Пер­вый плод знакомства с Грегором - завершение оперы на сюжет, предложенный Цвейгом. Она получила на­звание «День мира». Законченная в 1936 году, опера явно противостояла разгулу агрессивной военной пропа­ганды, которым была охвачена гитлеровская Германия. В своем баварском уединении Штраус словно стремился заявить о непричастности к безумию, господствовавше­му в стране. Сюжет этой одноактной оперы очень прост. Действие происходит в осажденном городе. Воины и го­рожане измучены лишениями. Суровый комендант, не желая сдавать крепость, решает взорвать ее вместе с жителями и солдатами. Но не успел он подать сиг­нал к взрыву, как вдруг доносится пушечный выстрел, а вслед за ним - колокольный звон. Приходит извес­тие о том, что братоубийственная война, продолжав­шаяся 30 лет, закончилась миром. Народ торжествует. Комендант крепости и командующий войсками осады, стоявшие во главе враждовавших сил, убеждаются в бессмысленности многолетней борьбы. Опера за­вершается хором народа, прославляющего мир и дружбу.
Штраус работал с увлечением, видимо, заинтересо­вавшись сюжетом. В музыке оперы есть новые черты, в частности большая роль хора, чем в прежних операх Штрауса. Этого требует сценарий, впервые в практике композитора выдвигающий на передний план народные массы. Особенно велика роль хора в финале, носящем ораториальный характер. Ясность и простота мелодики в духе народной песенности давала некоторым немец­ким критикам повод сравнивать эту сцену с финалом Девятой симфонии Бетховена. Нельзя, конечно, ставить пышный и радостный финал оперы рядом с недосягае­мой силой бетховенского гимна, но замысел Штрауса аналогичен - «Обнимитесь, миллионы!». Музыка в це­лом отличается суровым колоритом. При наличии неко­торых выразительных эпизодов (драматически мрачная начальная сцена, траурное шествие, переход от тревож­ного ожидания гибели к торжественному звону колоко­лов) опера не принадлежит к числу творческих удач Штрауса. Она осталась в памяти преимущественно как декларация старого музыканта, решившегося идти не в ногу с диктаторским режимом. Закончив либретто опе­ры, Грегор справедливо отмечал, что «в условиях со­временной Европы она все больше приобретает символи­ческий смысл».
Любопытна сценическая судьба «Дня мира». По иронии истории премьера состоялась в Мюнхене в 1938 году, когда было заключено пресловутое мюнхен­ское соглашение, сыгравшее зловещую роль и подго­товившее вторую мировую войну. Несмотря на пиетет, окружавший знаменитого композитора среди любителей искусства, опера не имела успеха. Впоследствии она лишь изредка появлялась на сцене некоторых немецких театров. Не успел Штраус закончить партитуру «Дня мира», как принялся за следующую. Словно отмежевы­ваясь от гнетущей современности, от авантюр и сомни­тельных побед Гитлера, старый мастер углубляется в милый его сердцу мир ан­тичности. Одну за дру­гой он заканчивает две оперы на древнегреческие сюжеты - обе в сотрудни­честве с Грегором. «Даф­на» повествует, на осно­ве известного мифа, о пре­красной нимфе, дочери богини Геи, которую по­любил бог Аполлон.
Опера названа «буко­лической трагедией», при­чем пасторально-идилли­ческий элемент выражен в ней несомненно силь­нее, чем трагедийный. Это наиболее ярко сказа­лось в пленительной му­зыке Дафны, в возвышен­ной красоте ее арий (осо­бенно начальных и фи­нальной), в чарующем звучании оркестра, словно окутывающего партию ним­фы шелестящими, певучими волнами. «Дафна» была впервые поставлена в октябре 1938 года в Дрездене, но большого отклика не получила. Германия была охва­чена военной горячкой. Нацисты оккупировали все но­вые и новые земли, назревала угроза мировой ката­строфы. В июле 1939 года праздновалось 75-летие Штрауса. Оно отмечалось довольно скромно - по тради­ции провели в некоторых городах штраусовские педели, и этим ограничились.
«Железный Рихард» чувствовал старость. Одолевали приступы ревматизма, все больше времени приходилось проводить па курортах. В сентябре 1939 года гитлеров­ские войска вторглись в Польшу. Разразилась мировая война. Штраус находился в Швейцарии, но вскоре вер­нулся домой. Его увлекали новые замыслы. Словно стремясь противостоять «готической» ночи нацизма, в ко­торую погрузилась его страна, старый композитор снова обратился к солнечной Греции. Он приступил к боль­шой 3-актной опере «Любовь Данаи», с подзаголовком «веселая мифология». Штраус давно подумывал об этом сюжете. Еще в 1920 году Гофмансталь предложил набросок сценария, и через много лет композитор вер­нулся к своей мысли. Он закончил партитуру в драма­тические дни войны, летом 1940 года. Видимо, понимая несвоевременность «веселой мифологии», он отложил по­становку до окончания войны. Предполагалось лишь исполнить оперу в концертном плане на Зальцбургском фестивале 1944 года. Но к этому времени гитлеровский рейх находился на краю гибели. В августе того же го­да состоялась генеральная репетиция, а затем последо­вало распоряжение правительства о закрытии театров. Как и желал автор, его опера дождалась премьеры по­сле войны, в августе 1952 года.
В опере фигурируют традиционные персонажи эл­линской мифологии во главе с Юпитером и прекрасной Данаей. Престарелый композитор снова блеснул моло­дой силой дарования. Многие страницы партитуры при­влекают полнокровной красотой мелодики и великоле­пием оркестрового наряда. Словно подводя итоги дол­гого творческого пути, Штраус сочетал в этой опере две стилистические манеры: тяжелую роскошь вагнеровских звучаний, характерную для ранних опер, особенно для «Гуитрама», и легкую прозрачность моцартовского пись­ма, к которой он стремился начиная с «Кавалера розы». Фрагменты, написанные в той и другой манере, связыва­ются плавно и свободно, чему способствует несравнен­ное мастерство композитора. Возвращаясь мыслью к дням молодости, Штраус привел в музыке «Данаи» лю­бопытную цитату из «Кавалера розы»: в оркестровом вступлении к последнему акту «Данаи» (где всесильный бог вынужден отступить перед чувством юной любви) звучит тема фельдмаршальши, с грустью признающей, что молодость прошла. «Любовь Данаи» - искренняя и трогательная поэма уходящего поколения, лирика заката могущественных сил перед лицом новой, юной зари. Быть может, ни в одной из опер Штрауса не раскрылась так ясно глубокая связь с заветными переживаниями композитора, как в этой «веселой» истории бога и смертной девушки.
Отложив партитуру «Данаи» до лучших времен, не­утомимый маэстро не успокоился. Он уже работал над новой оперой, замысел которой возник еще в 30-х годах. Однажды Цвейг обратил внимание Штрауса на либрет­то, написанное в конце XVIII века неким аббатом Касти для оперы А. Сальери «Сперва слова, потом музыка». Мысль увлекла Штрауса. Но в мрачных условиях того времени участие Цвейга исключалось и пришлось снова обратиться к Грегору. Не удовлетворившись первыми набросками сценария, Штраус сам взялся за составле­ние текста и привлек венского дирижера К. Крауса. Так возникла последняя и одна из самых оригинальных опер Штрауса. Она получила название «Каприччио», собственно, ничем не связанное с сюжетом и, по-видимо­му, обозначающее некоторую причудливость, капризность самого замысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26