Затем они вернулись к берегу и еще
раз прошли мимо меня с сундуком побольше, но, очевидно, не таким тяже-
лым. Они сделали и третий рейс; и на этот раз один из матросов нес кожа-
ный чемодан, а другие - дамский саквояж и прочую кладь, явно принадле-
жавшую женщине. Это крайне подстрекнуло мое любопытство. Если среди гос-
тей Норсмора была дама, это означало полную перемену в его привычках и
отказ от его излюбленных теорий и взглядов на жизнь. Когда мы с ним жили
вместе, павильон был храмом женоненавистников. А теперь представительни-
ца ненавистного пола должна была поселиться под его кровлей. Я припомнил
кое-что из виденного мною в павильоне - некоторые черты изнеженности и
даже кокетства, которые поразили меня в убранстве комнат. Теперь мне яс-
на была цель этих приготовлений, и я дивился своей тупости и недогадли-
вости.
Все эти мои догадки были прерваны появлением второго фонаря; нес его
моряк, которого я до сих пор не видел. Он освещал дорогу к павильону
двум людям. Это были, конечно, те самые гости, для которых делались все
приготовления, и я напрягал зрение и слух, когда они проходили мимо ме-
ня. Один из них был мужчина необычайно большого роста. Нахлобученная на
глаза дорожная шапка, поднятый и наглухо застегнутый воротник скрывали
его лицо. О нем только и можно было сказать, что он очень высок и дви-
жется, словно больной, тяжелой, неуверенной походкой. Рядом с ним, не то
прижавшись к нему, не то поддерживая его - этого я не мог разобрать, -
шла молодая, высокая, стройная женщина. Она была очень бледна, но мерца-
ющий свет фонаря бросал на ее лицо такие резкие и подвижные тени, что я
не мог сказать, дурна ли она, словно смертный грех, или прекрасна, как
это впоследствии оказалось.
Когда они поравнялись со мной, девушка что-то сказала, но ветер унес
ее слова.
- Молчи! - ответил ее спутник.
Тон, каким было сказано это слово, поразил и встревожил меня. Это бы-
ло восклицание человека, угнетаемого смертельным страхом; я никогда не
слышал слова, произнесенного так выразительно, и до сих пор я слышу его,
когда в ночном бреду возвращаюсь к давно прошедшим временам. Говоря,
мужчина обернулся к девушке, и я мельком заметил густую рыжую бороду,
нос, переломленный, должно быть, в молодости, и светлые глаза, расширен-
ные сильнейшим страхом. Но они уже прошли мимо меня и, в свою очередь,
были впущены в дом. Поодиночке и группами матросы вернулись к бухте. Ве-
тер донес до меня звук грубого голоса и команду: "Отчаливай!" Затем
спустя мгновение показался еще один фонарь. Его нес Норсмор. Он был
один.
И жена моя и я, то есть и мужчина и женщина, часто удивлялись, каким
образом этот человек мог быть с одно и то же время настолько привлека-
тельным и отталкивающим. У него была наружность настоящего джентльмена,
лицо вдумчивое и решительное, но стоило приглядеться к нему даже в доб-
рую минуту, чтобы увидеть душу, достойную насильника и работорговца. Я
никогда не встречал человека более вспыльчивого и мстительного. Он сое-
динял пылкие страсти южанина с умением северян таить холодную ненависть,
и это, как грозное предупреждение, ясно отражалось на его лице. Он был
смуглый брюнет, высокий, сильный и подвижный; правильные черты лица его
портило угрожающее выражение. В эту минуту он был бледнее обычного, бро-
ви у него были нахмурены, губы подергивались, и он шел, озираясь, словно
опасался нападения. И все же выражение его лица показалось мне торжест-
вующим, как у человека, преуспевшего в своем деле и близкого к его за-
вершению.
Отчасти из чувства деликатности - сознаюсь, довольно запоздалой, - а
больше из желания напугать его я решил сейчас же обнаружить свое при-
сутствие.
Я быстро вскочил на ноги и шагнул к нему.
- Норсмор! - окликнул я его.
Никогда в жизни я не был так изумлен. Не говоря ни слова, он бросился
на меня, что-то блеснуло в его руке, и он замахнулся на меня кинжалом. В
то же мгновение я сшиб его с ног. То ли сказались моя быстрота и лов-
кость, то ли его нерешительность, но только нож едва оцарапал мое плечо,
в то время как удар рукояткой и кулаком пришелся мне по губам.
Я отбежал, но недалеко. Много раз я думал о том, как удобны дюны для
засад, внезапных нападений и поспешного отхода.
Отбежав не более десяти шагов от места нашей схватки, я снова нырнул
в траву.
Фонарь упал из рук Норсмора и потух. И, к моему величайшему изумле-
нию, сам он поспешно бросился к павильону, и я услышал, как звякнул за
ним задвигаемый засов.
Он меня не преследовал! Он от меня убежал! Норсмор, этот непримиримый
и неустрашимый человек, оставил поле боя за противником! Я едва верил
глазам.
