Про-
шлое потекло перед его трезвым взглядом; он видел его таким, каким оно
было, безобразным и изнурительным, точно страшный сон, в нем властвовала
беспорядочная игра случая - вот она, картина полного поражения!
Жизнь, представшая перед ним, уже не искушала его; но по ту сторону
жизни ему виделась тихая пристань, ожидающая его челн. Он остановился в
коридоре и заглянул в лавку, где возле убитого все еще горела свеча. Ка-
кая странная тишина была там! Он смотрел на труп, и мысли об антикваре
вихрем проносились у него в мозгу. Дверной колокольчик снова разразился
нетерпеливым звоном.
Маркхейм встретил служанку у порога с подобием улыбки на губах.
- Сходите за полицией, - сказал он. - Я убил вашего хозяина.
ОЛАЛЛА
- Ну вот, - сказал доктор. - Мое дело сделано, и могу не без гордости
сказать, что сделано хорошо. Остается только отправить вас куда-нибудь
из этого сырого, гиблого места, чтобы вы пожили месяца два на свежем
воздухе и со спокойной душой. Последнее зависит от вас. Что касается
первого, то в этом, кажется, я могу вам помочь. Все вышло случайно. На
днях ко мне заглянул священник одного сельского прихода; а так как мы с
ним давние приятели, хотя и противоположных профессий, то он обратился
ко мне с просьбой, не могу ли я помочь одной семье из его прихода. Это
знатное семейство, но вы чужестранец и вряд ли знаете наши аристократи-
ческие имена, так что я скажу только, что когда-то это был богатый и
славный род. Теперь же потомки его находятся на грани нищеты. Все их
владения составляет родовой замок и несколько лиг скалистой пустоши, где
и коза не прокормится. Но замок старинной красивой постройки, он стоит
высоко в горах, и место там очень здоровое. Я тотчас подумал о вас и
сказал ему, что у меня есть офицер, оправляющийся от ран, которые он по-
лучил, сражаясь за благородное дело, так не пустят ли они его к себе.
Лицо священника, как я и предполагал злорадно, потемнело. "Нет, - сказал
он, - об этом не может быть речи". "Тогда пусть голодают, - ответил я, -
терпеть не могу спесивых оборванцев благородных кровей". С тем мы и
расстались, не очень довольные друг другом; вчера, к моему удивлению,
падре вдруг возвращается и говорит, что дело оказалось не таким трудным,
как он предполагал. Словом, эти гордецы спрятали гордость в карман, ког-
да он все-таки рискнул заговорить о моем предложении. Я обо всем догово-
рился и снял для вас в самом замке комнату - теперь дело за вами. Горный
воздух обновит вашу кровь, а тишина и покой тех мест стоят всех лекарств
мира.
- Доктор, - ответил я, - вы с первых минут нашего знакомства мой ан-
гел-хранитель, и ваш совет равен для меня приказанию. Прошу вас только
рассказать подробнее о семье, в которой мне предстоит жить.
- Я и хочу, - продолжал доктор. - Тут, видите ли, есть одно щекотли-
вое обстоятельство. Эти бедняки, как я уже сказал, очень высокого проис-
хождения, и гордость их доходит порой до самого непомерного чванства,
для которого сейчас нет, конечно, никакого основания. Вот уже несколько
поколений этой семьи живут как бы в вакууме: богатые аристократические
семьи недосягаемы для них, а бедные люди - слишком низкая компания; и
даже теперь, когда нужда заставляет их открыть двери родового замка для
постояльца, они не могут сделать этого, не оговорив одного обидного ус-
ловия: постоялец должен держаться на почтительном расстоянии. Вас будут
обслуживать, как полагается, но никаких попыток к сближению.
Не стану отрицать, самолюбие мое было задето, но, видно, именно поэ-
тому мне очень захотелось поехать - я был уверен, что если захочу, то
сумею расположить к себе этих гордецов.
