Признаюсь, я был нем-
ного расстроен тем, что лишился столь удобного случая сказать дяде про
мою любовь. Однако меня гораздо больше занимала происшедшая в нем пере-
мена. Он никогда не был добродушным, общительным человеком в буквальном
- смысле этого слова, но то, каким он бывал прежде даже в самые черные
минуты, все же не подготовило меня к столь странному преображению. Одно,
во всяком случае, было несомненно: его, как говорится, что-то грызло. И
я принялся мысленно перебирать слова, начинающиеся с буквы "У", - "уны-
ние", "успех", "удача" и все в том же духе, как вдруг словно споткнулся
о слово "убийство". Я все еще размышлял над зловещим звучанием и роковым
смыслом этого слова, когда мы достигли места, откуда открывался вид на
весь остров - позади виднелась бухта Арос и дом, впереди расстилался
океан, усеянный на севере островками, а на юге - синий и ничем не огра-
ниченный. Тут мой проводник остановился и некоторое время молча смотрел
на бесконечный водный простор. Затем он повернулся ко мне и сильно сжал
мой локоть.
- По-твоему, там ничего нет? - спросил он, указывая трубкой на океан,
и тут же вскричал с каким-то диким торжеством: - Послушай, что я тебе
скажу! Там все дно кишит мертвецами, как крысами.
Тут он повернулся, и мы направились к дому, не сказав больше друг
другу ни слова.
Я мечтал остаться с Мери наедине, но только после ужина мне наконец
удалось улучить минуту, чтобы поговорить с ней. Я знал, что нас скоро
могут прервать, а поэтому не стал тратить времени и сразу высказал все,
что было у меня на душе.
- Мери, - сказал я, - я приехал в Арос, чтобы проверить одну свою до-
гадку. Если я не ошибся, то мы все сможем уехать отсюда, не заботясь бо-
лее о хлебе насущном, - я сказал бы и больше, только не хочу давать обе-
щания, которые могут оказаться опрометчивыми. Но я лелею надежду, кото-
рая для меня важнее всех богатств в мире, - тут я помолчал. - Ты ведь
знаешь, о чем я говорю, Мери.
Она молча отвела глаза от моего лица, но и это меня не остановило.
- Я всегда думал только о тебе, - продолжал я, - время идет, а я ду-
маю о тебе все больше, и ты мне все дороже. Без тебя мне в жизни нет ни
счастья, ни радости. Ты зеница моего ока.
Она по-прежнему не смотрела на меня и ничего мне не ответила, но мне
показалось, что ее рука дрожит.
- Мери! - вскричал я со страхом. - Может быть, я тебе не нравлюсь?
- Ах, Чарли, - сказала она, - разве сейчас время говорить об этом? Не
говори со мной пока, ни о чем меня не спрашивай. Труднее всего будет
ждать не тебе!
В ее голосе слышались слезы, и я думал только о том, как бы ее уте-
шить.
- Мери-Урсула, - сказал я, - не говори больше ничего. Я приехал не
для того, чтобы огорчать тебя. Как ты хочешь, так и будет, - и тогда,
когда назначишь ты. К тому же ты сказала мне все, что я хотел узнать.
Еще только один вопрос: что тебя тревожит?
Она призналась, что тревожится из-за отца, но ничего не захотела
объяснить и, покачав головой, сказала только, что он нездоров, стал сов-
сем на себя не похож и что у нее сердце разрывается от жалости. О погиб-
шем корабле она ничего не знала.
- Я туда и не ходила, - сказала она. - Зачем мне было на него смот-
реть, Чарли? Все эти бедняги давно покинули наш мир и почему только они
не взяли с собой свое добро! Бедные, бедные!
После этого мне не просто было рассказать ей про
"Эспирито Санто". Тем не менее я сообщил ей о моем открытии, и при
первых же словах она вскрикнула от удивления.
