть для нас сводилась не столько к мужеству летчиков и техников, о котором столь лестно для нас отозвался генерал Радзиевский, сколько к поиску подходящих мест, где его можно было проявить — взлетно-посадочные площадки постоянно оставались для нас проблемой номер один. И порой случалось, что мы опережали не только пехоту, но и танковые части. Так, например, полковник Орлов посадил 24 января полки своей 278-й истребительной авиадивизии на аэродром Веднари за сутки до того, как туда пришли основные силы танковой армии. Орлов в тот же день сумел организовать боевую работу, и его истребители взлетали и шли прикрывать танковые части не с востока на запад, а с запада на восток.
Другой такой случай произошел в районе Врешена. В городе еще были фашисты, а один из подвижных батальонов аэродромного обслуживания внезапно атаковал вражеский аэродром, где немцы занимались уничтожением собственных самолетов, выбил их с летного поля, не дав его заминировать, и захватил стоянки с «мессерами», которые враг так и не успел взорвать. А когда группа аэродромщиков отправилась взглянуть, что происходит в городе, их автомашина выскочила прямо на наши танки. Командир 9-го танкового корпуса, оказавшийся в головной машине, сказал по этому поводу, что гнался за противником и никак не ожидал встретить здесь вместо немцев наши авиационные части. А на другой день аэродром под Врешеном уже вел боевую работу.
Однако я несколько забежал вперед. В тот день, когда мы захватили аэродром в Сохачеве, авиация 1-го Белорусского фронта сделала 3431 вылет. Причем почти половина из них пришлась на штурмовку наземных целей. В одном из таких вылетов отличился капитан Джабидзе. Наши танкисты обстреляли двигавшийся на предельной скорости вражеский железнодорожный состав. Однако догнать его не смогли — на гусеницах за колесами не угонишься. Эшелон уходил, что называется, на всех парах. Тут-то в дело и вмешался Джабидзе. Четверка «яков» с первого же захода вывела из строя паровоз. Остальное довершили подоспевшие к остановившемуся эшелону танки. В тот же день комэск Джабидзе уничтожил по наводке с земли «раму» — так мы называли фашистский самолет-разведчик. В связи с этим его портрет и небольшую заметку напечатали во фронтовой газете.
Всего же за 16 января истребители 16-й воздушной армии, проведя 24 воздушных боя, уничтожили в воздухе 18 вражеских самолетов. Авиация противника, несмотря на установившуюся погоду, особой активности не проявляла, а вражеские истребители встреч с нашими «яками» не искали. За них это с успехом делали мы.
Стремясь остановить продвижение наших танковых частей, немцы все чаще использовали свои истребители не в воздушных схватках, а в качестве бомбардировщиков и штурмовиков. Лучше всего подходил для этих целей «Фокке-Вульф-190». Эта машина могла нести бомбовый груз значительно большего веса, чем Ме-109. Но мы обычно срывали планы немцев, не позволяя им не только бомбить танки, но и вообще появляться над их боевыми порядками. Используя данные радиолокационных станций — а они к тому времени имелись и в корпусе, — мы перехватывали самолеты противника до того, как они выйдут на цель.
Но однажды, когда радиолокационная установка меняла позиции, девятке «Фокке-Вульф-190» удалось все же скрытно подобраться к шоссе, по которому двигалась большая колонна танков. Пункты наблюдения, имевшиеся в каждом танковом соединении, не засекли их из-за облачности, маскировавшей подход немецких истребителей. Оставался последний заслон — четверка «яков» лейтенанта А. И. Филиппова, патрулировавшая именно на такой случай над дорогой. На нее-то и напоролись немцы. Правда, выскочили они из-за облаков внезапно, да и численное преимущество было на их стороне, но тем не менее ни одна бомба на танковую колонну не упала.
Филиппов, понимая, что нельзя допустить, чтобы немцы подошли к шоссе, открыл огонь с дальней дистанции, чтобы сразу обнаружить всю недвусмысленность своих намерений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120