Но что значила еще одна несообразность во всей этой странной истории,
где все было невероятно?! Зачем и для кого тайно готовили помещение? По-
чему Норсмор и его гости высадились глубокой ночью, в бурю, не дождав-
шись полного прилива? Почему он хотел убить меня? Неужели, думал я, он
не узнал моего голоса? И, главное, зачем ему было держать наготове кин-
жал? Кинжал или даже просто нож были далеко не современным оружием, и,
вообще говоря, в наши дни джентльмен, высадившийся со своей яхты на бе-
рег собственного поместья, пусть даже ночью и при таинственных обстоя-
тельствах, все же не вооружается таким образом, словно ожидая нападения.
Чем больше я думал, тем меньше понимал. Я перебирал и пересчитывал по
пальцам все таинственные обстоятельства этого дела, павильон, тайно при-
готовленный для гостей; гости, высаживающиеся в такую ночь с явной опас-
ностью, и для себя и для яхты; нескрываемый и, казалось бы, беспричинный
ужас одного из гостей; Норсмор с обнаженным кинжалом; Норсмор, с первого
слова пускающий в ход оружие против своего ближайшего друга, и, наконец,
что самое странное, Норсмор, бегущий от человека, которого он только что
пытался убить, и укрывающийся, словно от погони, за стенами и засовами
павильона! По меньшей мере шесть поводов к удивлению, и все они сплета-
лись в одну неразрывную цепь.
Я готов был спросить себя, не обман ли это чувств. Когда рассеялось
сковавшее меня изумление, постепенно дала себя знать боль от раны, полу-
ченной в схватке. Укрываясь за дюнами, я по окольной тропинке добрался
до опушки леса. Тут снова в нескольких шагах от меня прошла с фонарем
старуха служанка, возвращаясь из павильона в помещичий дом. Это была
седьмая загадка. Значит, Норсмор и его гости будут стряпать и убирать за
собой сами, а старая служанка будет по-прежнему жить в большом пустом
доме посреди парка. Если Норсмор мирился с такими неудобствами, значит,
действительно были серьезные причины для подобной таинственности.
Поглощенный этими мыслями, я вернулся в ложбинку. Для большей безо-
пасности я разбросал и затоптал догоравший костер и зажег фонарь, чтобы
осмотреть рану на плече. Это была ничтожная царапина, хотя кровь шла до-
вольно сильно. Промыв рану холодной ключевой водой, я как умел - место
было неудобное - перевязал ее тряпкой. Занятый этим, я не переставал ду-
мать о Норсморе и его тайне и мысленно объявил им войну. По природе я не
злой человек, и меня побудило к этому скорее любопытство, чем мсти-
тельность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
раз прошли мимо меня с сундуком побольше, но, очевидно, не таким тяже-
лым. Они сделали и третий рейс; и на этот раз один из матросов нес кожа-
ный чемодан, а другие - дамский саквояж и прочую кладь, явно принадле-
жавшую женщине. Это крайне подстрекнуло мое любопытство. Если среди гос-
тей Норсмора была дама, это означало полную перемену в его привычках и
отказ от его излюбленных теорий и взглядов на жизнь. Когда мы с ним жили
вместе, павильон был храмом женоненавистников. А теперь представительни-
ца ненавистного пола должна была поселиться под его кровлей. Я припомнил
кое-что из виденного мною в павильоне - некоторые черты изнеженности и
даже кокетства, которые поразили меня в убранстве комнат. Теперь мне яс-
на была цель этих приготовлений, и я дивился своей тупости и недогадли-
вости.
Все эти мои догадки были прерваны появлением второго фонаря; нес его
моряк, которого я до сих пор не видел. Он освещал дорогу к павильону
двум людям. Это были, конечно, те самые гости, для которых делались все
приготовления, и я напрягал зрение и слух, когда они проходили мимо ме-
ня. Один из них был мужчина необычайно большого роста. Нахлобученная на
глаза дорожная шапка, поднятый и наглухо застегнутый воротник скрывали
его лицо. О нем только и можно было сказать, что он очень высок и дви-
жется, словно больной, тяжелой, неуверенной походкой. Рядом с ним, не то
прижавшись к нему, не то поддерживая его - этого я не мог разобрать, -
шла молодая, высокая, стройная женщина. Она была очень бледна, но мерца-
ющий свет фонаря бросал на ее лицо такие резкие и подвижные тени, что я
не мог сказать, дурна ли она, словно смертный грех, или прекрасна, как
это впоследствии оказалось.
Когда они поравнялись со мной, девушка что-то сказала, но ветер унес
ее слова.
- Молчи! - ответил ее спутник.
Тон, каким было сказано это слово, поразил и встревожил меня. Это бы-
ло восклицание человека, угнетаемого смертельным страхом; я никогда не
слышал слова, произнесенного так выразительно, и до сих пор я слышу его,
когда в ночном бреду возвращаюсь к давно прошедшим временам. Говоря,
мужчина обернулся к девушке, и я мельком заметил густую рыжую бороду,
нос, переломленный, должно быть, в молодости, и светлые глаза, расширен-
ные сильнейшим страхом. Но они уже прошли мимо меня и, в свою очередь,
были впущены в дом. Поодиночке и группами матросы вернулись к бухте. Ве-
тер донес до меня звук грубого голоса и команду: "Отчаливай!" Затем
спустя мгновение показался еще один фонарь. Его нес Норсмор. Он был
один.
