»
По окончании севастопольских спектаклей Художественный театр приехал в Ялту, и там, как говорит в своих воспоминаниях О. Л. Книппер-Чехова, «начался весенний праздник». Начиная со встречи на пристани и кончая последним спектаклем артисты были буквально засыпаны цветами.
К этому времени в Ялту съехалось много известных писателей, среди них были А. М. Горький, Д. Мамин-Сибиряк, А. Куприн, И. Бунин, С. Найденов, С. Елпатьевский, Е. Чириков, К. Станюкович, С. Скиталец, Н. Гарин-Михайловский и др. Все артисты театра и приезжие писатели ежедневно собирались в доме Антона Павловича. «Двери нашего дома в эти дни не закрывались, - пишет в своих воспоминаниях сестра писателя. - Завтракали, обедали, пили чай, и лишь к вечеру в доме затихало, когда все уезжали на спектакль. У Антона Павловича все это время было веселое, приподнятое настроение. Смех, шутки, остроты, веселье царили тогда».
Дни пребывания Художественного театра в Ялте были, без сомнения, одним из самых светлых и радостных периодов жизни Чехова в Крыму. Образно описал Антона Павловича этих дней Станиславский: «Вид у Антона Павловича был страшно оживленный, преображенный... Он напоминал, - отлично помню это впечатление, - точно дом, который простоял всю зиму с заколоченными ставнями, закрытыми дверями. И вдруг его весной открыли и все комнаты засветились, стали улыбаться, искриться светом».
В эти дни Чехов ближе познакомился со всеми артистами и режиссерами театра, и в дальнейшем это знакомство переросло в большую личную дружбу со многими из них. В кабинете ялтинского Дома-музея можно видеть фотографии с трогательными надписями от Станиславского, Немировича-Данченко, Вишневского, Артема, Качалова, Андреевой, Бутовой и других артистов МХТ.
Знаменательной была состоявшаяся в эти дни первая встреча Художественного театра с человеком, имя которого он в дальнейшем стал носить, - с Алексеем Максимовичем Горьким. Вл. И. Немирович-Данченко в своих воспоминаниях о пребывании у Чехова писал: «Вся труппа приглашалась обедать и пить чай каждый день. Если Горького не было там, значит, он где-нибудь, окруженный другой группой наших актеров, сидит на перилах балкона, в светлой косоворотке с ременным поясом и густыми непослушными волосами, внимательно слушает, пленительно улыбается или рассказывает, легко подбирая образные, смелые и характерные выражения... Горький был чрезвычайно захвачен и спектаклями и духом молодой труппы».
В Ялте Художественный театр с 16 по 23 апреля дал восемь спектаклей, в числе которых были чеховские «Чайкa» и «Дядя Ваня», «Одинокие» Гауптмана и «Гэдда Габлер» Ибсена. Спектакли проходили в городском театре, стоявшем на том же месте, где в настоящее время находится здание ялтинского городского театра имени А. П. Чехова. Все билеты были раскуплены задолго до начала гастролей.
Успех театра в Ялте был необыкновенный. Ялтинский корреспондент севастопольской газеты «Крымский вестник», описывая заключительный спектакль 23 апреля (шла «Чайка»), кончает свою заметку так:
«Трудно описать, что творилось в этот вечер в ялтинском театре. Восторги публики буквально доходили до неистовства, на сцену со всех сторон бросали венки, цветы, а под конец шапки, перчатки. За четырнадцатидневное пребывание в Ялте я не припомню таких шумных оваций по адресу артистов».
Спектакль превратился по существу и в чествование Чехова. Его много раз вызывали на сцену и кто-то поднес ему пальмовые ветви с приколотой красной лентой со словами: «Антону Павловичу Чехову, глубокому истолкователю русской действительности. 23 апреля 1900 года»
В этот же вечер ялтинцами и приезжими литераторами, художниками, музыкантами Чехову был поднесен адрес, текст которого приводится ниже:
«Глубокоуважаемый Антон Павлович!
Позвольте нам, находящимся под свежим впечатлением, которое произвели на нас Ваши полные правды и захватывающего драматизма пьесы в прекрасном исполнении артистов Московского Художественного театра, принести горячую благодарность Вам, как автору, и быть признательными за доброе участие, благодаря которому мы, ялтинцы, имели возможность насладиться высокоталантливой игрой. Но, принося эту благодарность, мы считаем особенно приятным выразить вместе с тем и наши чувства искренней любви и уважения к Вам, как писателю и человеку.
Глубокоуважаемый Антон Павлович!
Вы являетесь одним из немногих современных писателей, которые, несмотря на смену литературных течений и собственных, твердо и неуклонно идете по избранному Вами пути. Следуя завету нашего великого художника: «Дорогою свободною иди, куда влечет тебя свободный ум», Вы всегда обходили избитые проторенные колеи и, обладая редким даром выражения, стремились к созданию новых литературных форм, открывали новые перспективы поэтического слова.