- Ничего обидного не вижу в этом условии, - ответил я доктору. - Я
понимаю их чувства, даже разделяю их.
- Правда, они вас не видели, - продолжал доктор учтиво. - Если бы они
знали, что вы самый приятный и красивый из всех англичан, какие бывали у
нас (в Англии, я слыхал, красивые мужчины не редкость, а вот приятных не
так много), то они отнеслись бы к вам более любезно. Но поскольку вы так
спокойно приняли их каприз, тем лучше. Что до меня, то мне кажется их
требование оскорбительным. Впрочем, в конечном счете вы окажетесь в вы-
игрыше - семейство вряд ли представило бы для вас интерес. Их всего трое
- мать, сын и дочь. Старуха, говорят, полоумная, сын - деревенский дура-
чок, дочь - простая девушка, о которой очень высокого мнения духовник,
из чего можно заключить, что, по всей вероятности, - тут доктор улыбнул-
ся, - красотой она не блещет. Как видите, ничего соблазнительного для
такого блестящего офицера, как вы.
- Однако, вы говорите, они очень высокого происхождения, - заметил я.
- Это не совсем точно, - возразил доктор. - Мать - да. Дети - нет.
Мать - последний потомок очень знатного рода, обедневшего и захудалого.
Отец ее был не только беден, он был поврежден в рассудке. Дочь росла бе-
зо всякого присмотра. Когда отец умер, не оставив ей ровным счетом ниче-
го, ей еще воли прибавилось, пока она вдруг не вышла замуж - бог знает
за кого - не то за погонщика мулов, не то за контрабандиста, ходила мол-
ва, будто церковным браком они не сочетались и что Фелип и Олалла - не-
законнорожденные. Как бы там ни было, союз этот окончился трагически.
Жили они замкнуто, да к тому же тогда у нас было очень неспокойно, так
что истинная причина смерти супруга известна только одному священнику, а
может, и ему неизвестна.
- Я начинаю подумывать, что меня ждут необычайные приключения.
- Я бы на вашем месте умерил свою фантазию, - ответил доктор, - Бо-
юсь, что вас ждет самое прозаическое существование. Я видел Фелипа. Что
можно о нем сказать? Хитрый, неотесанный деревенский парень, и к тому
же, я думаю, немного тронутый. Остальная семья, наверное, под стать ему.
Нет, нет, сеньор капитан, я вам советую поискать приятелей среди наших
величественных гор! В них-то, если, конечно, вы любитель природы, вы не
разочаруетесь, могу вам смело обещать.
На следующий день Фелип заехал за мной в грубой деревенской повозке,
запряженной мулом; а около полудня, распрощавшись с доктором, хозяином
гостиницы и другими добрыми людьми, которые ухаживали за мной во время
моей болезни, я покинул город через восточные ворота, и скоро повозка
наша затряслась по горной дороге. Я так долго был затворником, с тех пор
как меня оставили здесь почти в безнадежном состоянии, что радовался да-
же запаху земли. Местность, по которой мы ехали, была дика и скалиста;
горы местами заросли лесом. Пробковый дуб чередовался с огромными ис-
панскими каштанами, там и здесь по каменистому ложу неслись вниз горные
речки. Сияло солнце, веял прохладный ветерок; мы проехали уже несколько
миль и оставленный позади город стал казаться незначительным бугорком на
равнине, когда внимание мое привлек, наконец, мой возница. Это был невы-
сокий, но хорошо сложенный деревенский парень с простоватым выражением
лица - точь-в-точь как его описывал доктор: очень подвижный и живой, как
ртуть, но абсолютно невоспитанный - таково было мое первое впечатление
(для многих оно так и оставалось неизменным). Помня о поставленном мне
условии, я немного удивился его несмолкаемой дружелюбной болтовне, смысл
которой было трудно уловить частью из-за скверной дикции, частью из-за
поразительного непостоянства мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
шлое потекло перед его трезвым взглядом; он видел его таким, каким оно
было, безобразным и изнурительным, точно страшный сон, в нем властвовала
беспорядочная игра случая - вот она, картина полного поражения!