И жена моя и я, то есть и мужчина и женщина, часто удивлялись, каким
образом этот человек мог быть с одно и то же время настолько привлека-
тельным и отталкивающим. У него была наружность настоящего джентльмена,
лицо вдумчивое и решительное, но стоило приглядеться к нему даже в доб-
рую минуту, чтобы увидеть душу, достойную насильника и работорговца. Я
никогда не встречал человека более вспыльчивого и мстительного. Он сое-
динял пылкие страсти южанина с умением северян таить холодную ненависть,
и это, как грозное предупреждение, ясно отражалось на его лице. Он был
смуглый брюнет, высокий, сильный и подвижный; правильные черты лица его
портило угрожающее выражение. В эту минуту он был бледнее обычного, бро-
ви у него были нахмурены, губы подергивались, и он шел, озираясь, словно
опасался нападения. И все же выражение его лица показалось мне торжест-
вующим, как у человека, преуспевшего в своем деле и близкого к его за-
вершению.
Отчасти из чувства деликатности - сознаюсь, довольно запоздалой, - а
больше из желания напугать его я решил сейчас же обнаружить свое при-
сутствие.
Я быстро вскочил на ноги и шагнул к нему.
- Норсмор! - окликнул я его.
Никогда в жизни я не был так изумлен. Не говоря ни слова, он бросился
на меня, что-то блеснуло в его руке, и он замахнулся на меня кинжалом. В
то же мгновение я сшиб его с ног. То ли сказались моя быстрота и лов-
кость, то ли его нерешительность, но только нож едва оцарапал мое плечо,
в то время как удар рукояткой и кулаком пришелся мне по губам.
Я отбежал, но недалеко. Много раз я думал о том, как удобны дюны для
засад, внезапных нападений и поспешного отхода.
Отбежав не более десяти шагов от места нашей схватки, я снова нырнул
в траву.
Фонарь упал из рук Норсмора и потух. И, к моему величайшему изумле-
нию, сам он поспешно бросился к павильону, и я услышал, как звякнул за
ним задвигаемый засов.
Он меня не преследовал! Он от меня убежал! Норсмор, этот непримиримый
и неустрашимый человек, оставил поле боя за противником! Я едва верил
глазам.
Но что значила еще одна несообразность во всей этой странной истории,
где все было невероятно?! Зачем и для кого тайно готовили помещение? По-
чему Норсмор и его гости высадились глубокой ночью, в бурю, не дождав-
шись полного прилива? Почему он хотел убить меня? Неужели, думал я, он
не узнал моего голоса? И, главное, зачем ему было держать наготове кин-
жал? Кинжал или даже просто нож были далеко не современным оружием, и,
вообще говоря, в наши дни джентльмен, высадившийся со своей яхты на бе-
рег собственного поместья, пусть даже ночью и при таинственных обстоя-
тельствах, все же не вооружается таким образом, словно ожидая нападения.
Чем больше я думал, тем меньше понимал. Я перебирал и пересчитывал по
пальцам все таинственные обстоятельства этого дела, павильон, тайно при-
готовленный для гостей; гости, высаживающиеся в такую ночь с явной опас-
ностью, и для себя и для яхты; нескрываемый и, казалось бы, беспричинный
ужас одного из гостей; Норсмор с обнаженным кинжалом; Норсмор, с первого
слова пускающий в ход оружие против своего ближайшего друга, и, наконец,
что самое странное, Норсмор, бегущий от человека, которого он только что
пытался убить, и укрывающийся, словно от погони, за стенами и засовами
павильона! По меньшей мере шесть поводов к удивлению, и все они сплета-
лись в одну неразрывную цепь.
Я готов был спросить себя, не обман ли это чувств. Когда рассеялось
сковавшее меня изумление, постепенно дала себя знать боль от раны, полу-
ченной в схватке. Укрываясь за дюнами, я по окольной тропинке добрался
до опушки леса. Тут снова в нескольких шагах от меня прошла с фонарем
старуха служанка, возвращаясь из павильона в помещичий дом. Это была
седьмая загадка. Значит, Норсмор и его гости будут стряпать и убирать за
собой сами, а старая служанка будет по-прежнему жить в большом пустом
доме посреди парка. Если Норсмор мирился с такими неудобствами, значит,
действительно были серьезные причины для подобной таинственности.
Поглощенный этими мыслями, я вернулся в ложбинку. Для большей безо-
пасности я разбросал и затоптал догоравший костер и зажег фонарь, чтобы
осмотреть рану на плече. Это была ничтожная царапина, хотя кровь шла до-
вольно сильно. Промыв рану холодной ключевой водой, я как умел - место
было неудобное - перевязал ее тряпкой. Занятый этим, я не переставал ду-
мать о Норсморе и его тайне и мысленно объявил им войну. По природе я не
злой человек, и меня побудило к этому скорее любопытство, чем мсти-
тельность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87