И вот этот синьор, задыхаясь от гнева, бежит вверх по лестнице, пе-
рескакивая через четыре ступеньки. Он пыхтит, еле переводит дух и с каж-
дым шагом все больше краснеет и раздувается от злости.
Я опасаюсь, что, добравшись доверху, он уже не сможет пролезть в
дверцу, которая ведет на площадку.
Я слышу топот его шагов, которые раздаются в тишине, словно удары мо-
лота. Скоро он будет уже на самом верху. Пролезет или не пролезет? Как
вы думаете?
Вот он и добрался до площадки... Ну, кто из вас угадал?
Ладно, я скажу вам: угадали те из вас, кто думал, что ему не про-
лезть.
И в самом деле, кавалер Помидор (ведь это он бежал по лестнице, -
разве вы не узнали его?) так разбух от злости, что дверца оказалась
вдвое уже его туловища.
И вот он стоит там, наверху, в двух шагах от страшного знамени, кото-
рое развевается по ветру, но не может сорвать его, не может даже дотя-
нуться до него рукой. А у древка знамени, рядом с Вишенкой, который в
это время торопливо протирает очки, находится еще кто-то...
Да кто же это, если не Чиполлино, заклятый, ненавистный враг кавале-
ра, тот самый Чиполлино, который однажды уже заставил его, синьора Поми-
дора, плакать!
- Добрый день, синьор кавалер! - говорит Чиполлино, вежливо кланяясь.
Осторожней, Чиполлино! Из-за этой неуместной вежливости ты подверга-
ешь свою голову опасности. В ту минуту, когда ты кланяешься кавалеру По-
мидору, ему довольно протянуть руку, чтобы схватить тебя за волосы, как
это уже случилось когда-то в деревне...
Синьор Помидор так взбешен, что не помнит, чем это ему грозит.
Вот он ухватил Чиполлино за вихор и дернул с такой силой, что прядь
луковых волос снова осталась у него в руке. Он и опомниться не успел,
как у него защипало в глазах, и слезы, крупные, как орехи, градом посы-
пались из глаз, падая со щелканьем на каменный пол.
Но на этот раз Помидор плакал не только оттого, что вырвал пучок лу-
ковых волос у Чиполлино. Он ревел от бешенства, потому что почувствовал
все свое бессилие...
"Что же это - конец? Конец?" - думал он, задыхаясь от ярости и давясь
собственными слезами.
Я бы с удовольствием позволил ему захлебнуться слезами или кубарем
скатиться с лестницы от первого толчка, но Чиполлино был так великоду-
шен, что пощадил его, и перепуганный насмерть синьор Помидор сам удрал с
башни. Он бежал вниз по лестнице, перескакивая не через четыре, а через
шесть ступенек, и, добравшись донизу, юркнул в свою комнату, где ему
никто не помешает поплакать вволю.
А что было дальше, ребята! Ах, что тут было!..
Принц наконец проснулся, побродил по комнатам замка и вышел за дверь,
чтобы подышать свежим воздухом.
И вдруг он тоже увидел знамя на башне. Закрыв глаза от ужаса, он бро-
сился бежать со всех ног, повернул направо, налево, выбежал за ворота и
снова забрался в свое надежное убежище - рыхлую навозную кучу, надеясь,
что его там не найдут.
Проснулся и барон Апельсин. Он тоже захотел подышать свежим воздухом
и растолкал своего слугу, дремавшего у тачки, на которой покоилось брюхо
барона.
Спросонок, не открывая глаз, Фасоль выкатил тяжелую тачку за порог.
На дворе замка его разбудил ослепительный луч солнца.
Но дело было не только в этом ослепительном солнечном луче. Фасоль
поднял глаза и увидел знамя, развевавшееся над замком. Словно электри-
ческий ток пробежал по его пальцам...
- Держи тачку! Держи! - закричал перепуганный барон Апельсин.