Трудно сказать, что больше подкупает в Ваших произведениях: тонкий ли душевный анализ, редкое ли умение схватывать «трепетанье» общественной жизни и порождаемые ею типы и характеры, чувство ли меры и правды, благодаря которому рисуемые Вами образы получают особенную жизненность, яркость и своеобразную привлекательность, или, наконец, то изящество и благородство стиля, которые ставят Ваши произведения в ряду лучших созданий русской литературы. Но что особенно ценно и привлекает к Вам сердца читателей - это полная свобода творчества, полная отрешенность от каких то бы ни было условных форм и предвзятых теорий, замечательная скромность, отсутствие всего кричащего, резкого и рассчитанного на эффект - черты, составляющие особенность немногих «истинных» дарований. Эта редкая свобода мысли, свобода духа, позволяющая Вам подниматься на ту высоту объективного созерцания жизни, где художник и мудрец, писатель и человек сливаются воединое нераздельное целое, придает Вашим произведениям особенно воспитывающее значение.
Если к этому прибавить еще чувство симпатии и безграничного снисхождения к ближнему, ту редкую чуткость и отзывчивость ко всему человеческому, то благородство души, которое лежит в основе всех Ваших отношений к людям, то мы получим дорогой образ высокоталантливого писателя и глубокоуважаемого человека Антона Павловича Чехова.
Да сохранит Вас небо таким же свободным, бодрым, талантливым и укрепит Ваши силы на многие, многие годы для служения дорогому Вам искусству и родине, на высокое поучение и наслаждение искренно любящих Вас читателей».
(Следует 185 подписей, среди них - А. М. Горький, Л. В. Средин, А. М. Васнецов, С. В. Рахманинов, А. В. Ярцев, С. Я. Елпатьевский и другие.)
На другой день после прощального спектакля Художественный театр уехал в Москву, оставив Чехову на память качели и деревянную скамейку из спектакля «Дядя Ваня». До конца жизни писателя они стояли в саду его ялтинской дачи, напоминая о днях встречи с театром, ставшим для него с тех пор самым близким и дорогим.
Позднее Чехов сделал всем артистам и артисткам театра, принимавшим участие в его пьесах, оригинальные памятные подарки: маленькие золотые брелоки в форме книжечки, на которой была выгравирована надпись: «Ан. Чехов. Пьесы. Чайка. Дядя Ваня». На обороте брелока стояла фамилия артиста, которому он дарился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
По окончании севастопольских спектаклей Художественный театр приехал в Ялту, и там, как говорит в своих воспоминаниях О. Л. Книппер-Чехова, «начался весенний праздник». Начиная со встречи на пристани и кончая последним спектаклем артисты были буквально засыпаны цветами.
К этому времени в Ялту съехалось много известных писателей, среди них были А. М. Горький, Д. Мамин-Сибиряк, А. Куприн, И. Бунин, С. Найденов, С. Елпатьевский, Е. Чириков, К. Станюкович, С. Скиталец, Н. Гарин-Михайловский и др. Все артисты театра и приезжие писатели ежедневно собирались в доме Антона Павловича. «Двери нашего дома в эти дни не закрывались, - пишет в своих воспоминаниях сестра писателя. - Завтракали, обедали, пили чай, и лишь к вечеру в доме затихало, когда все уезжали на спектакль. У Антона Павловича все это время было веселое, приподнятое настроение. Смех, шутки, остроты, веселье царили тогда».
Дни пребывания Художественного театра в Ялте были, без сомнения, одним из самых светлых и радостных периодов жизни Чехова в Крыму. Образно описал Антона Павловича этих дней Станиславский: «Вид у Антона Павловича был страшно оживленный, преображенный... Он напоминал, - отлично помню это впечатление, - точно дом, который простоял всю зиму с заколоченными ставнями, закрытыми дверями. И вдруг его весной открыли и все комнаты засветились, стали улыбаться, искриться светом».
В эти дни Чехов ближе познакомился со всеми артистами и режиссерами театра, и в дальнейшем это знакомство переросло в большую личную дружбу со многими из них. В кабинете ялтинского Дома-музея можно видеть фотографии с трогательными надписями от Станиславского, Немировича-Данченко, Вишневского, Артема, Качалова, Андреевой, Бутовой и других артистов МХТ.
Знаменательной была состоявшаяся в эти дни первая встреча Художественного театра с человеком, имя которого он в дальнейшем стал носить, - с Алексеем Максимовичем Горьким. Вл. И. Немирович-Данченко в своих воспоминаниях о пребывании у Чехова писал: «Вся труппа приглашалась обедать и пить чай каждый день. Если Горького не было там, значит, он где-нибудь, окруженный другой группой наших актеров, сидит на перилах балкона, в светлой косоворотке с ременным поясом и густыми непослушными волосами, внимательно слушает, пленительно улыбается или рассказывает, легко подбирая образные, смелые и характерные выражения... Горький был чрезвычайно захвачен и спектаклями и духом молодой труппы».