Жизнь, представшая перед ним, уже не искушала его; но по ту сторону
жизни ему виделась тихая пристань, ожидающая его челн. Он остановился в
коридоре и заглянул в лавку, где возле убитого все еще горела свеча. Ка-
кая странная тишина была там! Он смотрел на труп, и мысли об антикваре
вихрем проносились у него в мозгу. Дверной колокольчик снова разразился
нетерпеливым звоном.
Маркхейм встретил служанку у порога с подобием улыбки на губах.
- Сходите за полицией, - сказал он. - Я убил вашего хозяина.
ОЛАЛЛА
- Ну вот, - сказал доктор. - Мое дело сделано, и могу не без гордости
сказать, что сделано хорошо. Остается только отправить вас куда-нибудь
из этого сырого, гиблого места, чтобы вы пожили месяца два на свежем
воздухе и со спокойной душой. Последнее зависит от вас. Что касается
первого, то в этом, кажется, я могу вам помочь. Все вышло случайно. На
днях ко мне заглянул священник одного сельского прихода; а так как мы с
ним давние приятели, хотя и противоположных профессий, то он обратился
ко мне с просьбой, не могу ли я помочь одной семье из его прихода. Это
знатное семейство, но вы чужестранец и вряд ли знаете наши аристократи-
ческие имена, так что я скажу только, что когда-то это был богатый и
славный род. Теперь же потомки его находятся на грани нищеты. Все их
владения составляет родовой замок и несколько лиг скалистой пустоши, где
и коза не прокормится. Но замок старинной красивой постройки, он стоит
высоко в горах, и место там очень здоровое. Я тотчас подумал о вас и
сказал ему, что у меня есть офицер, оправляющийся от ран, которые он по-
лучил, сражаясь за благородное дело, так не пустят ли они его к себе.
Лицо священника, как я и предполагал злорадно, потемнело. "Нет, - сказал
он, - об этом не может быть речи". "Тогда пусть голодают, - ответил я, -
терпеть не могу спесивых оборванцев благородных кровей". С тем мы и
расстались, не очень довольные друг другом; вчера, к моему удивлению,
падре вдруг возвращается и говорит, что дело оказалось не таким трудным,
как он предполагал. Словом, эти гордецы спрятали гордость в карман, ког-
да он все-таки рискнул заговорить о моем предложении. Я обо всем догово-
рился и снял для вас в самом замке комнату - теперь дело за вами. Горный
воздух обновит вашу кровь, а тишина и покой тех мест стоят всех лекарств
мира.
- Доктор, - ответил я, - вы с первых минут нашего знакомства мой ан-
гел-хранитель, и ваш совет равен для меня приказанию. Прошу вас только
рассказать подробнее о семье, в которой мне предстоит жить.
- Я и хочу, - продолжал доктор. - Тут, видите ли, есть одно щекотли-
вое обстоятельство. Эти бедняки, как я уже сказал, очень высокого проис-
хождения, и гордость их доходит порой до самого непомерного чванства,
для которого сейчас нет, конечно, никакого основания. Вот уже несколько
поколений этой семьи живут как бы в вакууме: богатые аристократические
семьи недосягаемы для них, а бедные люди - слишком низкая компания; и
даже теперь, когда нужда заставляет их открыть двери родового замка для
постояльца, они не могут сделать этого, не оговорив одного обидного ус-
ловия: постоялец должен держаться на почтительном расстоянии. Вас будут
обслуживать, как полагается, но никаких попыток к сближению.
Не стану отрицать, самолюбие мое было задето, но, видно, именно поэ-
тому мне очень захотелось поехать - я был уверен, что если захочу, то
сумею расположить к себе этих гордецов.