Но куда там! Фасоль разжал пальцы, выпустил ручки своей старой тележ-
ки, и барон, опрокинувшись на спину, покатился вниз по аллее так же
стремительно, как в тот раз, когда он свалил с ног десятка два генера-
лов.
В конце концов он плюхнулся в бассейн с золотыми рыбками и погрузился
в воду по шею. Немалого труда стоило выудить его оттуда.
Услышав со двора неистовые вопли барона, герцог Мандарин бросился к
бассейну, вскочил на мраморного ангелочка, изо рта которого бил фонтан,
и закричал не своим голосом:
- Эй, вы, сейчас же уберите знамя с башни - или я утоплюсь!
- Посмотрим! - сказал Фасоль и столкнул его в воду.
Когда герцога вытащили наконец из бассейна, у него во рту оказалась
золотая рыбка. Бедная рыбка, - она думала, что забралась в подводный
грот, а попала в голодный рот... Мир ее золотым плавничкам!
С этого дня события понеслись с неслыханной быстротой - одно событие
за другим. Поспешим и мы: дни летят, как листочки отрывного календаря,
пробегают недели, а мы едва успеваем что-нибудь разглядеть.
Так иногда бывает в кино: механик пустит картину слишком быстро: до-
ма, люди, машины, лошади так и замелькают перед вашими глазами, а когда
лента наконец успокоится и пойдет с обычной скоростью, то, оказывается,
многое уже позади и все на экране изменилось...
Принц и графини покинули свои прежние владения. Что касается принца,
то это вполне понятно, но почему уехали графини? Ведь никто не собирался
обижать старых женщин, лишать их куска хлеба пли брать с них плату за
воздух. Но в конце концов раз они сами убрались, то тем лучше. Скатертью
дорога!
Барон стал худым, как тот хлыстик, которым он погонял прежде своего
слугу.
На первых порах ему пришлось порядком поголодать.
Он не трогался с места, так как некому было возить его тачку. Поэтому
ему пришлось питаться собственными запасами жира. Барон таял с каждым
днем, как воск.
В две недели он потерял половину своего веса, а эта половина была
втрое больше веса обычного человека.
Когда барон оказался в состоянии передвигаться сам, без помощи слуги,
то начал просить милостыню на улицах. Но прохожие ничего не подавали
ему.
- Эх, ты! - говорили они. - Такой здоровенный малый, а попрошайнича-
ешь. Шел бы работать!
- Да я же ничего не умею делать!
- Иди на вокзал чемоданы таскать.
Так барон и сделал, и от переноски тяжестей стал стройным, как спица.
Из одного своего старого костюма он сделал себе полдюжины новых. Од-
нако одну пару ой все же оставил в сохранности. Если вы навестите его,
он по секрету покажет вам этот костюм.
- Посмотрите, - скажет он, вздыхая, - еще недавно я был такой толс-
тый!
- Не может быть! - удивитесь вы.
- Что, не верится? А? - горько усмехнется барон. - Так спросите у лю-
дей, они вам скажут! Ах, какие были замечательные времена!.. В один день
я съедал столько, сколько теперь мне хватает на три месяца. Полюбуйтесь,
какой у меня был живот, какая грудь, какой зад!
А герцог? Он и пальцем не шевелит для того, чтобы добыть себе кусок
хлеба, а живет на счет барона.
Каждый раз, когда родственник отказывает ему в чем-нибудь, герцог
взбирается на фонарь и просит сообщить графиням, что он покончил с со-
бой. И барон, который еще сохранил немного доброты в сердце с той поры,
когда был толстяком, вздыхая, делит с ним обед или ужин.
А вот кум Тыква больше не вздыхает: он стал главным садовником замка,
и бывший кавалер Помидор работает у него подручным.
Вам не нравится, что синьора Помидора оставили на свободе? Он отси-
дел, сколько ему было положено, а потом его из тюрьмы выпустили.
Теперь Помидор сажает капусту и подстригает траву.
Изредка он жалуется потихоньку на свою судьбу, но только тогда, когда
встречается с Петрушкой, который служит в замке сторожем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40