В Ялте Художественный театр с 16 по 23 апреля дал восемь спектаклей, в числе которых были чеховские «Чайкa» и «Дядя Ваня», «Одинокие» Гауптмана и «Гэдда Габлер» Ибсена. Спектакли проходили в городском театре, стоявшем на том же месте, где в настоящее время находится здание ялтинского городского театра имени А. П. Чехова. Все билеты были раскуплены задолго до начала гастролей.
Успех театра в Ялте был необыкновенный. Ялтинский корреспондент севастопольской газеты «Крымский вестник», описывая заключительный спектакль 23 апреля (шла «Чайка»), кончает свою заметку так:
«Трудно описать, что творилось в этот вечер в ялтинском театре. Восторги публики буквально доходили до неистовства, на сцену со всех сторон бросали венки, цветы, а под конец шапки, перчатки. За четырнадцатидневное пребывание в Ялте я не припомню таких шумных оваций по адресу артистов».
Спектакль превратился по существу и в чествование Чехова. Его много раз вызывали на сцену и кто-то поднес ему пальмовые ветви с приколотой красной лентой со словами: «Антону Павловичу Чехову, глубокому истолкователю русской действительности. 23 апреля 1900 года»
В этот же вечер ялтинцами и приезжими литераторами, художниками, музыкантами Чехову был поднесен адрес, текст которого приводится ниже:
«Глубокоуважаемый Антон Павлович!
Позвольте нам, находящимся под свежим впечатлением, которое произвели на нас Ваши полные правды и захватывающего драматизма пьесы в прекрасном исполнении артистов Московского Художественного театра, принести горячую благодарность Вам, как автору, и быть признательными за доброе участие, благодаря которому мы, ялтинцы, имели возможность насладиться высокоталантливой игрой. Но, принося эту благодарность, мы считаем особенно приятным выразить вместе с тем и наши чувства искренней любви и уважения к Вам, как писателю и человеку.
Глубокоуважаемый Антон Павлович!
Вы являетесь одним из немногих современных писателей, которые, несмотря на смену литературных течений и собственных, твердо и неуклонно идете по избранному Вами пути. Следуя завету нашего великого художника: «Дорогою свободною иди, куда влечет тебя свободный ум», Вы всегда обходили избитые проторенные колеи и, обладая редким даром выражения, стремились к созданию новых литературных форм, открывали новые перспективы поэтического слова.
Трудно сказать, что больше подкупает в Ваших произведениях: тонкий ли душевный анализ, редкое ли умение схватывать «трепетанье» общественной жизни и порождаемые ею типы и характеры, чувство ли меры и правды, благодаря которому рисуемые Вами образы получают особенную жизненность, яркость и своеобразную привлекательность, или, наконец, то изящество и благородство стиля, которые ставят Ваши произведения в ряду лучших созданий русской литературы. Но что особенно ценно и привлекает к Вам сердца читателей - это полная свобода творчества, полная отрешенность от каких то бы ни было условных форм и предвзятых теорий, замечательная скромность, отсутствие всего кричащего, резкого и рассчитанного на эффект - черты, составляющие особенность немногих «истинных» дарований. Эта редкая свобода мысли, свобода духа, позволяющая Вам подниматься на ту высоту объективного созерцания жизни, где художник и мудрец, писатель и человек сливаются воединое нераздельное целое, придает Вашим произведениям особенно воспитывающее значение.
Если к этому прибавить еще чувство симпатии и безграничного снисхождения к ближнему, ту редкую чуткость и отзывчивость ко всему человеческому, то благородство души, которое лежит в основе всех Ваших отношений к людям, то мы получим дорогой образ высокоталантливого писателя и глубокоуважаемого человека Антона Павловича Чехова.
Да сохранит Вас небо таким же свободным, бодрым, талантливым и укрепит Ваши силы на многие, многие годы для служения дорогому Вам искусству и родине, на высокое поучение и наслаждение искренно любящих Вас читателей».
(Следует 185 подписей, среди них - А. М. Горький, Л. В. Средин, А. М. Васнецов, С. В. Рахманинов, А. В. Ярцев, С. Я. Елпатьевский и другие.)
На другой день после прощального спектакля Художественный театр уехал в Москву, оставив Чехову на память качели и деревянную скамейку из спектакля «Дядя Ваня». До конца жизни писателя они стояли в саду его ялтинской дачи, напоминая о днях встречи с театром, ставшим для него с тех пор самым близким и дорогим.
Позднее Чехов сделал всем артистам и артисткам театра, принимавшим участие в его пьесах, оригинальные памятные подарки: маленькие золотые брелоки в форме книжечки, на которой была выгравирована надпись: «Ан. Чехов. Пьесы. Чайка. Дядя Ваня». На обороте брелока стояла фамилия артиста, которому он дарился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32