Там было немало отличных людей среди них. Неказистых с виду, пожилых, но добрых душой, яростных, отзывчивых. Одна "баба Оля" чего стоит! Когда летом 1998 на Горбатом мосту сидели шахтёры, баба Оля кормила их-носила им в ведре гречневую кашу. Газеты, не утруждая себя доказательствами называли анпиловцев "люмпенами", но на самом деле это были москвичи и даже не совсем уж такие простые и рабочие, как хотелось бы Виктору Ивановичу. Это были москвичи ошалевшие от внезапного наступления нового мира, зловещего и преступного. Взамен того мира, в котором они прожили большую часть своей жизни. Ошаление. Такой у них часто и был вид. Одетые в простую, неказистую одежду, с корявыми, помятыми жизнью лицами. Лосьонов по бедности они не употребляли, многим жизнь наделала рваных морщин и поубавила волос. К тому же идти на целый день на улицу (а многие приезжали из Подмосковья)-нужна сумка, одеться нужно в разношёрстные ботинки или кеды, одежду выбираешь поудобнее, да ту которую не жалко, вдруг потасовка или упадёшь. Анпиловцы всегда выглядели как бедные провинциалы, это не парад из тысяч Немцовых и хакамад, это-народные массы. Остались самые смелые или самые отчаявшиеся. После октября 1993 года народ напугали так, что "массовые выступления трудящихся" (как это называли в советское время)-прекратились. Собрать от двух до пяти тысяч человек было большой удачей. Анпилов втайне мечтал о 20 тысячах, с которыми он мог прорваться в Кремль. Я уже вспоминал мою с ним беседу в автомобиле (он был за рулём), когда я спроил его: не кажется ли ему, что мы могли взятьвласть 23 февраля 92 года и 17 марта 92 года, а также 9 мая 93 года, в те дни под знамёна оппозиции собралось до 500 тысяч человек. Он сказал что да, его мучают воспоминания об этом могуществе. Мы согласились с тем, что не имели нужного опыта и, потому только он не призвал массы на штурм Кремля. Спустя четыре года Анпилов мечтал о двадцати тысячах. Сейчас я полагаю он мечтает о пяти.
С 1995 года, когда закончился очередной виток дружбы Виктора Ивановича с Геннадием Андреевичем в большие праздники оппозиционных митингов в Москве бывало три или четыре. КПРФ и присоединившиеся к ним профсоюзы собирались вместе и шли по своему маршруту и обычно проводили свой митинг на Лубянке или на Театральной площади. Анпилов, Терехов и мы-Национал-Большевики собирались на Октябрьской, шли по Дмитровке, на Болотную площадь, оттуда через мост входили к Кремлю со стороны Васильевского спуска и там проводили митинг. Был ещё один маршрут: шли от Пушкинской вниз по Тверской, а проводили митинг у памятника Жукову, рядом с Кремлём. Совсем уж малочисленные группы коммунистов, партии-секты под руководством Пригарина и Крючкова держались особняком и от нас и от Зюганова. Они часто шли по следам или зюгановцев или нашего шествия. Но с временным прмежутком, всякий раз уговаривая власть сократить этот промежуток, в надежде застать на месте наших и отколоть от нас людей.
Между тем обстановку в стране можно было охарактеризовать как застойно-реакционную. Причём КПРФ отказавшись от смелой борьбы с режимом, адаптировав тактикуподставления бумажных протестов в колёса власти, объективно эту власть поощряла. Вялая хмурая реакция надела пока ещё не тесный намордник на страну, но уже намордник, а КПРФ больше боролась с нами-радикалами и "провокаторами"-чем с ленивым удавом власти, каждый сезон заглатывающим ещё несколько кусков нашей свободы. Своим бездействием самая крупная оппозиционная партия в стране создала благоприятный климат для консолидации позиций власти. КПРФ не нападала, ещё и вопела если кто-то другой пытался кусать власть. КПРФ помогла чиновникам победить демократов, вытеснить демократов из всех ключевых позиций. Ельцин высосал демократию как большую жирную муху. Господин Гусинский и г-н Малашенко и господа из либеральных СМИ помогли г-ну Ельцину быть выбранным в 1996 году, несмотря на то что Ельцин физически не способен был руководить государством. Вот какой был расклад.
И всё-таки людей ещё выходило на улицы много. Больше всех могли вывести профсоюзы. Однажды они собрали на Васильевском спуске до 70 тысяч человек. И не знали что с ними делать. Вечером несколько сотен "национал-большевиков", как сообщил журналист Лобков "камнями и бутылками атаковали милицию".
Летом 1996го, (если не летом, то весной-точно), я уговорил Д.Жвания взять на себя тяжкий труд руководства Национал-Большевистской организацией в Питере. Случилось это после получения мной нескольких тревожных сигналов от Национал-Большевиков Петербурга, своего рода SOS, пущенных ими ко мне. У них не было руководителя и здоровые силы партии просто вымирали, а больные разлагались. Я вызвал Жвания в Москву, он приехал в кожаной куртке, длинноволосый, волосы длинные и прямые,-похожий на перца и на образ латиноамериканского революционера каких показывают в добротных фильмах. Ему было 27 лет и он отлично разбирался в теоретических и практических вопросах революции. Он работал с нами давно, но в партию вступать долго медлил, предпочитая сохранять свою "Рабочую борьбу" и даже выпускать листок. Я сказал ему: "Дима, у меня мало людей с Вашим опытом и Вашим уровнем революционного развития. Вы знаете что перспективы Вашей "Рабочей борьбы" равны нулю, потому фактическпи Вы член партии и работаете на нас. Вы знаете обстановку в Питерской организации. Она нездоровая." Ветераны партии рассказывают малолеткам об избирательной компании Дугина и умершей легенде Курёхина, и пьют водку, приходят новые люди, смотрят на это безобразие и долго не задерживются. У меня кроме(?) никого нет. Вы должны поднять организацию. Возьми её хотя бы ненадолго, покаа отыщется лидер.
Он позволил себя уговорить. Ему хотелось поработать в большой организации. К нам в Питере шли сотни людей к сожалению мы не смогли их всех должным образом принять, обеспечить партийной работой, выслушать, понять, такого тонкого механизма в партии не было предусмотрено... ловили и останавливали часть людей, остальные уходили. Ячейки нашей сети были слишком широкие. Я бескрайне жалею о тех многих тысячах молодых людей прошедших через партию по всей России. И не затормозившихся у нас. Меня просто гложет обида и раскаянье. Столько отлдичных ьребят и девушек не поняли нас и мы их не поняли...
Жвания уехал в Питер и оттуда стали приходить энергичные новости. Первое, что он сделал-выгнал из партии весь гнилой элемент. Я не говорил ему, чтобы он выгонял из партии, сам я всегда сгребал людей и слеплял вместе в этом была моя задача,-сгребать людей. Но гангренозных конечно нужно было отрезать. Были недовольные и даже "ветеран" Маша Забродина пожаловалась мне картаво по телефону " У нас тут Жванмия чистку устроил. Старых партийцев вышибает." Однако пошли впоследствии и хорошие новости: Упав, численность увеличилась, огтлично провели митинги. К декабрю в Питере случился кризис. Я поехал разбираться. Оказалось на лидерсто претендует молодой рабочий парень Андрей Гребнев. И его поддерживает часть организации. Что дело далеко зашло, что...
Я преихал и созвал общее собрание. На собрании я говорил три часа. Среди прочего я сообщил, что не имею личных предпочтений в данном случае. Что мне важнее здоровье питерской региональной организации, её процветание, её успех, её рост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66