- В мае в Гризепол приезжал человек, - сказала она. - Маленький та-
кой, желтолицый, с черными волосами - так люди рассказывали. Бородатый,
с золотыми кольцами на пальцах. И он всех - встречных и поперечных
расспрашивал про этот самый корабль.
Доктор Робертсон поручил мне разобрать старинные документы в конце
апреля. И тут я вдруг вспомнил, что их разбирали по просьбе испанского
историка (во всяком случае, так он себя называл), который явился к рек-
тору с самыми лестными рекомендациями и объяснил, что собирает сведения
о дальнейшей судьбе кораблей Непобедимой Армады.
Сопоставив эти факты, я решил, что приезжий "с золотыми кольцами на
пальцах" был, вероятно, тем же мадридским историком, который посетил
доктора Робертсона. В таком случае он скорее разыскивал сокровище для
себя, а вовсе не собирал сведения для какогонибудь ученого общества. Я
подумал, что мне не следует терять времени, а нужно браться за дело, и
если на дне Песчаной бухты и правда покоится корабль, как, быть может,
предполагал не только я, но и он, то его богатства должны достаться не
этому авантюристу в кольцах, а Мери и мне, и всему доброму старому чест-
ному роду Дарнеуэев.
ГЛАВА III
МОРЕ И СУША В ПЕСЧАНОЙ БУХТЕ
На следующее утро я встал спозаранку и, перекусив на скорую руку,
приступил к поискам. Какой-то голос в моей душе шептал мне, что я непре-
менно отыщу испанский галеон, и хотя я старался не поддаваться столь ра-
дужным надеждам, тем не менее на сердце у меня было легко и радостно.
Арос - скалистый островок, весь в каменных россыпях, где косматятся па-
поротник и вереск. Мой путь вел почти прямо с севера на юг через самый
высокий холм, и хотя пройти мне было нужно всего две мили, времени и сил
на это потребовалось больше, чем на четыре мили по ровной дороге. На
вершине я остановился. Холм этот не очень высок - не более трехсот фу-
тов, но все же он гораздо выше прилегающих к морю низин Росса, и с него
открывается великолепный вид на море и окрестные острова. Солнце взошло
уже довольно давно и сильно припекало мне затылок; воздух застыл в тяже-
лой грозовой неподвижности, но был удивительно прозрачен; далеко на се-
верозападе, где островки были особенно густы, висела небольшая гряда
лохматых облаков, а голову Бен-Кайо окутывали уже не ленты, а плотный
капюшон тумана. Погода таила в себе угрозу. Море, правда, было гладким,
как стекло, - Гребень был лишь морщинкой, а Веселые Молодцы - легкими
шапками пены; однако мое зрение и слух, давно свыкшиеся с этими местами,
различали в море скрытую тревогу; и на вершине холма я услышал, как оно
вдруг словно глубоко вздохнуло, и даже Гребень, несмотря на свое спо-
койствие, казалось, замышлял какое-нибудь злодеяние. Тут следует упомя-
нуть, что все мы, обитатели здешних мест, приписываем этому странному и
опасному порождению приливов если не пророческий дар, то, во всяком слу-
чае, способность предупреждать о несчастье.