- Ничего обидного не вижу в этом условии, - ответил я доктору. - Я
понимаю их чувства, даже разделяю их.
- Правда, они вас не видели, - продолжал доктор учтиво. - Если бы они
знали, что вы самый приятный и красивый из всех англичан, какие бывали у
нас (в Англии, я слыхал, красивые мужчины не редкость, а вот приятных не
так много), то они отнеслись бы к вам более любезно. Но поскольку вы так
спокойно приняли их каприз, тем лучше. Что до меня, то мне кажется их
требование оскорбительным. Впрочем, в конечном счете вы окажетесь в вы-
игрыше - семейство вряд ли представило бы для вас интерес. Их всего трое
- мать, сын и дочь. Старуха, говорят, полоумная, сын - деревенский дура-
чок, дочь - простая девушка, о которой очень высокого мнения духовник,
из чего можно заключить, что, по всей вероятности, - тут доктор улыбнул-
ся, - красотой она не блещет. Как видите, ничего соблазнительного для
такого блестящего офицера, как вы.
- Однако, вы говорите, они очень высокого происхождения, - заметил я.
- Это не совсем точно, - возразил доктор. - Мать - да. Дети - нет.
Мать - последний потомок очень знатного рода, обедневшего и захудалого.
Отец ее был не только беден, он был поврежден в рассудке. Дочь росла бе-
зо всякого присмотра. Когда отец умер, не оставив ей ровным счетом ниче-
го, ей еще воли прибавилось, пока она вдруг не вышла замуж - бог знает
за кого - не то за погонщика мулов, не то за контрабандиста, ходила мол-
ва, будто церковным браком они не сочетались и что Фелип и Олалла - не-
законнорожденные. Как бы там ни было, союз этот окончился трагически.
Жили они замкнуто, да к тому же тогда у нас было очень неспокойно, так
что истинная причина смерти супруга известна только одному священнику, а
может, и ему неизвестна.
- Я начинаю подумывать, что меня ждут необычайные приключения.
- Я бы на вашем месте умерил свою фантазию, - ответил доктор, - Бо-
юсь, что вас ждет самое прозаическое существование. Я видел Фелипа. Что
можно о нем сказать? Хитрый, неотесанный деревенский парень, и к тому
же, я думаю, немного тронутый. Остальная семья, наверное, под стать ему.
Нет, нет, сеньор капитан, я вам советую поискать приятелей среди наших
величественных гор! В них-то, если, конечно, вы любитель природы, вы не
разочаруетесь, могу вам смело обещать.
На следующий день Фелип заехал за мной в грубой деревенской повозке,
запряженной мулом; а около полудня, распрощавшись с доктором, хозяином
гостиницы и другими добрыми людьми, которые ухаживали за мной во время
моей болезни, я покинул город через восточные ворота, и скоро повозка
наша затряслась по горной дороге. Я так долго был затворником, с тех пор
как меня оставили здесь почти в безнадежном состоянии, что радовался да-
же запаху земли. Местность, по которой мы ехали, была дика и скалиста;
горы местами заросли лесом. Пробковый дуб чередовался с огромными ис-
панскими каштанами, там и здесь по каменистому ложу неслись вниз горные
речки. Сияло солнце, веял прохладный ветерок; мы проехали уже несколько
миль и оставленный позади город стал казаться незначительным бугорком на
равнине, когда внимание мое привлек, наконец, мой возница. Это был невы-
сокий, но хорошо сложенный деревенский парень с простоватым выражением
лица - точь-в-точь как его описывал доктор: очень подвижный и живой, как
ртуть, но абсолютно невоспитанный - таково было мое первое впечатление
(для многих оно так и оставалось неизменным). Помня о поставленном мне
условии, я немного удивился его несмолкаемой дружелюбной болтовне, смысл
которой было трудно уловить частью из-за скверной дикции, частью из-за
поразительного непостоянства мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87