Армстронг по-прежнему ничего не подозревал, что было более чем стран-
но: ведь считалка, вспомни он только ее, предупреждала - "один попался
на приманку"...
Армстронг проглотил приманку, ничего не заподозрив.
И тут опять же все прошло без сучка, без задоринки.
Я нагнулся, вскрикнул, объяснил, что увидел ниже по склону ход в пе-
щеру и попросил его убедиться, так ли это.
Он наклонился. Я толкнул его в спину, он покачнулся и рухнул в бушую-
щее море. Я вернулся домой. Наверное, Блор услышал, как я шел по коридо-
ру. Чуть выждав, я пробрался в комнату Армстронга, а чуть погодя, нароч-
но стараясь топать как можно громче, чтобы меня услышали, ушел оттуда.
Когда я спустился вниз, наверху открылась дверь. Они, должно быть, виде-
ли, как я выходил из дому.
И спустя минуту двое пошли за мной следом. Я обогнул дом, проник в
него через окно столовой, которое предварительно оставил открытым. Окно
за собой прикрыл и только тогда разбил стекло. Потом поднялся к себе и
лег в постель.
Я предполагал, что они снова обыщут весь дом, но рассчитывал, что
приглядываться к телам не станут, разве заглянут под простыню, чтобы
убедиться, не прячется ли там под видом трупа Армстронг. Так оно и выш-
ло.
Да, забыл упомянуть, что револьвер я подбросил в комнату Ломбарда.
Видимо, вам будет любопытно узнать, куда я его спрятал на время обыска.
В шкафу хранились запасы консервов, всевозможных коробок с печеньем. Я
открыл одну из нижних коробок, кажется, с галетами, сунул туда револьвер
и снова заклеил ее скотчем.
Я рассчитал - и не ошибся, - что никому не придет в голову рыться в
запаянных банках и запечатанных коробках, тем более что все верхние жес-
тянки были нетронуты. Алую клеенку я упрятал под ситцевый чехол одного
из кресел в гостиной, шерсть в диванную подушку, предварительно ее под-
поров.
И вот наконец настал долгожданный миг: на острове осталось всего три
человека, которые до того боялись друг друга, что были готовы на все,
притом у одного из них имелся револьвер. Я следил за ними из окна. Когда
Блор подошел к дому, я свалил на него мраморные часы из окна Веры.
Из своего окна я видел, как Вера застрелила Ломбарда. В смелости и
находчивости ей не откажешь. Она ничем не уступала Ломбарду, а в чем-то
и превосходила его. После этого я сразу кинулся в комнату Веры - подго-
товить сцену к ее приходу.
Я ставил увлекательный психологический эксперимент. Понудят ли Веру к
самоубийству угрызения совести (ведь она только что застрелила человека)
вкупе с навевающей ужас обстановкой, будет ли этого достаточно? Я наде-
ялся, что будет. И не ошибся. Вера Клейторн повесилась у меня на глазах:
затаившись за шкафом, я следил за ней.
Перехожу к последнему этапу. Я вышел из-за шкафа, поднял стул, поста-
вил его у стены. Револьвер я нашел на лестничной площадке - там его об-
ронила Вера. Я постарался не смазать отпечатки ее пальцев.
Что же дальше? Я завершил мой рассказ. Вложу рукопись в бутылку, за-
печатаю и брошу ее в море. Почему? Да, почему?.. Я тешил свое самолюбие
мыслью изобрести такое преступление, которое никто не сможет разгадать.
Но я художник, и мне открылось, что искусства для искусства нет. В каж-
дом художнике живет естественная жажда признания. Вот и мне хочется, как
ни стыдно в этом признаться, чтобы мир узнал о моем хитроумии...
Я написал свою исповедь, исходя из предположения, что тайна Негри-
тянского острова не будет раскрыта. Но не исключено, что полиция окажет-
ся умнее, чем я ожидал. Как-никак есть три обстоятельства, которые могут
способствовать разгадке моего преступления. Первое: полиции отлично из-
вестно, что Эдвард Ситон был виновен. А раз так, они знают, что один из
десятерых в прошлом не совершал убийства, а из этого, как ни парадок-
сально, следует, что не кто иной, как этот человек, виновен в убийствах
на Негритянском острове. Второе обстоятельство содержится в седьмом куп-
лете детской считалки Причиной смерти Армстронга послужила "приманка",
на которую он попался, а вернее, из-за которой он попал в переплет, при-
ведший его к смерти. Иными словами, в считалке ясно сказано, что смерть
Армстронга связана с каким-то обманом. Уже одно это могло бы послужить
толчком к разгадке, В живых тогда осталось всего четверо, причем совер-
шенно очевидно, что из всех четверых Армстронг мог довериться безогово-
рочно лишь мне. И, наконец, третье обстоятельство имеет чисто символи-
ческий характер. Помета смерти на моем лбу. Что это, как не Каинова пе-
чать?
Мой рассказ подходит к концу. Бросив бутылку с исповедью в море, я
поднимусь к себе, лягу в постель. К моему пенсне привязана черная тесем-
ка, но на самом деле это никакая не тесемка, а тонкая резинка. Пенсне я
положу под себя. Один конец резинки обмотаю вокруг дверной ручки, другой
вокруг револьвера, но не слишком надежно. А дальше по моим предположени-
ям произойдет вот что. Моя рука - я оберну ее платком - спустит курок, и
платок упадет на пол. Револьвер, привязанный к резинке, отлетит к двери,
стукнется о дверную ручку, резинка отвяжется и повиснет на пенсне, не
вызвав ничьих подозрений. Платок на полу и вовсе не вызовет ничьих подо-
зрений. Когда меня найдут, я буду лежать на кровати с простреленной го-
ловой - в полном соответствии с дневниковыми записями моих товарищей по
несчастью. К тому времени, когда к нашим телам получат доступ судебные
медики, время моей смерти установить будет невозможно.
После шторма на остров приплывут люди, но что они найдут здесь - лишь
десять трупов и неразрешимую загадку Негритянского острова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41