Я прибавил шагу и вскоре уже спустился по склону к той части Ароса,
которую мы зовем Песчаной бухтой. Она довольно велика, если принять во
внимание малые размеры острова, хорошо укрыта почти от всех ветров, кро-
ме самого постоянного, на западе мелка и окаймлена невысокими песчаными
дюнами, но в восточном ее конце глубина достигает нескольких саженей, а
берег встает из воды отвесными скалами. Туда-то в определенный час каж-
дого прилива и заворачивает сильное течение, упомянутое моим дядей. Чуть
позже, когда Гребень вздымается круче, появляется обратное подводное те-
чение, которое, по моему мнению, и углубило дно в этой части бухты. Из
Песчаной бухты не видно ничего, кроме кусочка горизонта или - во время
бури - огромных валов, взлетающих ввысь над подводным рифом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
ного расстроен тем, что лишился столь удобного случая сказать дяде про
мою любовь. Однако меня гораздо больше занимала происшедшая в нем пере-
мена. Он никогда не был добродушным, общительным человеком в буквальном
- смысле этого слова, но то, каким он бывал прежде даже в самые черные
минуты, все же не подготовило меня к столь странному преображению. Одно,
во всяком случае, было несомненно: его, как говорится, что-то грызло. И
я принялся мысленно перебирать слова, начинающиеся с буквы "У", - "уны-
ние", "успех", "удача" и все в том же духе, как вдруг словно споткнулся
о слово "убийство". Я все еще размышлял над зловещим звучанием и роковым
смыслом этого слова, когда мы достигли места, откуда открывался вид на
весь остров - позади виднелась бухта Арос и дом, впереди расстилался
океан, усеянный на севере островками, а на юге - синий и ничем не огра-
ниченный. Тут мой проводник остановился и некоторое время молча смотрел
на бесконечный водный простор. Затем он повернулся ко мне и сильно сжал
мой локоть.
- По-твоему, там ничего нет? - спросил он, указывая трубкой на океан,
и тут же вскричал с каким-то диким торжеством: - Послушай, что я тебе
скажу! Там все дно кишит мертвецами, как крысами.
Тут он повернулся, и мы направились к дому, не сказав больше друг
другу ни слова.
Я мечтал остаться с Мери наедине, но только после ужина мне наконец
удалось улучить минуту, чтобы поговорить с ней. Я знал, что нас скоро
могут прервать, а поэтому не стал тратить времени и сразу высказал все,
что было у меня на душе.
- Мери, - сказал я, - я приехал в Арос, чтобы проверить одну свою до-
гадку. Если я не ошибся, то мы все сможем уехать отсюда, не заботясь бо-
лее о хлебе насущном, - я сказал бы и больше, только не хочу давать обе-
щания, которые могут оказаться опрометчивыми. Но я лелею надежду, кото-
рая для меня важнее всех богатств в мире, - тут я помолчал. - Ты ведь
знаешь, о чем я говорю, Мери.
Она молча отвела глаза от моего лица, но и это меня не остановило.
- Я всегда думал только о тебе, - продолжал я, - время идет, а я ду-
маю о тебе все больше, и ты мне все дороже. Без тебя мне в жизни нет ни
счастья, ни радости. Ты зеница моего ока.
Она по-прежнему не смотрела на меня и ничего мне не ответила, но мне
показалось, что ее рука дрожит.
- Мери! - вскричал я со страхом. - Может быть, я тебе не нравлюсь?
- Ах, Чарли, - сказала она, - разве сейчас время говорить об этом? Не
говори со мной пока, ни о чем меня не спрашивай. Труднее всего будет
ждать не тебе!
В ее голосе слышались слезы, и я думал только о том, как бы ее уте-
шить.
- Мери-Урсула, - сказал я, - не говори больше ничего. Я приехал не
для того, чтобы огорчать тебя. Как ты хочешь, так и будет, - и тогда,
когда назначишь ты. К тому же ты сказала мне все, что я хотел узнать.
Еще только один вопрос: что тебя тревожит?
Она призналась, что тревожится из-за отца, но ничего не захотела
объяснить и, покачав головой, сказала только, что он нездоров, стал сов-
сем на себя не похож и что у нее сердце разрывается от жалости. О погиб-
шем корабле она ничего не знала.
- Я туда и не ходила, - сказала она. - Зачем мне было на него смот-
реть, Чарли? Все эти бедняги давно покинули наш мир и почему только они
не взяли с собой свое добро! Бедные, бедные!
После этого мне не просто было рассказать ей про
"Эспирито Санто". Тем не менее я сообщил ей о моем открытии, и при
первых же словах она вскрикнула от удивления.
- В мае в Гризепол приезжал человек, - сказала она. - Маленький та-
кой, желтолицый, с черными волосами - так люди рассказывали. Бородатый,
с золотыми кольцами на пальцах. И он всех - встречных и поперечных
расспрашивал про этот самый корабль.
Доктор Робертсон поручил мне разобрать старинные документы в конце
апреля. И тут я вдруг вспомнил, что их разбирали по просьбе испанского
историка (во всяком случае, так он себя называл), который явился к рек-
тору с самыми лестными рекомендациями и объяснил, что собирает сведения
о дальнейшей судьбе кораблей Непобедимой Армады.
Сопоставив эти факты, я решил, что приезжий "с золотыми кольцами на
пальцах" был, вероятно, тем же мадридским историком, который посетил
доктора Робертсона. В таком случае он скорее разыскивал сокровище для
себя, а вовсе не собирал сведения для какогонибудь ученого общества. Я
подумал, что мне не следует терять времени, а нужно браться за дело, и
если на дне Песчаной бухты и правда покоится корабль, как, быть может,
предполагал не только я, но и он, то его богатства должны достаться не
этому авантюристу в кольцах, а Мери и мне, и всему доброму старому чест-
ному роду Дарнеуэев.
ГЛАВА III
МОРЕ И СУША В ПЕСЧАНОЙ БУХТЕ
На следующее утро я встал спозаранку и, перекусив на скорую руку,
приступил к поискам. Какой-то голос в моей душе шептал мне, что я непре-
менно отыщу испанский галеон, и хотя я старался не поддаваться столь ра-
дужным надеждам, тем не менее на сердце у меня было легко и радостно.
Арос - скалистый островок, весь в каменных россыпях, где косматятся па-
поротник и вереск. Мой путь вел почти прямо с севера на юг через самый
высокий холм, и хотя пройти мне было нужно всего две мили, времени и сил
на это потребовалось больше, чем на четыре мили по ровной дороге. На
вершине я остановился. Холм этот не очень высок - не более трехсот фу-
тов, но все же он гораздо выше прилегающих к морю низин Росса, и с него
открывается великолепный вид на море и окрестные острова. Солнце взошло
уже довольно давно и сильно припекало мне затылок; воздух застыл в тяже-
лой грозовой неподвижности, но был удивительно прозрачен; далеко на се-
верозападе, где островки были особенно густы, висела небольшая гряда
лохматых облаков, а голову Бен-Кайо окутывали уже не ленты, а плотный
капюшон тумана. Погода таила в себе угрозу. Море, правда, было гладким,
как стекло, - Гребень был лишь морщинкой, а Веселые Молодцы - легкими
шапками пены; однако мое зрение и слух, давно свыкшиеся с этими местами,
различали в море скрытую тревогу; и на вершине холма я услышал, как оно
вдруг словно глубоко вздохнуло, и даже Гребень, несмотря на свое спо-
койствие, казалось, замышлял какое-нибудь злодеяние. Тут следует упомя-
нуть, что все мы, обитатели здешних мест, приписываем этому странному и
опасному порождению приливов если не пророческий дар, то, во всяком слу-
чае, способность предупреждать о несчастье.
Я прибавил шагу и вскоре уже спустился по склону к той части Ароса,
которую мы зовем Песчаной бухтой. Она довольно велика, если принять во
внимание малые размеры острова, хорошо укрыта почти от всех ветров, кро-
ме самого постоянного, на западе мелка и окаймлена невысокими песчаными
дюнами, но в восточном ее конце глубина достигает нескольких саженей, а
берег встает из воды отвесными скалами. Туда-то в определенный час каж-
дого прилива и заворачивает сильное течение, упомянутое моим дядей. Чуть
позже, когда Гребень вздымается круче, появляется обратное подводное те-
чение, которое, по моему мнению, и углубило дно в этой части бухты. Из
Песчаной бухты не видно ничего, кроме кусочка горизонта или - во время
бури - огромных валов, взлетающих ввысь над подводным рифом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87